Данилке стало жутко. И чем дальше он глядел на безмолвную вершину Кок-Кая, тем отчетливей видел этих зверей – и головы их, и лапы, и хвосты. Тоска охватила Данилку. Он вскочил и бросился бежать по склону, по жесткой траве, подальше от Кок-Кая.

Данилка шел по белой тропе, среди побелевших от зноя высоких трав. Высоко поднялся. Оглянулся назад – далеко внизу краснеют черепичные крыши колхоза, и домики кажутся совсем маленькими. И совсем синий среди желтых гор лежит круглый залив.

А впереди – ух, какая широкая долина раскрылась перед Данилкой! Узкие овражки бежали вниз по ту сторону перевала. Белые тропинки, как ручейки, тоже бежали вниз… И далеко-далеко в золотистом солнечном мареве увидел Данилка длинную полосу узкого берега, прижатого к морю горами. Это и была Лисья бухта.

Слева, над морем, поднимался Карадаг.

Он тихонько поднялся на вершину, заглянул вниз – и со страху сразу лег на землю. Оттуда глянула Данилке в глаза такая страшная пропасть, что сердце у него захолонуло – ему показалось, что он уже летит туда. Данилка прижался к земле и боялся пошевелиться. А может, он потревожил какие-нибудь камни? А может, кусок скалы, на котором он лежал, уже наклонился и повис над пропастью? Да! Так и есть! Скала уже качается, она уже ползет вниз. И не удержаться, и не убежать!

– Ай, мама! – только и мог крикнуть Данилка.

Но когда утихло немножко Данилкино сердце, то он понял, что Карадаг даже не почувствовал, что кто-то ходит тут по его отрогам и обрывам.

Данилка осмелел и снова заглянул вниз.

Причудливые острые скалы поднимались оттуда – желтые, рыжие, с красными и зелеными пятнами. Обрывистые склоны, зубчатые, как огромная каменная пила. А ниже – опять острые рыжие гребни.

И уже совсем внизу, между каменными обрывами, светилась неподвижная синяя вода. Глубокое здесь море, а каменный кряж уходит в самую темную морскую глубину.

– Вот так пригорочек! – пробормотал Данилка и отполз от страшного обрыва.

Солнце припекало все сильнее, все горячее. Надо бы скорей спуститься в долину и бежать в Лисью бухту, но Данилке было жалко уходить с вершин. Длинная горная гряда поднималась перед ним. Причудливые зубцы ее манили Данилку, едва приметная тропочка звала к этим голым вершинам, еще невиданные чудеса мерещились там Данилке. И шаг за шагом ноги сами увели его в это каменное царство-государство.

Ну чего ж только не придумал и не настроил здесь могучий Карадаг!

Данилка видел среди скал каменный город, окруженный круглыми зубчатыми стенами. Вот и дорога к этому городу. Спуститься бы туда!.. Но дорога падает в пропасть и обрывается.

Видел Данилка огромный камень, выщербленный ветрами. Этот камень был похож на раковину или на ухо великана. Словно ухо это стояло и слушало, как шумит море.

А день становился все жарче, солнце так распылалось, что от зноя слепли глаза. Кривые, изогнутые кустики держидерева вцепились корнями в каменистый склон и замерли… Данилке уже начинало мерещиться, что он тоже превратился в такой вот кустик, жесткий и неподвижный, и так же, как они, вцепился в скалу, чтобы не сдуло его в море…

Данилка встряхнулся, вскочил и сбежал вниз, на тропинку. Лисью бухту отсюда было хорошо видно – вот он, длинный плоский берег с каймой белого прибоя. Но у Данилки была уже только одна мысль: домой! Только бы добраться обратно, к дому, напиться свежей воды, умыться и спрятаться под крышу от этого зноя. Кажется, и недалеко он ушел от перевала. Но идет, идет Данилка, а дорога к дому будто все больше и больше растягивается.

Данилка прибрел домой далеко за полдень, когда солнце уже шло под уклон. Исцарапанные, сбитые о камни ноги шибко болели. И голова болела от жары. Он умылся холодной водой, достал свою коробку с камушками и уселся в холодок под тополь. Ну, и что он ходил? Измучился, а до сердоликов не добрался. И никогда до них не добраться!

И опять горячая досада закипела в Данилкином сердце. Если бы не Федя, лежал бы у него сейчас в коробке оранжевый огонек. Эх, наподдать бы этому Федьке! Пусть этот Федька теперь и к дому не подходит!

В это время заскрипела железная калитка ржавым голосом: «К нам иду-у-т»…

И во двор вошел Федя. Он что-то зажимал в руке, и глаза его весело блестели.

Данилка насупился, опустил голову. А Федя подошел к нему, улыбнулся и сказал:

– На!

И положил Данилке в коробку два розовых камня.

Данилка чуть не рассыпал всю свою коллекцию. Он схватил Федины камни. Два крупных сердолика лежали у него на ладони, два чистых, прозрачных сердолика. Один продолговатый, розовый, с фиолетовым пояском посередине. А другой круглый, темный, почти вишневого цвета.

– Ой! – шепнул Данилка. – Где же ты взял их?

– Важность! – ответил Федя. – Пошел в Лисью бухту и нашел.

– Ты был в Лисьей бухте?

– А что ж такого? Утром влез к одному шоферу в кабину – и прямо до санатория. А там десять шагов – вот тебе и Лисья. Только камни искал долго.

– А Васятка Тимаков говорит: «Граблями греби», – напомнил Данилка.

– Больно храбрый твой Васятка, – ответил Федя. – Пока такой камень найдешь, семь раз намокнешь да семь раз просохнешь.

– Ты купался там?

– А то! Я прямо так – в штанах и в рубашке. А потом хожу по берегу – и ничего, прохладно. Высохну – опять в море. Вот этот прямо на песке лежал. – Федя взял в руки розовый сердолик. – А тот, темный, из волны выхватил.

Данилка задумался, молча разглядывая камни.

– Что же, ты, значит, из-за меня ходил за ними? – спросил он, помолчав.

Федя пожал плечом:

– Ну, а раз ты плачешь? Ревет, как теленок. Ну, а мне что? Сбегал да принес. Важность!

Солнце уже село за дальними горами.

Желтое небо еле светилось над лиловыми вершинами.

– Пойду гусей загоню, – сказал Федя.

И пошел домой.

Данилка вспомнил, что у него тоже дела. Надо теленка загнать – опять убежал куда-то. Надо полыни наломать для веника…

Он еще раз полюбовался сердоликами, спрятал их в коробку, а коробку засунул под крыльцо, под щелястые ступени.

Ну вот, теперь у Данилки есть сердолики. И друг у него тоже есть. И сразу стало очень хорошо жить на свете!

Вскоре пришла мать, принесла ведро воды из цистерны.

– А мне Карадаг два сердолика прислал, – сообщил Данилка, – розовый и вишневый.

– Вот как! – удивилась мать. – Значит, ты с Карадагом подружился?

– Ага. Подружился. И Федя тоже. Карадаг эти сердолики мне с Федей прислал.

– Очень хорошо, сынок. Очень хорошие друзья у тебя.

– А еще ты, мама, не бойся. Сергей Матвеич воду найдет. Он сказал, что в Карадаге сердолики есть, – и вот они, есть! Он сказал, что вода в наших горах есть, – значит, есть вода. Он ее найдет. Только упорство нужно.

Еще одна неприятная новость объявилась в колхозе: агроном заметил на виноградниках тлю.

– Надо немедленно опрыскивать ядом, – сказал он председателю Тихону Иванычу, – чтобы сразу захватить.

– Шутка сказать – двести гектаров сразу, – покачал головой Тихон Иваныч и взялся за свой сивый ус. Будто если подергает себя за усы, то лучше придумает, как ему быть. – Народу не хватит сразу по всем виноградникам пройти. Может, по участкам можно?

– Нельзя, – сказал агроном, – пока очередь до дальних плантаций дойдет, виноград погибнет.

– Ну что ж, – решил председатель, – значит, надо самолет вызывать. Тревога!

Тихон Иваныч пошел в правление звонить по телефону в совхоз.

Ребята – Федя, Данилка, Васятка Тимаков и Тоня Каштанова – уселись на ступеньках и стали ждать. В правление их не пустили, а узнать очень хотелось, прилетит к ним самолет или не прилетит.

Федин Валет тоже сидел с ними. Он любил сидеть там, где люди сидят, рядышком с ними. Люди на скамейку сядут – и он на скамейку взберется. А теперь люди сели на ступеньку – так и он втиснулся к ним в середку. Втиснулся и начал расталкивать ребят, чтобы самому занять побольше места.