– Вы так считаете?

– Да, вы слишком легко двигаетесь для такого большого срока беременности, кроме того, будь вы на самом деле беременны, вы не могли бы подбирать вещи с пола.

– Мне кажется, я никогда не переживу этого в реальной жизни…

– Не говорите так, мисс, ваша жизнь только началась.

Ее жизнь закончится вместе с отъездом Саймона. Бланш посмотрела на дверь, как будто надеялась увидеть его, но тут же вспомнила мужчину, на которого недавно наткнулась.

– Катерина, во время антракта здесь был один человек.

– И?

– Он показался мне знакомым, но я не могу вспомнить, где я его видела. Он явно аристократ, это я могу сказать точно, а еще у него очень добрые глаза. Но подбородок немного слабовольный, – она нахмурилась. – На мужчине был коричневый бархатный камзол, хорошо сшитый, но цвет не шел ему.

– Нездоровый цвет лица и слабый подбородок? Хорош, ничего не скажешь.

– Нет, правда, он показался мне очень хорошим человеком.

– А я думала, вам нравится Саймон.

Бланш вздрогнула. Она не хотела обсуждать его ни с кем и в особенности сейчас.

– Так вы знаете этого человека или нет?

– Думаю, я понимаю, о ком вы говорите. Похоже, это Стентон.

– Стентон? – У Бланш перехватило дыхание. – Стентон?

– Да, виконт Стентон. В чем дело, Бланш? Вы очень побледнели.

– Не могу вспомнить. Кто он? Пожалуйста, я не могу объяснить, но если бы вы мне рассказали…

– Хорошо, но обещайте, что позже все объясните. У него поместье совсем рядом, Молтон-Хаус. Он и правда очень милый человек. Обычно он не приходит на наши выступления, потому что много времени проводит в Лондоне, очень занят в парламенте. Но когда появляется возможность, он обязательно приезжает в Дувр и приходит в театр.

– Он женат?

– Да. Бланш, я уже умираю от любопытства.

– Я знаю. – Она схватила Катерину за руку. – Вы не представляете, как мне помогли. Спасибо, – выпалила Бланш и бросилась из комнаты.

Ей нужно найти Саймона. Пусть все притворяются, что его нет, она все равно должна с ним поговорить. Даже не постучав, она ворвалась в комнату Жиля. Саймон, сидевший за столом, тотчас же вскочил на ноги.

– Что случилось?

– Ничего. Ничего. Только…

– Тогда почему ты врываешься в комнату, как будто за тобой черти гонятся? – Он поднял стул, который уронил, когда вскакивал, затем закрыл дверь. – На секунду мне показалось, что это солдаты.

– Прости, Саймон. Ты знаешь виконта Стентона?

– Кого?

– Или виконтессу?

Саймон облокотился на стол и скрестил руки на груди. На его лице играла улыбка.

– Стентон. Дай подумать. В разъездах с театром я встречал Торнтона, Стэнли…

– Саймон!

– …но я не могу вспомнить никакого Стентона, – он продолжал улыбаться. – А что?

– Потому что он может кое-что знать о смерти Миллера.

Улыбка слетела с лица Саймона.

– Что?!

– Я, конечно, не могу утверждать наверняка, но Нэнси, горничная миссис Миллер, помнишь ее? Она сказала, что у виконтессы были какие-то дела с Миллером. Вот только не помню, какого рода!

– Бланш, – медленно произнес Саймон, пока Бланш переминалась с ноги на ногу. – Какие могут быть дела у виконтессы и простого торговца? Вдруг Бланш вспомнила.

– Деньги! – воскликнула она и вцепилась в спинку стула. – Миллер был ростовщиком. Возможно, он одолжил виконтессе денег.

– Бланш, ради Бога, ты хочешь обвинить пэра в убийстве Миллера?

– Нет, не Стентона, его жену, – она зажала рот руками. – Нет, я вовсе не обвиняю ее, но в этом есть какая-то связь.

– Не вижу никакой связи.

– Но она должна быть, – Бланш облокотилась на стол рядом с ним. – Я должна узнать.

– Бланш, это ничего не изменит.

– Неужели ты решил отказаться от попыток доказать свою невиновность?

– А ты думаешь, это возможно? – ответил Саймон вопросом на вопрос.

– Да, – сказала она и подняла на него глаза. Она и сама не знала, когда поняла, что Саймон ни в чем не виноват, но, тем не менее, сейчас она была полностью в нем уверена. – Да.

Саймон посмотрел на нее.

– Ты веришь мне?

– Да.

– Веришь, что я невиновен?

– Да, всем сердцем. О, Саймон! – она бросилась ему на шею. – Ты не мог убить этого человека. Я не понимаю, почему прежде не верила тебе.

– Возможно, потому что я силой заставил тебя следовать за мной, – сказал Саймон сухо, но все же обнял ее.

– Ах, это, – она махнула рукой. – Тогда меня можно понять. Но Саймон, ты знаешь, что это значит?

Он отодвинулся, чтобы заглянуть ей в лицо. Ему казалось, он не прикасался к ней целую вечность.

– Нет, что?

– Ты не можешь уехать. Ты останешься и докажешь всем, что ты не убивал Миллера.

Саймон какое-то время смотрел на Бланш, затем отстранился и стал мерить шагами комнату.

– Слишком поздно, Бланш, – тихо произнес он, затем взял ее руки и прижал к своим губам. – Это многое для меня значит, Бланш, больше, чем ты можешь себе представить. Но мне придется уехать, так будет лучше для всех.

Бланш хотелось, чтобы Саймон не выпускал ее руки никогда, но он сел, скрестив руки на груди, а она больше не хотела бросаться ему на шею.

– А что ты собираешься делать все то время, пока ты не представится случай уехать?

– Останусь здесь, – он вымучено улыбнулся. – Что мне еще остается делать, Бланш?

Да, ему опасно показываться в городе, его лицо слишком известно, но ее-то никто не знает. Она никогда прежде не была в Дувре.

– Да, наверное, так будет лучше, – согласилась она.

Если Саймон и удивился такой внезапной покладистости, то виду не подал. Это было только на руку Бланш. Он не сможет узнать, имеет ли Стентон какое-либо отношение к смерти Миллера. Зато она сможет. И так как времени у нее практически не оставалось, она тут же принялась обдумывать план.

Прибыв в Дувр, Квентин остановился в таверне «Корабль». Затем он отправился на прогулку и как бы невзначай прошелся мимо Королевского театра.

На нем был новый красный бархатный камзол с золотым шитьем на обшлагах, в руках трость с золотым набалдашником. Он любил хорошо одеваться и понимал, что сегодня выглядит просто великолепно, хотя день был слишком теплый для бархата. Этот камзол стоил денег, заплаченных за него в Лондоне. Последние несколько недель Квентину пришлось носить скучный военный мундир, поэтому сейчас он получал истинное удовольствие, ощущая на себе дорогую ткань. Его мысли вернулись к Гонории. Должно быть, она злится на него. Скорее всего, она решила, что во всех неудачах виноват он. Квентину и самому наскучило гоняться за Вудли. Но теперь он был уверен, актер где-то близко. В этот раз ему ничто не помешает арестовать Саймона.

Квентин взглянул на афишу и улыбнулся. Снова эта труппа Роули. Конечно, маловероятно, что Вудли или его женщина с ними, но он был уверен, что актеры знают, где их искать. Ему оставалось только найти человека, который поделится с ним информацией. Жаль, что Одетт путешествует с другой труппой, она всегда оказывала ему неоценимую помощь.

Вдруг на аллее рядом с театром появился человек, при виде которого улыбка Квентина стала чуть шире. Монтень. Он-то ему и нужен. Когда всю труппу Вудли арестовали, Квентин настоял на освобождении Монтеня в надежде, что тот отправится прямо к Саймону. Теперь пришло время проверить, верны ли были его предположения.

Квентин пересек улицу, догнал Яна и легонько ткнул тростью ему в спину. Ян отреагировал так, как на его месте сделал бы любой мужчина. Сначала он вздрогнул от неожиданности, затем молниеносно повернулся и поднял для удара свою трость, на конце которой блеснул клинок.

– Кто это? Клянусь Богом, я… Хейвуд!

Квентин улыбнулся и оперся на свою трость.

– Как видишь. Какая неожиданная встреча, Монтень.

Ян подозрительно покосился на него.

– Что вы тут делаете?

– Наслаждаюсь морским воздухом. Прогуляйся со мной, мой мальчик, – сказал Квентин и взял Яна за локоть. – Какой сегодня ветер, вряд ли кто-то осмелится пересечь пролив.