Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

И тогда мы выхватили по увесистому револьверу (откуда-то во сне взялись револьверы) и с наслаждением пристрелили Богов.

Хорхе Луис Борхес

Элисео Диас

Умереть, уснуть и видеть сны, быть может

Ему снилось, что настойчивая боль внизу живота, которую он скрывал, чтобы не докучать другим, а может, чтобы его самого не изводили, перестала его мучить. Боль исчезла, будто ее вовсе и не было. Ему снилось, что кухарка Эустолия (ох, он унаследовал ее от матери, старуха была помешанной) отправилась жить к своей племяннице и, наконец-то, ему было позволено есть по-человечески. В доме перестало вонять чесноком. Ему снилась нежданная встреча с Лавинией, его незабвенной Лавинией, оказавшейся свободной. Бракосочетание прошло тихо и скромно. Ему снилось, что он составил обширную антологию о бесполезности литературной апологии. Одобрение критиков было единодушным. Ему приснился выигрышный номер в рождественской лотерее. Стоило трудов его отыскать, но зато будущее его состояние было обеспечено. Ему снились победители всех скачек на предстоящих бегах на ипподроме Палермо. Однако он ненавидел скачки, его дядя покончил с собой, и т. д и т. д. Ему снилось, что он просыпается. Но он не проснулся. Вот уже несколько минут, как он был мертв.

Элисео Диас, "Заметки о случайностях" (1956)

Себастьян де Коваррубиас Ороско

Видеть сны

От латинского глагола somnio. Существует некая фантазия, что здравый смысл отказывает во время сна, ей не следует придавать значение; лишь те сны обладают определенным правдоподобием, по которым врачи судят о настроении больного, и здесь в расчет не входят святые и божественные откровения, сказанные Богом Иосифу и другим святым. "И снилось слепому, что он видит, и снилось ему то, чего он желал". А вот чем обернулся сон собаки: снилось собаке, что она ест кусок мяса и вгрызается в него зубами, и глухо урчит от удовольствия. Хозяин же, увидев это, хватает палку и начинает избивать ее, и здесь она просыпается, избитая и без мяса.

Себастьян де Коваррубиас Ороско, "Сокровище кастильского, или испанского языка" (1611), 1943

Ибрахим Саид

Два рыцаря

Готфрид Келлер на смертном одре признался своему другу, что несколько дней тому назад он увидел во сне двух рыцарей, облаченных с ног до головы в доспехи, кованные из чистого золота. Две эти фигуры бесстрастно застыли рядом с маленьким шкафом, стоящим между двух окон. Снова и снова писатель возвращался к этой теме, но ему никак не удавалось описать то чудесное сияние, которое, по его словам, пронизывало всю эту картину.

Ибрахим Саид, «Маргиналии» (1932)

Рой Бартоломью

In illo tempore (В то время)

Я получил стипендию Колледжа Мехико и 18 марта 1949 года ступил на мексиканскую землю. Меня встретили друзья (среди них была и Соня Энрикес Уренья) и отвезли в студенческий пансион, там мы распрощались. Разложив свои скудные пожитки, включавшие, между прочим, латинский словарь, я собрался лечь спать. Дорога — целых тридцать четыре часа — была крайне утомительной.

Мне приснилось, что прошло несколько месяцев. Накануне моего возвращения в Буэнос-Айрес Альфонсо Рейес пригласил меня на выходные к себе в отель в Куэрнаваку. И там он на прощание читал мне свой перевод первых девяти песен «Илиады», это был тот самый перевод, анонс которого я видел каждую субботу в те незабываемые вечера в нашей обители "Капилья Альфонсина" на тогдашней улице Индустриас. Альфонсо Рейес читает мне, мне одному, Гомера, а вокруг нас плато Анауак! (Не утверждал ли Педро Сармьенто де Гамбоа, что он обнаружил на мексиканской земле следы подошв Одиссея?) Я подарил Рейесу издание полного собрания поэтических произведений Лугонеса, где были его переводы из Гомера.

Утром я проснулся очень рано. Колледж находился на расстоянии чуть более квартала от улицы Неаполь, в доме номер пять. Двери были еще закрыты, когда я пришел. Я купил «Новедадес» ("Новости") и принялся читать. Вскоре появился Раймундо Лида. Мы поднялись с ним на второй этаж, в зал филологии. Спуся час Раймундо Лида сказал мне: "Вас ждет дон Альфонсо". Я спустился вниз, где меня встретили словами: "Рой, дайте пожать Вашу руку. Отныне это Ваш дом. Садитесь". И сразу же, без всякого перехода: "Расскажите мне о Педро". Я начал говорить, однако не слишком связно, — воспоминания удручали меня. Рейес (а он был самым близким его другом — неважно, находился ли он рядом или вдалеке — в течение долгих сорока лет) не скрывал своих чувств. Память о Педро Энрикесе Уре-нье, ясная как свет звезды, непреходящая как крепкая дружба, объединила нас. Прошли месяцы. За несколько дней до моего возвращения в Буэнос-Айрес Альфонсо Рейес пригласил меня на выходные к себе в отель в Куэрнаваку, вместе с доньей Мануэлей. Я хорошо представил себе, что там должно произойти, — и захватил томик Лугонеса. Два дня подряд (о, Боже, для меня одного!) дон Альфонсо читал свой поэтический перевод первых девяти песен «Илиады».

В ту ночь мне приснилось, что я прибыл в аэропорт столицы ацтеков и что друзья, которые меня встретили, привезли меня в студенческий пансион, там мы и распростились. Я распаковал мои скудные пожитки (правда, немного отвлекся, полистав мексиканский словарь), а на следующее утро, уже в колледже, Раймундо Лида сказал мне: "Вас ждет дон Альфонсо". Я спустился вниз, где меня встретили словами: "Рой, дайте пожать Вашу руку. Отныне это Ваш дом. Садитесь". И сразу же, без всякого перехода: "Расскажите мне о Педро". Я начал рассказывать. Память об Энрикесе Уренье объединяла нас.

Рой Бартоломью

Хорхе Луис Борхес

Сцена с врагом (перевод Б. Дубина)

Столько лет я убегал и ожидал его, и вот враг был здесь. Я смотрел из окна, как он с трудом поднимается на холм по каменистой тропе. Ему помогала палка — в руке старика не столько оружие, сколько опора. Много сил я потратил на то, чего наконец дождался: в дверь слабо постучали. Я не без грусти оглядел рукописи, наполовину законченный черновик и трактат Артемидора о сновиденьях — книгу совершенно неуместную, ведь греческого я не знал. Еще день потерян, мелькнуло в уме. Осталось повернуть ключ. Я боялся, что гость бросится на меня, но он сделал несколько неуверенных шагов, уронил палку, даже не глянув ей вслед, и без сил рухнул на кровать. Тоска много раз рисовала мне его, но только теперь я заметил, что он как две капли воды похож на последний портрет Линкольна. Пробило четыре.

Я наклонился, чтобы он лучше слышал.

— Мы думаем, что время идет только для других, а оно не щадит никого, — выговорил я. — Мы встретились, но все, что было, потеряло теперь всякий смысл.

Он успел уже расстегнуть пальто. Правая рука скользнула в пиджачный карман. Он что-то показывал. «Револьвер», — догадался я.

Тут он твердо отчеканил:

— Ты пожалел меня и впустил в дом. Теперь мой черед, но я не из сердобольных.

Надо было что-то возразить. Силой я не отличался, и спасти меня сейчас могли только слова. Я нашел их:

— Да, когда-то я обидел ребенка, но ты же теперь не ребенок, а я не тот сумасшедший. Согласись, мстить сегодня так же нелепо и смешно, как и прощать.

— Я не ребенок, — подтвердил он, — и поэтому убью тебя. Это не месть, а справедливость. Все твои отговорки, Борхес, — это просто уловки, ты боишься смерти. Но поделать ничего не можешь.

— Одно все-таки могу, — возразил я.

— Что? — спросил он.

— Проснуться, — ответил я. И проснулся.

33
{"b":"105591","o":1}