От этой анархии больше всего страдали трудящиеся массы, которые оказывались не в силах защитить себя от разбойников. Но, вызываемые ею опустошения причиняли ущерб и феодальным землевладельцам, особенно церковным, которые больше подвергались нападениям со стороны, чем сами нападали на других.

Поэтому вполне закономерно, что церковные феодалы вместе с королевской властью и другими крупными феодальными землевладельцами начали принимать меры с целью прекращения феодальной анархии и установления внутреннего мира или хотя бы временного перемирия. Это движение было возглавлено королевской властью, которая выполняла еще в тот период и в Германии роль «представительницы порядка в беспорядке». Королевскую власть поддерживали в этом деле не только некоторые слои феодалов, но и все прогрессивные элементы, образующиеся под покровом феодального общества, как в городе, так и в деревне. (Это особенно) отчетливо проявилось в поддержке горожанами и крестьянами Генриха IV в его войнах с князьями и избранными ими антикоролями).

Однако приписывать высшей государственной власти в Германии особые заслуги в борьбе с феодальной анархией за сохранение внутреннего мира в стране, как это делает, например, Г. Гирш[778], нет никаких оснований. Деятельность королевской власти в этом направлении, как мы дальше увидим, была недостаточно последовательной и мало эффективной. В этом, правда, нельзя винить саму по себе королевскую власть: успех ее деятельности зависел от условий внутренней централизации государства.

Борьба королевской власти против феодальной анархии началась уже в X в.[779]. В XI в. появляются отдельные соглашения о сохранении мира, заключаемые князьями под руководством королей на короткие периоды. При Генрихе II было заключено в Мерзебурге соглашение сроком на 5 лет[780]. На Констанцском синоде в 1043 г. было принято общее постановление о соблюдении мира[781]. При Генрихе IV и Генрихе V заключались неоднократно соглашения о мире в отдельных областях государства: в Трирском архиепископстве (1063 г.)[782], в Тюрингии (1070 г.)[783], в Саксонии (1079 г.)[784], в Кельнском диоцезе (1083 г.)[785] в Майнцском диоцезе (1085 г.)[786] и во Франконии (1085 г.)[787], в Швабии (дважды – 1093 и 1104 гг.)[788], в Баварии (1094 г.)[789], в Констанцском диоцезе (1105 г.)[790]. Несколько раз принимались постановления о соблюдении мира в целом в государстве. При Генрихе IV такие постановления выносились в 1099 и 1103 гг.[791], при Генрихе V в 1121 и 1125 г.[792]. В последующий период подобные постановления тоже принимались неоднократно. Следовательно, недостатка в соглашениях и постановлениях о соблюдении внутреннего мира не было. Эти соглашения и постановления объявлялись под присягой[793] и за нарушение их, кроме светского наказания, угрожало еще и наказание церкви[794]. Но угрозы мало действовали.

Постановления и соглашения о «божьем мире» (Treuga Dei) запрещали в объявленные дни перемирия и во время действия общего божьего мира убивать людей, нападать на церкви и частные дома, грабить людей дома и в дороге, похищать и насиловать женщин, заниматься кражами и поджогами и пр. Особая защита объявлялась для находящихся в дороге купцов и работающих на полях крестьян (Mercatoribus transeuntibus et agricolis dum operantur in agris)[795]. В некоторых постановлениях о мире, как например в Кельнском, Бамбергском и Эльзаском[796] дается подробный перечень возможных случаев нарушений мира и соответствующих мер наказания. Эти постановления напоминают собой своеобразные судебники. Против нарушителей мира, согласно этим законам, должны были применяться весьма жестокие меры наказания – смертная казнь, выкалывание глаз, отсечение рук и ног и т. п. В постановлении Генриха IV о мире от 1103 г.[797] говорится: «Пусть никто не вторгается в чужой дом, не грабит и не поджигает, не захватывает за долги, не ранит, не калечит и не убивает. Если же кто это сделает, пусть будет лишен глаз или руки. Если кто защищает насильника, наказывается тем же. Если преступник укроется в крепость, крепость осаждается в течение трех дней и затем подлежит разрушению. Если укроется от преследования, теряет все имущество: бенефиции переходят сеньору, аллод – родственникам. Если кто совершит кражу на 5 и больше солидов – теряет глаза или руку, если меньше 5 солидов – лишается волос, наказывается розгами и возвращает украденное. Если преступление совершат трое, наказываются тем же по жребию».

Согласно постановлению о «божьем мире» в Трирском диоцезе (1063 г.?)[798], нарушители мира подлежали изгнанию на 30 лет и церковному отлучению. В Эльзасском соглашении о мире нарушителям угрожала смертная казнь[799]. Для преследования нарушителей мира и осады крепостей, в которых они укрывались, мобилизовалось все население округи[800].

Анализ постановлений о мире показывает, что все эти мероприятия были направлены не столько против крупных нарушителей мира – феодалов, ведших официально внутренние войны и грабивших беззащитных людей, сколько против мелких нарушителей – воров и разбойников. Некоторые постановления явно направлены против низших слоев и преследовали цель их обуздания. Это особенно заметно в постановлении для Кельнского диоцеза (1083 г) и дублирующем его Бамбергском пакте (1085 г.). Феодалы, нарушавшие мир, и убивавшие массу людей, подлежали изгнанию и теряли свои бенефиции, сервы же за убийство – обезображивались, а за ранение лишались руки[801]. Эти меры не столько пресекали разбой, сколько устрашали крепостных, сопротивлявшихся феодалам. Ту же цель преследовали запреты ношения оружия. Феодалов они касались в весьма незначительной степени[802] – крестьян – в самой категорической форме. В законе Фридриха I о сохранении мира от 1152 г. крестьянам строжайше запрещалось носить оружие. Осмеливавшиеся носить копье, меч или другое какое-либо вооружение, лишались его или должны были уплатить высокий штраф[803]. Так под видом борьбы против нарушителей мира государственная власть лишала крестьян права иметь оружие и использовать его против феодальных господ. Этим она делала крестьян еще более беззащитными перед лицом разбойничающих феодалов. Все эти факты говорят о том, что феодальный «божий мир» диктовался отнюдь не соображениями «защиты слабых» и охраны благосостояния трудящихся масс[804]. Наоборот, «божий мир» диктовался заботами крупных феодалов о их собственном благополучии.