- Ты думаешь, ты один такой? Да я всем мешаю. Все только и мечтают избавиться от меня!

- Перестань! Даже слушать не хочу такие глупости, - Костя заткнул ладонями уши.

Ника внезапно сникла и в бессилии откинулась на спинку кресла, словно вспышка откровения выжала из нее всю энергию.

- Ты прав, мы разные. Вряд ли ты захочешь снова прийти, особенно после сегодняшнего. Только не нужно делать этого из чувства жалости. Мне тошно от всеобщей жалости.

Костя хотел что-то сказать, но Ника остановила его:

- Иди. Больше я цепляться не буду. Мне одной лучше. Я так привыкла.

- Ну... пока... - неловко попрощался Костя и побрел прочь.

Он вышел за калитку. Его последний визит к Никандре завершился. Теперь все действительно кончено, но оно и к лучшему. Вряд ли с ней можно подружиться. Почему же на душе так паршиво? Дождь усилился. Струи жестким росчерком перечеркнули акварельную идиллию дачного поселка. Идти домой не хотелось. Костя перешел через овраг и нырнул в лес. Шуршание прошлогодней листвы под ногами сливалось с шелестом дождя. Он случайно задел склонившуюся ветку - крупные капли градом посыпались на плечи. Костя свернул в ельник. Здесь было сухо. Свет, просеиваясь сквозь еловые лапы, превращал пасмурный день в сумерки. Парень скинул капюшон и прислушался к шуму дождя. Вдруг ему вспомнилась Костяника. Он будто наяву услышал укоризненное: "Что же теперь будет?.. Плохо ей одной..."

Костя вздрогнул и огляделся, но, как и следовало ожидать, он был один. От этих переживаний и свихнуться недолго.

- С жиру она бесится. Рожна ей не хватает! - вслух сказал Костя, чтобы убедить себя в своей правоте, но слова звучали фальшиво.

В ушах, перекрывая все другие звуки, настойчиво гремело: "Зачем я живу?! Лучше бы я умерла!!!"

- Мне нет до нее дела! - выкрикнул он и тотчас понял, что это ложь.

Он не мог бросить Никандру. Он нес за нее ответственность. Костя повернулся и помчался назад, не обращая внимания на мокрые ветки, хлеставшие его по лицу. Хлюпая прямо по лужам, он добежал до особняка, проскочил веранду, на ходу сбросив кроссовки, и ворвался в гостиную. Комната была пуста. Костя бросился на кухню.

Ника, точно безжизненный манекен, сидела в той же позе, в какой он оставил ее. Она подняла глаза и с удивлением уставилась на Костю. Вода струйками стекала с дождевика на пол. Значит, он не призрак и не игра воображения. Она не знала, что и подумать. Не дав ей опомниться, Костя сурово выпалил:

- В общем так. Во-первых, где у вас тряпка, чтобы вытереть пол? Полина деньги получает не за то, чтобы твое хамство терпеть. Поняла?

Никандра молча кивнула. От Кости исходила такая сила, что она не могла не подчиниться. Она сделала бы все что угодно, лишь бы он остался.

- А во-вторых, - Костя смягчился, - сейчас будем пить чай. И фиг ты меня прогонишь. Тоже мне моду взяла.

Полина работала приходящей прислугой в доме известного художника Родиона Викторовича Иванова уже два года. Впрочем, она оскорбилась бы, если бы ее назвали прислугой. Она считала себя домоправительницей. Ее жизнь не изобиловала интересными событиями. В молодости она собирала фотографии артистов, рисуя в мечтах свои бурные романы с киногероями, а когда смирилась с тем, что роман ее жизни, возможно, так и не будет сыгран, судьба послала ей работу, где она соприкоснулась с богемой, пусть даже в роли стороннего наблюдателя. У Ивановых нередко бывали знаменитости, что давало ей возможность как бы невзначай упоминать о встрече с той или иной звездой. Это придавало ей вес среди знакомых. Этим летом хозяева уехали в Германию, оставив на нее Никандру, которая становилась чем старше, тем несноснее.

Убирая со стола, женщина украдкой поглядывала, как Никандра старательно вытирает чашки и блюдца. Прежде и речи не шло, чтобы она помогала по дому. Это все влияние нового знакомого: уж неизвестно - к худу или к добру? Накануне, придя от приятельницы, Полина глазам своим не поверила, застав ребят за мытьем посуды. А когда Никандра и сегодня проявила рвение, Полина не знала, что и думать. Парнишка явно не прост. Чего он добивается?

Откуда было Полине знать, что со вчерашнего дня мытье посуды превратилось для Ники в почти священный ритуал, помогающий прокрутить сызнова воспоминания о чаепитии с Костей. Как любой человек, которому недоступно наслаждение миром наравне с другими, Ника острее воспринимала звуки, запахи... Она знала, что память ощущений бывает порой сильнее, чем обычная память, которая имеет обыкновение со временем угасать. Ее руки помнили шершавость вафельного полотенца и прохладного фарфора мокрой чашки. До слуха доносился шум текущей воды, а воображение дорисовывало Костю, намывающего тарелки возле раковины.

Они о многом говорили. Костя рассказывал о своих родителях, о том, что мать у него портниха. Нике страстно захотелось, чтобы у нее тоже была мама портниха. Тогда целыми днями они бы сидели и шили вместе.

- Полина, вы умеете шить? - вдруг спросила она.

- Немножко, только для себя, - насторожилась Полина.

Что за очередная причуда? Нарядами Никандра не интересовалась. Родители неизвестно для чего накупали ей дорогих вещей. Пустая трата денег. Девчонке это было безразлично. С чего бы она вдруг заинтересовалась рукоделием?

- Я хочу, чтобы вы научили меня шить.

- Зачем?

Новая блажь, будто и без того дел по дому не хватает. Полина с раздраженной покорностью человека, привыкшего выполнять глупые приказания, пожала плечами:

- Я могу показать, как сшить фартук или халат, только кто их будет носить?

"Какая разница? Ведь иногда важен не результат, а само действие!" - хотела крикнуть Никандра, но промолчала: все равно Полина не поймет. С мамой все было бы иначе. Идиллический мираж посиделок с рукоделием в руках рассеялся. Полина - всего лишь домработница.

Ника вспомнила слова Кости: "Знаешь, моя мать целыми днями горбатится за швейной машинкой, портит зрение, чтобы подработать. А потом попадется какая-нибудь и давай нервы мотать, вроде как ты Полине. Так вот, я этого не терплю. Если денег куры не клюют - это еще не значит, что других не надо за людей держать".

Разве она не считала Полину человеком? Никандра отказывалась принять обвинение. Но, с другой стороны, может быть, Костя прав? Ника думала о Полине не больше, чем о дистанционном пульте управления от телевизора. Ее было удобно иметь рядом. А ведь у Полины должна быть какая-то личная жизнь вне стен этого дома. Эта мысль ошарашила Нику, как открытие.

- Полина, у вас есть родственники? - неожиданно спросила девочка.

- Да, сестра с семьей в Харькове живет, - сказала Полина, все больше теряясь в догадках, куда клонит Никандра. При чем тут шитье и родственники?

- Это для ее дочери вы отправляли вещи, из которых я выросла?

- Мне позволила Анастасия Николаевна, - в голос женщины просочилась обида, будто Никандра хотела ее в чем-то уличить.

- Эта девочка намного младше меня?

- Если бы одна. У них трое, - то ли с осуждением, то ли с недовольством бросила Полина.

- А для чего заводят семью?

Полина недоуменно уставилась на девочку, пытаясь в вопросе найти подвох, а Никандра продолжала:

- Вашей сестре, наверное, тяжело растить троих детей. Для чего же она их родила?

- По глупости, - фыркнула Полина.

- Если бы моему папе не приходилось зарабатывать на нас, он как художник достиг бы большего. Значит, он тоже женился по глупости?

- Почему по глупости? От одиночества.

- От одиночества? - эхом переспросила Ника.

Слово прозвучало как приговор. Отец женился от одиночества? А для чего же тогда она? Конечно, такие, как она, не могут сделать человека счастливым, даже если это отец! Ника задумчиво произнесла:

- Если бы я могла ходить, папа не бросил бы меня.

Полина взглянула на девочку с неприязнью. Вот уж поистине, сколько волка ни корми - все в лес смотрит! Во всем ей потакают, а она недовольна. Эту вредную девчонку нельзя любить, ее можно только терпеть. Полина была так занята мыслями о собственном долготерпении и неблагодарности Никандры, что даже не заметила, как шелуха высокомерия слетела с девочки, обнажив ранимую душу.