Мороз побежал по коже, когда Крейвен увидел эти результаты. Теперь он и остальные участники этого эксперимента были почти уверены, что им удалось скопировать гибель подлодки «Скорпион». Никто не сказал Фаунтину, что он, возможно, воспроизвел обстоятельства, которые привели к гибели людей, помощником командира которых этот морской офицер в свое время являлся. По-видимому, никто и не должен был говорить ему об этом. Он вышел из тренажера, не задав ни одного вопроса, не произнеся ни слова.
Сочувствие Крейвена Фаунтину и экипажу лодки «Скорпион» не могло подавить избытка его чувств. Как настоящий детектив, он нашел две новые важные частицы доказательства. И с ними поспешил к адмиралу Шейду и Б. Клэри, заместителю начальника военно-морских операций. Теперь и они заинтересовались детективной работой Крейвена, но остались при своем мнении. Так же, как и командование систем вооружения, которое продолжало настаивать, что никоим образом торпеда не может взорваться на борту лодки.
Никто не был готов мужественно поддержать версию о том, что сами военно-морские силы были ответственны за смерть 99 человек. Крейвен понимал их нерешительность, понимал, как для этих адмиралов трудно предположить, что они в какой-то степени ответственны за ошибку, которая привела к гибели такого большого количества людей. А ведь оба прошли через испытания, когда смерть на борту подлодки была обычным явлением. Оба были ветеранами Второй мировой войны на дизельных подлодках. Но в то время смерть обычно приходила от противника, а не от собственных ошибок. Шейд был, вероятно, более бескомпромиссным из них, и неудивительно. В качестве молодого старшего помощника командира на лодке «Граулер» (бортовой номер SS-215) Шейд получил свою первую практику командования, когда командир лодки лежал, раненный, на палубе. Командир лодки Роберт Гилмор прокричал последнее распоряжение молодому Шейду, приказав произвести срочное погружение, чтобы избежать атаки японских торпедных катеров, а сам остался лежать на палубе. Шейд поступил так, как ему приказал командир.
Несмотря на нерешительность адмиралов, Крейвен не собирался отступать. Особенно сейчас, когда он убедился, что имеет достаточно информации для того, чтобы найти «Скорпион» и доказать, что именно погубило лодку. Он начал математически конструировать карту дна океана с помощью теоремы Баеса о субъективной вероятности, с использованием той же самой формулы, что и во время поиска водородной бомбы.
Мало кто из офицеров, занимающихся поисками «Скорпиона», помнил о происшествии в районе Паломарес. И когда Крейвен начал объяснять, что он собирается воспользоваться системой ставок подобно той, которую используют в игорных домах Лас-Вегаса, то есть включить значение «предчувствия» в свои данные, у некоторых слушателей возникло убеждение, что у ученого «поехала крыша». Им казалось, что тот ведет речь о пресловутых экстрасенсах.
Тем не менее Крейвен продолжал настаивать и попросил группу экспертов-подводников и спасателей сделать ставки на вероятность каждого из сценариев, объясняющих гибель «Скорпиона». Чтобы процесс стал интереснее, и в соответствии с предыдущими пари, ставки исчислялись в бутылках виски «Чивас Ригал».
«Скорпион» могла планировать вниз ко дну океана со скоростью от 30 до 60 узлов. Эксперты подводники сделали ставки на то, что лодка снижалась со скоростью от 40 до 45 узлов. Затем экспертов попросили сделать ставки, насколько они верят в то, что «Скорпион» пыталась прекратить работу самопроизвольно запустившейся торпеды и поэтому двигалась на восток. Около 60 процентов ставок были за этот сценарий. Похоже, Крейвен приобретал сторонников своей теории.
В третьем раунде ставок эксперты выбирали траекторию снижения лодки. Самое большее, «Скорпион» могла двигаться вперед на 2,1 метра за каждые 0,3 метра погружения; по крайней мере, она могла пикировать носом вниз. Большинство ставок было за траекторию 0,9–1,2 метра вперед на 0,3 метра погружения. Это означало, что «Скорпион» могла продвинуться вперед от 6 до 8 миль после первого взрыва.
После того как все ставки были сделаны, Крейвен принялся составлять карту вероятностей. Расчеты оказались настолько сложными, что он был вынужден снова пригласить группу математиков, которые помогали ему в поисках водородной бомбы. Математики после долгих вычислений пришли к заключению, что «Скорпион» находилась к востоку от точки «Оскар», в 400 милях от Азорских островов, на краю Саргассова моря.
Много лет спустя эти математики напишут книгу, основанную на опыте их работы с Крейвеном, под названием «Теория оптимальных поисков». Береговая охрана США примет на вооружение этот метод для поисков и спасения, а ВМС будут использовать интерпретацию Крейвеном теоремы Баеса, чтобы помочь Египту очистить Суэцкий канал от затонувшего вооружения. Но во время поисков «Скорпиона» военно-морские офицеры только покачивали головами, выражая сомнение в его акустических доказательствах и его карте вероятности. Ученый мог быть уверенным в том, что «Скорпион» лежит к востоку, но судно «Мизар» обнаружило три мелких фрагмента каких-то предметов к западу от точки «Оскар», и именно там ВМС и намеревались продолжать поиски.
Прошло несколько недель. Крейвен ждал, обмениваясь посланиями с океанографом Бакананом почти каждый вечер. К концу августа ничего нового обнаружено не было. К сентябрю все возможные точки между «Оскар» и Норфолком были почти исключены. К октябрю погода стала портиться, и ВМС решили закончить поиски в конце месяца.
Но «Мизар» фактически ничего и не искал к востоку от точки «Оскар», в том месте, которое указал Крейвен. К тому времени Баканан отрастил уже бородку клинышком в стиле Ван Дейка и был готов в последний раз направить «Мизар» к востоку.
Как только «Мизар» пошел к востоку от точки «Оскар», его мощный гидролокатор зафиксировал на дне массу железа. «Мизар» пошел на полной скорости, прошел над указанной Крейвеном точкой наибольшей вероятности, затем опустил свои камеры еще раз. Все, что камеры обнаружили, оказалось скалой железной руды.
Адмирал Шейд и Клэри, заместитель начальника военно-морских операций, были разочарованы и решили отказаться от поисков и отозвать «Мизар» домой.
Неуживчивый и как всегда упрямый Баканан отказался выполнять их решение. Он послал срочное сообщение Крейвену. «Разве вы не можете уговорить ВМС оставить нас еще на месяц, хотя бы на неделю или две недели? Скажите им, что мне нужно „откалибровать“ район для будущих операций».
Крейвен знал, что не оставалось ничего такого, чтобы нуждалось в «калибровании». Но он также знал, что если Баканан пожелал остаться в океане, то это могло означать только одну вещь: Баканан хотел направить «Мизар» в точку, которую указали Крейвен и его команда. Крейвен пошел к адмиралам и начал терпеливо излагать свои логические доводы вперемежку с просьбами. Когда его страстный монолог был закончен, адмиралы согласились продлить операцию еще на две недели.
Ровно через неделю Крейвен получил официальное послание всего в одну строчку: «Баканан сбрил свою бороду». Крейвену не нужно было ничего расшифровывать. Подводная лодка «Скорпион» найдена! Это случилось 29 октября, почти через пять месяцев после того, как она была объявлена погибшей.
«Мизар» нашел «Скорпион» на расстоянии 183,4 метра, то есть всего в 1/8 мили от той точки, на которую сделали ставки его математики и группы экспертов, рискуя бутылками шотландского виски. Подлодка была обнаружена на глубине 3000 метров.
Буксируемые камеры «Мизар» сделали фотоснимки подлодки «Скорпион», наполовину зарытой в ил и песок, разломанной на две части, которые едва скреплялись небольшой полоской металла. Носовая половина машинного отделения вошла внутрь, а часть другой половины сложилась как телескоп, внутрь отделения вспомогательных механизмов. Гребной винт и вал были отделены от корпуса. Отдельно находился и рубочный руль. Около подлодки лежал секстан подлодки «Скорпион», древний символ навигации. Никого из членов экипажа разглядеть не удалось. Было невозможно заглянуть внутрь лодки и даже рассмотреть ее поподробнее снаружи. Хотя камеры «Мизар» находились всего в нескольких метрах над корпусом подлодки, снимки выглядели так, будто их делали сквозь густой туман.
