Все это, конечно, не является простой канцелярской формой, а документальным подтверждением того, что дело решалось с общего согласия короля и его близких, а в особо важных случаях с участием князей государства. Этим придавались сила и авторитет диплому и постановлению. В некоторых случаях король приглашал магнатов, потому что сам он был не в состоянии решить дело[277].

Государственные собрания. В политической жизни страны огромную роль играли собрания феодалов. Они являлись неотъемлемым элементом всего государственного устройства к составной частью высшей государственной власти страны. Одна королевская власть без этих собраний магнатов еще не являлась полновластным и суверенным общегосударственным органом. Она во всех отношениях дополнялась совместной властью всей феодальной знати.

Компетенция государственных собраний была весьма обширной. Они обсуждали и решали вопросы законодательства, войны, внешних отношений и внутреннего мира, улаживали споры между феодалами и споры феодалов с королем, выбирали и смещали королей, разбирали важнейшие судебные дела и т. п.

Состав государственных собраний не был постоянным. В тех случаях, когда решались дела, касающиеся многих или всех феодалов, собрания были весьма многолюдными. Иногда являлись немногие и собрание не имело должного кворума. Источники IX – X вв. часто называют участников этих собраний «народом» (populus) или просто саксами, франками, баварами и т. п.; так говорят в ряде мест Видукинд и другие хронисты X в.[278], такое же определение мы встречаем и в официальных документах[279]. Но под этим «народом» понимали только князей светских и церковных и в лучшем случае близких к ним феодалов, иногда мелких вассалов. Во многих источниках приводится точное определение круга участников государственных собраний. Это были «князья государства»[280], «князья и управители областей»[281], «архиепископы, епископы, аббаты, герцоги, маркграфы, графы и многие другие»[282] и все, кого приглашал король[283]. Король мог приглашать и министериалов (в последнем случае они именно и имеются в виду). Генрих IV, как известно, предпочитал послушных министериалов строптивой знати. Объявление собраний и приглашение на них осуществлялось обычно королем[284]. Как видно по немногим сохранившимся пригласительным письмам; адресованным прелатам, король рассылал письменные приглашения если не всем участникам и не на все собрания, то. по крайней мере, важным лицам из среды князей на особенно важные собрания[285]. Посещение государственных собраний являлось обязанностью князей, и король напоминал об этой обязанности в своих пригласительных письмах. Вот одно из таких напоминаний, направленное Генрихом IV аббату монастыря Тегернзее в связи с предстоящим собранием в Майнце для решения церковных дел: «увещеваем, просим и приказываем добросовестно выполнить свой долг перед нами, и, помня о боге, мире, христианской любви и снискании нашей милости, прибыть на вышеназванное собрание, несмотря ни на какие непредвиденные обстоятельства, могущие этому помешать. Имей в виду, что от этой обязанности мы не освобождаем никого из князей и никому не прощаем пренебрежения ею»[286].

Чем объясняется столь настоятельная забота короля о посещении князьями государственных собраний и, следовательно, о проведении самих этих собраний? Казалось бы, что король должен был, наоборот, избегать этих собраний, поскольку они умаляли, а иногда и подменяли его власть. Но такое предположение, могущее возникнуть из аналогии с абсолютизирующейся феодальной монархией, в корне неправильно. Государственные собрания князей являлись в тех условиях фактической политической самостоятельности крупных вотчинников необходимым составным элементом политического устройства страны, без которого не могла существовать сама феодальная монархия и представляемое ею политическое единство. Это еще не сословно-представительная монархия, где отдельные феодалы представляют все сословие: это раздробленная монархия, в которой каждый феодал представлял самого себя. Король нуждался в согласии князей на его мероприятия[287], не в меньшей мере, чем князья нуждались в королевской власти как объединяющем государственном органе. Ведь каждый князь и, по существу, каждый феодальный землевладелец располагал в своем владении или вотчине государственной властью «местного масштаба»; при таких условиях государственная власть в целом в стране могла строиться только как некая политическая сумма всех этих вотчин и «поместий-государств»[288].

Государственное единство Германии основывалось не только на силе королевской власти, но и на согласии князей. Это с особой наглядностью проявляется во второй половине XI и начале XII в., в период борьбы за инвеституру. Прямая поддержка князьями короля обеспечивала успех королевской власти, отказ в их поддержке обусловливал ее поражение. Роль собраний князей в этот период особенно возросла[289]. Если королю удавалось собрать много князей и добиться у них поддержки, дело его торжествовало, если князья не являлись на собрания, игнорировали их или, явившись, держали себя враждебно, дело его рушилось. В период Саксонского восстания Генрих IV несколько раз назначал собрание князей, у которых он хотел заручиться поддержкой против мятежников, но князья не являлись или прибывали только немногие[290]. Такие случаи бывали и при Генрихе V. Когда он в 1115 г. назначил собрание князей, чтобы добиться примирения с инсургентами (в Саксонии бушевало тогда новое восстание), то большинство князей не обратило внимания на приглашение короля и не явилось в назначенное место[291].

Собрание князей могло выступать в некоторых случаях и как суверенный орган. Это бывало во времена королевских выборов, при отстранении королей от власти и в периоды междуцарствий. В этих случаях князья собирались по своей воле, без особого королевского повеления. Инициатива созыва принадлежала обычно прелатам, в частности архиепископу Майнцскому.

Собрание князей отдельных герцогств отстранило в 887 г. от престола Карла III и признало королем Арнульфа[292]. В 900 г. собрание оптиматов провозгласило королем Людовика Дитя[293]. Собраниями князей, как известно, были избраны в короли Генрих II и Конрад II[294]. В период борьбы за инвеституру, особенно в 70-х годах XI в., князья часто собирались по собственному почину и вершили государственные дела без короля и против него. Они отстраняли королей и избирали антикоролей, Так, Трибурское собрание в 1076 г. отказало Генриху IV в поддержке и заставило его отправиться в Каноссу, а Форгеймское собрание и вовсе лишило его престола, избрав королем Рудольфа Швабского[295]. Собрания князей в этот период превращаются в суверенный орган власти и ведут самостоятельно внутреннюю и внешнюю политику – определяют компетенцию короля, издают законодательные акты, ведут переговоры с папой и т. п.[296]. Однако не следует представлять эти государственные собрания князей в виде единого сплоченного органа или некоего «парламента» страны. Органом здесь скорее являлся каждый князь, а само собрание напоминало «федерацию» магнатов. Совместные решения и действия предпринимались постольку, поскольку они отвечали интересам всех князей вместе и каждого из них в отдельности. В важных случаях каждый магнат старался провести собственные требования и гарантировать их выполнение[297]. Королю приходилось торговаться с каждым влиятельным феодалом в отдельности и улаживать дело на взаимовыгодной основе.