Это последнее послание доставили рыцари Custodes, которые вместе с людьми графа Манфреда участвовали в спасении принца. Они привезли также пять трупов предполагаемых похитителей, которые скончались от ран либо под пытками. В сопровождавшем их письме лорд Альберт сожалел, что сумел извлечь слишком мало сведений, помимо того, что все эти люди были на службе у Анселя, но уверял короля, что они с Раном удвоят усилия, чтобы отыскать преступников.

Разумеется, мертвецов никто при дворе не сумел опознать… Впрочем, Джаван в этом и не сомневался. Полин велел выложить трупы на всеобщее обозрение во дворе замка, и все придворные, стражники и прислуга должны были взглянуть на них с целью опознания, но ни одно лицо не показалось им знакомым. Ориэль также вышел взглянуть на мертвецов, и попытался с помощью магии выяснить хоть что-то помимо того, что было им уже известно, однако они с Джаваном заранее знали, что все эти усилия окажутся тщетны.

Впрочем, на этом дело не кончилось. На следующее утро, невзирая на отвращение, которое Джаван питал к подобным мерам, коннетабль Удаут повелел, чтобы трупы были обезглавлены и четвертованы. Это было обычным наказанием для предателей, служащим скорее для устрашения оставшихся в живых. К полудню изувеченные тела развезут по всем главным городам Гвиннеда, где они будут выставлены для обозрения на перекрестках дорог и над городскими воротами в знак предупреждения всем Дерини, буде те вздумают замышлять против короны Гвиннеда.

То что, на самом деле, Дерини среди них не было, теперь уже никогда не удастся доказать. К тому же не было и уверенности, что именно эти люди, вообще, были замешаны в похищении. Ориэль, когда осматривал трупы, заметил на руках у них мозоли, скорее присущие крестьянам, нежели воинам.

— Увы, меня бы не удивило, что это какие-то совершенно невинные люди, которых убили специально для того, чтобы предъявить нам мертвых заговорщиков, — сказал он позже королю. — Но, разумеется, я не в силах этого доказать.

Тем не менее, по закону, Джаван обязан был присутствовать при обезглавливании, хотя он все же извинился и ушел, не дождавшись конца казни. Это отвратительное действо вызывало в его памяти события многолетней давности, когда таким же образом обошлись с телом Дэвина, брата Анселя. Это произошло еще при правлении регентов, а позднее Джаван вынужден был еще не раз взирать на то, как подобным же образом казнят и живых людей. При одной мысли об этом все внутри у него переворачивалось. По счастью, никто не требовал, чтобы Джаван оставался на экзекуции до самого конца, и все же мысль о происшедшем отравила ему все следующие дни, покуда, наконец, не пришла весть о том, что свита графа Манфреда находится уже в одном дне пути от замка и прибудет в Ремут на следующий день.

Джаван решил, что не поедет им навстречу. Начался снегопад, Манфред вез с собой большую свиту, и если прибавить к ним еще короля с должным эскортом, то на въезде в город произойдет невероятная сумятица. Кроме того, короля смущала мысль о встрече с Микаэлой. Он гадал, каким образом брат намерен известить его о своей женитьбе.

К полудню следующего дня прискакал гонец с сообщением, что гости приближаются. Джаван собрал весь двор на ступенях дворца, чтобы там ждать их прибытия.

Он постарался выйти при полном параде, чтобы произвести должное впечатление на брата, равно как и на советников. На нем была алая мантия Халдейнов, отороченная чернобуркой, под ней — алая туника, на груди украшенная вышитым золотом Халдейнским львом, а на поясе красовался Державный Меч. Шапочка из такой же ткани поддерживала золотую корону, украшенную ограненными рубинами, — это был уже не простенький обруч с бегущими львами, хотя и не Державная Корона. Официальный символ, пусть и не самый торжественный… Райс-Майкл не должен был усомниться, кому на деле принадлежит власть.

И вот наконец на мощеной дороге, ведущей к замку, показалась торжественная кавалькада. Впереди выступали тридцать рыцарей Custodes, которых возглавлял Альберт. За ними несколько дюжин стражников графа Манфреда, а следом сэр Робер с сэром Томейсом и, наконец, Манфред и принц верхом на прекрасном белом скакуне. Далее в каретах следовали женщины семейства Манфреда и еще не меньше двух десятков конных стражей в одеждах Рана Хортнесского.

При подъезде к воротам замка рыцари Custodes разделились надвое, образовав почетный караул, дабы первыми внутрь въехал Манфред со своими людьми. Райс-Майкл выглядел бледным, слегка напряженным, однако в седле держался уверенно. Снег слегка припорошил его черные волосы и теплый синий плащ, отороченный серым беличьим мехом.

С широкой улыбкой король приветственно вскинул руку в перчатке, едва лишь завидел брата, а затем, подобрав мантию, спустился вниз по ступеням.

— Брат! Ну наконец-то, — воскликнул он, когда Манфред с принцем натянули поводья у подножия лестницы.

— Джаван!

Райс-Майкл спрыгнул на землю и бросился навстречу Джавану, уткнувшись тому в плечо.

— Господи, Райсем, я уж думал, что никогда тебя не увижу, — прошептал Джаван. — С тобой все в порядке? Ты не слишком пострадал? Мне никто толком не сказал ничего о твоих ранах.

Райс-Майкл с натянутой улыбкой покачал головой и заговорил с видимым облегчением:

— Я не хотел тебя пугать. На самом деле, все обошлось не так уж скверно, только один шрам прибавился на ноге. — Он махнул рукой. — Кроме того, говорят, похитители едва не перерезали мне горло, когда поняли, что я могу от них ускользнуть. Еще получил удар по затылку, и меня до сих пор преследуют головные боли… Но теперь я почти оправился. Боюсь, это была ужасная глупость — позволить себя похитить таким образом.

Джаван усмехнулся.

— Если бы я решил, что тебе понравилось это приключение, то своими руками задушил бы тебя. Но это ведь не твоя вина.

— Ну, по крайней мере, кончилось все не так уж плохо, — с широкой улыбкой отозвался Райс-Майкл. — После того как люди графа Манфреда спасли меня, я думал, что умер и отправился на небеса. — Внезапно он опустил глаза и отвернулся от брата. — Подожди минутку, я должен кое-что тебе сказать.

Джаван уже догадывался, что сейчас последует. Райс-Майкл быстро бросился назад, к спешивающимся всадникам, как раз в тот миг, когда Джаван заметил Манфреда, помогавшего сойти на землю хрупкой фигурке в синем плаще.

Король со вздохом поднялся обратно по ступеням и встал рядом с Карланом и Гискардом, тогда как Райс-Майкл подвел свою спутницу ближе. Капюшон затенял ее лицо, так что он не мог толком разглядеть девушку, но Джаван не сомневался, что перед ним Микаэла. Хьюберт с Оррисом в парадных одеяниях и митрах выступили вперед, дабы приветствовать принца, а чуть позади за ними держался Полин, словно огромная хищная черная птица. Джаван почти физически ощущал их торжество.

Король приготовился приветствовать брата со всей должной церемонностью. Перед тем как пара начала подниматься по лестнице, Райс-Майкл остановился и сбросил капюшон с головы своей избранницы. Теперь роскошные рыжевато-каштановые волосы Микаэлы украшал белоснежный плат замужней женщины, украшенный золотистым обручем. Строгий головной убор должен был, вероятно, подчеркнуть ее взрослость, но, на самом деле, от этого лишь заметнее становилась россыпь веснушек на щеках и испуганный взгляд почти детских голубых глаз.

— Надеюсь, ты не будешь сердиться, брат, — объявил Райс-Майкл, глядя Джавану прямо в лицо. — Микаэла выходила меня во время болезни, и мы осознали, что любовь наша слишком сильна. Я взял ее в жены, Джаван, и мы просим тебя дать нам благословение.

При этих словах они с Микаэлой опустились на колени на нижней ступени и склонили голову в ожидании монаршего гнева. Джаван прекрасно осознавал, что именно этого они и заслуживают, но понимал также, что сейчас любое недовольство с его стороны и друзья, и враги воспримут просто как признак ревности. Кроме того, сделанного было уже не вернуть.

— Ну конечно, я благословляю вас, — произнес он негромко и, сойдя по ступеням, коснулся их склоненных голов, а затем помог им подняться. — Микаэла, приветствую тебя как сестру и надеюсь, что в нашей семье ты обретешь подлинное счастье.