— Ну что ж, и каковы будут ближайшие последствия? — спросил он, налив Гискарду вина и подав ему кубок. — Как все это принял Ричард?

Сделав большой глоток, Гискард опустился на стул, невзирая на требования этикета, по которому должен был оставаться на ногах, покуда не сядет король.

— Ричард попросил, чтобы вы приняли его в качестве нового графа Картанского сегодня утром, после чего он просит о дозволении увезти тело отца в Картан для похорон, — устало промолвил он, протирая глаза. — По-моему, Ран намерен его сопровождать, чтобы помочь с погребением и с управлением графством.

Джаван кивнул и, утомленный, опять вернулся в оконную нишу, где было чуть попрохладнее. Карлан, который вскочил с места, едва лишь король встал на ноги, оперся о центральную створку окна, скрестив руки на груди.

— Разумеется, отказать я не могу, — произнес Джаван и опустился на нижнюю ступеньку, ведущую в нишу. — Он не сделал ничего такого, что позволило бы задержать его здесь. Это не преступление ненавидеть человека, которого считаешь ответственным за смерть своего отца. Впрочем, я тоже не питаю к нему добрых чувств. Хотя бы потому, что он сын Мердока… Однако если ненависть обернется изменой, это уже другое дело. Но до тех пор… пока он меня не предаст, по закону я совершенно бессилен. Так что полагаю, пока нам придется играть назначенные роли короля и нового вассала. Пусть отправляется в Картан, и скатертью дорога. До отъезда я утвержу его в новом титуле.

Гискард чуть заметно кивнул.

— Мне известить его об этом, сир? — спросил он.

— Наверняка он еще не ложился.

— Да, пожалуйста, — отозвался Джаван. — Скажи, что я готов собрать двор после утренней мессы, и его прошение будет принято в это время.

С застывшим лицом через окно он уставился на спящий город, а затем вновь обернулся к Гискарду.

— Скажи ему также, — продолжил король, — что я не потерплю продолжения ссоры, что привела к гибели его отца. Мое мнение таково, что это дело закрыто. Если он будет настаивать на том, чтобы и впредь бередить старые раны, я не отвечаю за последствия.

— Не слишком ли сильно сказано, сир? — спросил его Гискард, и Карлан также бросил на короля удивленный взгляд.

Джаван ответил хмурой волчьей усмешкой.

— Я должен подтверждать свою власть, господа. Смерть Мердока соберет вокруг его родни всех моих врагов, и я должен молиться, чтобы сила и правосудие подобным же образом собрали вокруг тех, кто готов быть моими друзьями.

Однако если Джаван и надеялся, что при расколе перевес окажется на его стороне, увы, он был разочарован. Наутро его сторонники явились в полном составе, чтобы стать свидетелями вступления в титул нового графа Картанского, но и числом, и политическим весом они значительно уступали тем, кто оказался на стороне покойного Мердока и его близких.

Сегодня придворные отнюдь не так блистали одеяниями, как в предыдущий день… если не считать принца Миклоса, великолепного в своих шелковых восточных одеяниях. Отчасти в том повинна была жара, однако большинство из политических соображений разумно выбрало приглушенные цвета, дабы явиться на собрание, чреватое столь неприятными последствиями… Ибо никто доподлинно не знал, как намерен вести себя Ричард Мердок после смерти отца, равно как они понятия не имели, что намерен предпринять король.

Из уважения к скорби женщин из семьи Мердока даже Джаван вернулся к полутраурным одеждам, которые носил до коронации: на нем была темно-серая распахнутая на горле туника, с поясом из серебристых бляшек, на котором висел меч Халдейнов, и поскольку нынче утром собрание было весьма официальным, то на нем была Державная Корона с переплетенными листьями и крестами, а на руке — кольцо Огня.

Придворные собрались в парадном зале, ибо признание титула графа — особенно этого графа — было событием достаточно важным, чтобы привлечь наблюдателей, которые иначе, возможно, и не пожелали бы явиться ко двору. По правую руку от короля стоял архиепископ Хьюберт как свидетель от лица Церкви, а отец Фаэлан держал Библию, дабы засвидетельствовать принесенные обеты. Слева от Джавана сидел Райс-Майкл, а за спиной у него стоял Карлан. Рядом держался и Ориэль, учитывая присутствие принца Миклоса, но он явно неловко чувствовал себя вблизи Хьюберта и, похоже, плохо спал сегодня ночью. По счастью — или, возможно, это был дурной признак — но сегодня почти не видно было никого из Custodes Fidei. Полин со своей свитой покинул Ремут с первыми лучами солнца, дабы отвезти тело брата Серафина на похороны в Arx Fidei. Альберт остался, поскольку его присутствие требовалось на церемонии в качестве гофмаршала, однако Гискард сообщил Джавану, что великий магистр Custodes намерен покинуть двор сразу после собрания, дабы успеть нагнать своих братьев-монахов.

В зал, и без того раздираемый напряжением и подозрениями, вступил Ричард с женой, его младший брат и овдовевшая мать, все в глубоком трауре, а за ними потянулись и прочие придворные, поддерживающие Мердока. Были среди сторонников Джавана и те, кто опасался, что Ричард вообще откажется подать руки королю и поклясться ему в верности, но для этого Ричард был слишком хитер. Разумеется, он строил планы мщения, однако осуществить их было бы куда проще, став законным графом Картанским. Кроме того, какие бы чувства он ни питал лично к Джавану, он все же с почтением относился к Гвиннедскому престолу и к тем обязанностям, которые должен принять на себя вместе с графским титулом.

— Я, Ричард, граф Картанский, становлюсь твоим вассалом, животом и плотью, — негромко, но отчетливо произнес он, уверенно протянув Джавану руки. — Верой и правдой стану я служить тебе в жизни и в смерти против любых врагов, и да поможет мне Бог.

Он не лгал… хотя это могло означать лишь то, что пока Ричард Мердок сознательно не решился и не возымел намерения изменить данной королю присяге.

Тем не менее в речах его Джаван уловил нотку неискренности, которая продолжала терзать его, пока он повторял собственную часть клятвы, выученную им назубок для коронации два дня назад и которую он с тех пор так часто про себя повторял.

— Я принимаю твою клятву, Ричард Картанский, и со своей стороны даю обет защищать Гвиннед для тебя и для всех его жителей, защищать и оборонять вас против любых врагов изо всех моих сил. Таково слово Джавана Джешена Уриена Халдейна, короля Гвиннеда и Келдора, владыки Меары и Мурина и Пурпурной Марки, а также сюзерена Картана, и да поможет мне Бог.

Склонившись, он поцеловал Библию и отпустил руки Ричарда. Тот последовал его примеру и также приложился к Священному Писанию. Однако когда новому графу вручили прочие символы его титула — обруч, золотой пояс, меч, стяг и шлем — Джаван гадал про себя, как долго каждый из них сможет хранить данное им слово. Земли Картана простирались на юге, между рекой Лендор и заливом Южного моря. Найфорд, столица графства, уже стал свидетелем выступлений, направленных против Дерини, погромов и чисток, которых там было множество за последние десять лет. Сумеет ли Ричард противостоять этой стихии, да и пожелает ли?

Ответить на эти вопросы было нелегко, ибо Ричард не намеревался задерживаться в столице. После обмена необходимыми любезностями он откланялся и покинул парадный зал, а за ним к выходу потянулись и его сторонники. Вскоре Джаван спустился с трона и в неформальной обстановке принялся общаться с теми, кто остался в зале по завершении церемонии. Гискард сообщил ему, что Ран уехал вместе с Ричардом, и взял с собой Ситрика, возможно, опасаясь, что король украдет у него Дерини, как забрал у архиепископа Ориэля. Джаван, разумеется, не мог бы сказать, что станет скучать по кому-либо из них. Ситрик представлял собой дополнительную опасность, и без него он вздохнул посвободнее.

Он уже готов был также покинуть зал приемов, дабы в самое жаркое время дня успеть часок передохнуть до заседания совета, назначенного на вечер. Карлан сопровождал его. Гискард уже ушел взглянуть, куда подевался Ориэль, ибо в их сторону внезапно направился принц Миклос. Этьен старался держаться от торентца подальше, и потому Джаван оказался с Дерини один на один.