– А ты не знал, – откликнулся Макнелли. – Но у нас нет времени восторгаться друг другом. Наденьте это.

Он протянул Бланш огромную шляпу. Они побежали по коридорам, сквозь людскую толчею.

– Он был в зале, – сообщила Бланш, запыхавшись, – тот человек, что был в театре.

– Его зовут Хейвуд, – сказал Макнелли, останавливаясь перед боковой дверью на улицу. – Стойте здесь, а я посмотрю, что снаружи. – Все в порядке, солдаты на улице тоже заняты.

– Кто он? – спросил Саймон, пока они бежали вдоль стены театра.

– Все, что я знаю, так это то, что его зовут Квентин Хейвуд. Осторожно, здесь ступеньки, не оступитесь в темноте.

Они спустились к аллее, которая тянулась параллельно театру. Теперь они были недалеко от центрального входа. Здесь тоже слышались крики, звуки ударов и топот тяжелых сапог.

– Сюда!

Макнелли опять схватил Бланш за руку и толкнул ее в темноту позади здания театра.

– Там дорога, идите по ней, не сворачивая, и придете…

– Вот они! Держи их! – закричали в темноте, противоположный конец аллеи осветили факелы.

– Бегите! Я задержу их, – сказал Макнелли, подталкивая Бланш.

– Я никогда этого не забуду, – успел сказать Саймон, и они с Бланш побежали по дороге, которую им указал Макнелли.

– С ним все будет в порядке? – спросила Бланш, пытаясь не отставать от Саймона. Она снова стала беглянкой, снова покинула мир, который стал привычным, но почему-то это совсем не трогало ее. Бланш была почти счастлива.

– Побереги дыхание, – сказал Саймон, даже не подозревая, что творится на душе у Бланш. – Макнелли может позаботиться о себе.

– Ты знаешь, куда идти?

– Нет, Макнелли успел только показать дорогу, когда мы шли из амбара в театр.

Со стороны театра все ближе слышались крики.

– Сюда, – сказал Саймон и стал подталкивать ее наверх. – Полезай на стену!

– Хорошо, что у меня был брат, – пробормотала Бланш, цепляясь за плющ, который увивал изгородь. Оказавшись наверху, она охнула. Стена была высотой в десять футов, и с обратной стороны не было плюща, по которому они смогли бы спуститься в сад. Вдруг Саймон оказался рядом с ней на стене. Он прыгнул вниз и мягко приземлился с обратной стороны. Оказавшись на земле, он поднял руки, чтобы поймать ее. Бланш прыгнула не раздумывая, и его сильные руки подхватили ее.

– Сюда.

Они побежали к противоположной стороне сада. Где-то совсем рядом залаяла собака, в окне появился свет.

Он остановился как раз позади коттеджа, вглядываясь в темноту. Затем они пробрались через живую изгородь, быстро перебежали дорогу и снова оказались в чьем-то саду.

– Думаю, я знаю, где мы.

– Мы будем здесь прятаться?

– Нет, здесь нас быстро найдут. Но у меня есть план. Ты сможешь бежать? – Саймон потянул ее за руку и через некоторое время они оказались на берегу реки.

– Не бойся, здесь неглубоко, – успокоил ее Саймон.

– Почему, когда я с тобой, непременно должна переходить вброд реки? – возмущалась Бланш, идя по пояс в воде, позади уже слышался лай собак.

Наконец они перешли реку и выбрались на крутой берег.

Бланш выбилась из сил, когда они, наконец, миновали склон. Перед ними рассталась ровная местность, а слева виднелись какие-то постройки.

– Где мы?

– На церковном кладбище, – ответил Саймон, отпирая ворота. – Если я правильно понял, Макнелли устроил нам убежище где-то здесь.

– Саймон, только не на кладбище!

– И они без труда найдут нас, – сказал Саймон и оглянулся. – Мы оставляем следы.

– А чего ты хотел после перехода реки? – съязвила Бланш, следуя за ним среди могил, которые едва вырисовывались в темноте.

– Мы не сможем перебраться через мост, – подал голос Саймон и неожиданно остановился, Бланш налетела на него, едва не сбив с ног. – Осторожно!

– Ой!

Бланш потерла ушибленный нос.

– Саймон, что мы вообще тут делаем?

– Прячемся. Вон там есть склеп… Проклятие!

Позади них неожиданно появились отблески фонарей и послышались голоса.

– Только не склеп.

Это было уже слишком. Они стояли перед небольшой постройкой в готическом стиле из белого мрамора. Бланш вздрогнула. Саймон потянул за ручку.

– Заходи!

– Нет!

Бланш вцепилась в изгородь, которая окружала склеп. За последние несколько недель с ней случилось столько всего, сколько не случалось за всю жизнь: сначала она стала пленницей беглого преступника, затем выступала в театре, и ее преследовали несчетное количество раз. Она понимала, что се репутация окончательно испорчена, а в будущем ее не ждало ничего хорошего. Если их схватят, то она закончит свои дни в тюрьме, а может быть, и хуже. Но даже эта перспектива выглядела лучше, чем убежище в виде склепа.

– Я не пойду туда.

– У нас нет выбора, – сказал Саймон и обнял ее за талию. Она еще крепче уцепилась за ограждение, но он был сильнее; не прошло и минуты, как она оказалась в темноте. Прежде чем Саймон закрыл дверь, она успела разглядеть маленькое помещение с усыпанным прошлогодними листьями полом.

Воцарилась непроглядная тьма. Испуганная Бланш сделала шаг назад и наткнулась на что-то твердое, достигавшее ей до пояса. Она пошарила рукой и обнаружила поверхность, достаточно широкую, чтобы на нее можно было опереться. Наконец, ее пальцы что-то нащупали. Рука! Чья-то рука! Она завизжала и отскочила назад. И снова наткнулась на какой-то предмет, но на этот раз теплый, он был выше нее.

– Тихо, принцесса, – прошептал Саймон ей в волосы. – Не кричи, а то нас найдут.

– Там рука, – пролепетала Бланш. – Там мертвец! Мертвец!

– Нет, это всего лишь барельеф.

– Что?

– Барельеф, фигура, высеченная на камне. Здесь нет мертвецов, поверь мне, принцесса.

Бланш скорее почувствовала, как Саймон поднял голову и насторожился.

– Кто-то идет.

– Откуда ты знаешь? – спросила Бланш и тут же сама услышала приближающиеся голоса и топот. Неожиданно страх перед мертвецами сменился страхом перед реальной угрозой.

Боже, что бы с ней сегодня было, если бы не он? И неважно, что она оказалась здесь именно из-за него, что ее спокойное существование осталось в прошлом. В последние несколько недель она чувствовала себя по-настоящему живой. Она подняла глаза на Саймона, хотя не могла видеть его в кромешной тьме. То, что она к нему сейчас чувствовала, было очень близко к любви.

– Здесь никого, сержант, – произнес голос совсем рядом.

– Осмотрите склеп, – крикнул голос издалека. Бланш застыла, Саймон крепче прижал ее к себе.

– Склеп? Но сержант…

– Делайте, что вам приказано, обыщите склеп.

– Сэр Хьюберт будет рвать и метать. Это их семейный склеп, – взмолился солдат, слышно было, как он в нерешительности топчется на пороге. – Не говоря уже о том, что мы потревожим покой мертвых, Господи, Пресвятая Дева Мария! Спаси и сохрани!

– Дай мне свой носовой платок, – прошептал Саймон, пока солдат бормотал все знакомые ему молитвы.

Дверь склепа уже со скрипом открывалась, она тут же вытащила платок, который схватил Саймон.

Вдруг откуда-то сбоку послышался жалобный вой, переходящий в стон. Бланш от страха потеряла дар речи, но потом узнала голос Саймона.

– Во имя неба, что он делает? Саймон завыл снова, и солдат отпрянул.

– Кто потревожил мой покой? – спросил Саймон скрипучим шепотом.

– Я… Я… О Боже! Солдат попятился.

– Пожалуйста, не причиняйте мне вреда, я совсем не хотел тревожить вас. Пожалуйста!

Саймон двинулся вперед, на голове у него был платок Бланш. Эффект был потрясающий, его темная одежда была не видна, а платок на голове светился в темноте, и создавалось впечатление бестелесного призрака.

– Кто осмелился потревожить мой сон? – снова прошипел Саймон.

Послышался грохот: это солдат упал в обморок, гремя саблей и мушкетом. Саймон сдернул платок.

– Пойдем, мы должны скрыться, пока он не пришел в себя.

– А как же другие солдаты?

– У нас не будет другого шанса. Пойдем.