Деймон оставался невозмутим.

– Значит, Сара уезжает?

–  Мыуезжаем. Мне пора снова приступать к работе.

Его ослепительная улыбка была, как всегда, неотразимой.

– Забудь об этом, моя милая, – сказал он, обхватывая ладонями ее лицо. – Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, рядом со мной.

Лили тоже хотелось этого, хотелось так сильно, что боль от предстоящей разлуки уже сейчас разрывала ей сердце. Однако она должна быть сильной – другого выхода у нее нет.

– Как бы мне этого ни хотелось, – печально произнесла она, – но я не могу себе этого позволить. Мне нужно думать не только о себе, но и о сестре.

Деймон нежно провел большим пальцем по ее губам, отчего у нее мгновенно спутались все мысли. Похоже, этот разговор будет еще более тяжелым, чем она опасалась.

– Не беспокойся, моя дорогая. Я не такой скряга, каким меня выставляла Кассандра. Я позабочусь и о ней.

Лили печально взглянула на него. Он искренне верит, что его предложение стать его содержанкой превосходит все, чего она сможет добиться самостоятельно. Лили надеялась, что Деймон поймет, как много значит для нее сценическая карьера и как ей невыносима мысль полностью зависеть от чьей-то прихоти.

Однако, судя по всему, он даже не желает ее понять.

– Этого недостаточно, – произнесла она дрогнувшим голосом.

Увидев появившуюся в глазах Деймона тревогу, Лили сообразила, насколько плохо подобрала слова. Он опустил руки.

– Чего тебе от меня надо?

– Ничего! – в отчаянии воскликнула она. – Я очень признательна за твое предложение, но мне придется его отклонить. Я намереваюсь продолжить свою артистическую карьеру.

– Лили, не будь дурой!

С какой неприязнью относится он к ее ремеслу! Лили с огромным трудом сдержалась, чтобы не ответить резкостью.

– Пожалуйста, Деймон, пойми, я столько лет потратила на то, чтобы добиться теперешнего положения, что не могу рисковать своей карьерой ради романтического увлечения.

Глаза Деймона внезапно вспыхнули гневом.

– Карьера! – презрительно бросил он. – Многого же ты достигла!

– Критики утверждают, что у меня талант! – воскликнула она, глубоко задетая его словами.

– Ну конечно, – ехидно заметил он. – Именно поэтому ты вынуждена шататься по деревням с жалкой труппой бродячих актеров, не имеющих возможности позволить себе ни приличный кров, ни нормальную еду.

Его насмешка обожгла Лили сильнее семижильной плети. Значит, вот что Деймон думает про ее сценический дар! Что ж, он глубоко ошибается.

– Это было лишь временное явление, – гордо заявила она. – Я отправляюсь в Лондон. Меня пригласили в «Ковент-Гарден».

Реакция Деймона ее ошеломила. Лили ожидала, что ее слова произведут на него впечатление, но он был словно громом поражен.

– Нет! – встревоженно воскликнул Деймон. – Тебе нельзя в Лондон! Я запрещаю!

Такого Деймона Лили еще не доводилось видеть: перед ней предстал во всей красе безжалостный деспот граф Хокхерст.

– Ты не сможешь мне помешать! – вспыхнула она. – Я не твоя жена!

Деймон, услышав это справедливое обвинение, стал мрачнее тучи.

– Ты моя любовница.

– Нет, я твоя возлюбленная, а это большая разница!

– Возможно, для тебя и есть какая-то разница, но для меня и для всего мира это одно и то же. – У него на щеке бешено задергалась жилка. – До тех пор, пока ты находишься под моим покровительством, я не допущу, чтобы ты появилась на лондонской сцене.

Вот как! Значит, он хочет, чтобы она всегда находилась при нем, готовая прибежать по первому зову!

– Не беспокойся, твое покровительство мне ни к чему. Неужели ты не можешь это понять? Я не откажусь от своей карьеры, в которую вложила столько сил, и не расстанусь со столь дорогой моему сердцу независимостью, чтобы стать игрушкой в руках мужчины – даже если этот мужчина – ты!

И даже если она его так любит!

Хокхерст был в бешенстве. Как Лили может так заблуждаться! Ее заманили в Лондон пустыми обещаниями пробной роли, но проку от этого не будет никакого. Она понятия не имеет, какое болезненное разочарование ее ждет!

Провинциальные актеры, получающие подобные приглашения, обычно уверены, что на столичной сцене их ждут триумф, слава и деньги. Однако для многих краткосрочное появление в лондонских театрах оборачивается не взлетом к заманчивым вершинам британского театра, а быстрым падением и полному забвению.

Лондонские критики обожают метать свои ядовитые стрелы в простодушных провинциалов. Даже талантливые и одаренные актеры часто подвергаются злобным насмешливым нападкам охочих до крови борзописцев.

Лондонские театралы смеются, читая их язвительные статьи, директора провинциальных театров им верят, а бедняга-провинциал, с позором изгнанный из Лондона, почитает за счастье, если ему удается получить место в каком-нибудь захудалом театре. Лишь крайне редко выдающемуся актеру удается уцелеть в этой развязанной безжалостными критиками вакханалии и закрепиться в одном из двух главных столичных театров.

А Лили придется еще хуже. По всей видимости, актриса она весьма посредственная, иначе ей бы не пришлось зарабатывать на хлеб в составе странствующей труппы. Деймон не мог допустить, чтобы ее подвергли таким унизительным оскорблениям.

– Во имя всего святого, Лили, выбрось все это из головы! – в отчаянии воскликнул он, пытаясь спасти ее от глупого шага, о котором ей придется впоследствии горько пожалеть. – «Ковент-Гарден» тебя все равно не возьмет, и ты напрасно тешишь себя несбыточными надеждами.

Лили вздрогнула, словно от пощечины, и только теперь Деймон осознал, что, желая защитить Лили от насмешек и позора, он добился только того, что больно ее обидел.

– Лили, пожалуйста, останься со мной! – произнес он уже гораздо нежнее. – Я ведь предлагаю тебе много больше.

– Неужели? – в ее голосе прозвучала нескрываемая боль.

– Да. – Разве когда-нибудь ей приходилось наслаждаться такой роскошью, как в Хокхилле? Разве она не ценит то, что они вместе? – Ты не будешь ни в чем испытывать недостатка.

– Но только мне придется расстаться со своей свободой!

– Ведь ты же была счастлива в Хокхилле, правда?

– Да, – вынуждена была признать Лили. – Но…

– Так оставайся здесь! Все будет продолжаться так же, как и раньше.

Он отпрянул назад, пораженный сверкнувшим в ее глазах гневом.

– Нет, не будет! – воскликнула она. – Потому что я буду от тебя зависеть, стану принадлежать тебе. Но этому не бывать! Подобно всем мужчинам, ты уверен, что женщина полностью находится в твоей власти до тех пор, пока тебе не наскучит. Но когда я тебе надоем, ты отшвырнешь меня в сторону, как поступал прежде со всеми своими любовницами!

Значит, вот чего она опасается – того, что он ее когда-нибудь бросит и она останется ни с чем! Расстроенный, возбужденный Деймон решил, что Лили пытается таким способом склонить его к прочному долговременному союзу. Глубоко укоренившееся в его душе недоверие ко всем женщинам снова прорвалось наружу.

– Лили, что тебе от меня нужно? Предложения руки и сердца и заверения в вечной любви? Извини, но, как ты сама говорила, первое я тебе дать не могу, а во второе не верю.

– Да, ты не веришь в любовь, потому что ты даже не можешь представить себе, что это такое! Ты прав, я неисправимо глупа! Тебе не нужна женщина, которая тебя любит, – тебе нужна послушная собачка, беспрекословно выполняющая все твои команды! Но этого не будет, во всяком случае, со мной!

Лили сердито провела рукой по лицу, пытаясь скрыть непрошеные слезы.

– Оставь меня, пока я не опозорилась, разревевшись перед тобой!

Деймон настолько привык к тому, что женщины используют слезы в качестве оружия против него, что его глубоко тронула храбрая попытка Лили сохранить свое лицо. Пытаясь несколько рассеять возникшее между ними напряжение, он, улыбнувшись, предложил:

– Ну же, давай, поплачь мне в жилетку! Я уже привык к тому, что она у меня постоянно мокрая от женских слез.