– Не жалко? – спросил он с подковыркой, выкладывая икру в розетку.

– Нет. Пока нет, – подчеркнул Паленый.

– То есть?..

– Все зависит от того, с какими вестями вы пожаловали.

– С паршивыми, – признался капитан. – Запихивать икру обратно в банку или как?

– Ешьте. Все равно пропадет. Стоимость икры я вычту из вашей премии.

– Вот так всегда… – Тимошкин деланно пригорюнился. – Кто самый несчастный и нищий в милиции? Это даже не вопрос, а констатация факта. Конечно же, опера. За год четыре пары обуви как корова языком… А шузы сейчас не дешевые.

– Волка ноги кормят.

– И то верно. Но все равно от понимания этой аксиомы жить и служить не легче.

– Что это вы прямо с утра начали плач славянки?

– Расскажу – и вам захочется пустить слезу.

– Тогда прежде нужно позавтракать, чтобы не перебить аппетит плохим настроением.

– Умные слова и вовремя сказанные, – откликнулся капитан. – Прошу за стол! – сделал он эффектный жест рукой.

Паленый вынужден был отдать должное кулинарным способностям Тимошкина. Яичница получилась восхитительной. Капитан даже украсил блюдо зеленью.

– Сразу видно холостяка, – улыбаясь, сказал Паленый.

– Яичница для одиноких мужчин – настоящая панацея. Быстро, дешево и сердито.

– А как насчет пяти капель для улучшения пищеварительных процессов?

– Когда я отказывался? – задал Тимошкин риторический вопрос. – Только мне бы чтонибудь покрепче. Нужно взбодриться, а то я спал сегодня всего ничего – от силы три часа.

– Что так?

– Ловили террористов… – Капитан кисло улыбнулся. – Это у нас теперь идея фикс. После того, как взорвали вашу машину, все менты стоят на ушах, работают сутками. А тут еще приезд начальства из Москва… В общем, неделька выдалась "веселой".

– Надеюсь, нашу семью не винят в этом переполохе? – не без умысла спросил Паленый.

– Надежды юношей питают… – Тимошкин вздохнул. – Стражи порядка и законности готовы съесть вас без хлеба и соли. Посудите сами – в городе больше года не было ЧП подобного рода. Ну, иногда постреливали… не без того. Но это все мелочи, рутина, обычные разборки, даже без трупов. А тут сначала снайпер, а затем целая бригада бандитов очутилась в морге. Лучше бы они сбежали.

– Не понял… Почему?

– Потому что появился "чеченский" след. А это сейчас для органов сильнейший раздражитель. Могут запросто турнуть и генерала, и прокурора, и еще кого-нибудь за компанию. Недосмотрели, проворонили, и все такое прочее. Никаких денег не хватит на взятки вышестоящим товарищам. Тем более, что подобные вещи на жестком контроле у администрации президента.

– Наконец до меня дошло. Не появись в деле жмурики чеченской национальности, ваши коллеги представили бы происшествие как бандитскую разборку районного масштаба (что в общественном сознании уже стало болезнью, не тяжелее насморка) или, например, наезд на бизнесмена, в котором замешаны только местные отморозки. Не так ли?

– Так.

– Да, не повезло вам…

– Не иронизируйте. У вас есть шанс еще раз проверить свое везение. – Тимошкин полез в карман и достал оттуда какую-то бумагу. – Вам нужно завтра в десять ноль-ноль явиться по указанному адресу в кабинет номер двести восемнадцать. Иметь при себе паспорт… – Он осклабился. – И сидор с харчами и сменным бельем. Ладно, шучу. Насчет сидора. А в остальном все верно.

– Моя подпись в получении повестки нужна?

– Нет. Родина вам все еще верит… хе-хе…

– Действительно, эта новость могла испортить аппетит… На кой я им нужен?

– Спросите у них. А вообще, это обычная практика. Вашу семью – и вас в частности – и так особо не кантовали. Будь на вашем месте какой-нибудь небогатый бедолага, он уже стоптал бы пару башмаков, мыкаясь по кабинетам следователей.

– Спасибо, утешили.

– Пожалуйста.

– И что вы так не любите богатых людей?

– А за что их любить?

– Ну как за что – они помогают стране выбраться из той ямы, куда ее затащили политики, трудятся день и ночь…

– В кабаках и казино, – подхватил Тимошкин. – А что касается ямы, так они сначала помогли политикам всех нас туда спихнуть, а теперь нарезают вокруг нее круги, изображая, что ищут вожжи, дабы вытащить глупый народ на свет ясный. На самом деле им на нас наплевать. Извините! – спохватился капитан. – Опять забыл, с кем говорю…

– Так ведь ваши речи – чистая правда.

– Самокритика?..

– Ни в коей мере. Констатация факта. Вот такие мы нехорошие. – Паленый криво улыбнулся.

– Только не нужно заниматься самобичеванием. На это не хватит и суток. А времени у меня в обрез.

– Насчет самобичевания вы ошибаетесь. В мои годы пора уже знать, что собой представляет homo sapiens. Вот вы, например.

– А что я? Со мной все просто. Я отношу себя к разряду примитивных.

– Не прибедняйтесь. Впрочем, это ваше личное дело. Я о другом. Сейчас вы изображаете из себя борца с несправедливостью. Но появись у вас шанс разбогатеть, – например, стать олигархом – и куда денутся ваши благородные порывы. Уж поверьте мне.

– Верю… – Тимошкин сокрушенно вздохнул. – Я такая же жадная и беспринципная сволочь, как и все остальные. (Ладно, пусть не все, но многие). Только нахожусь я в самом низу пирамиды. Уж не знаю, хорошо это или плохо.

– Не переживайте. У вас еще есть шанс подняться к сияющим вершинам…

– И стать законченным негодяем, – подхватил капитан. – Нет уж, увольте. Хочу остаться в своем болоте… хе-хе…

– Тогда прошу в гостиную, чтобы там закончить наш разговор.

Паленый встал.

– Да, нужно торопиться… – Тимошкин с озабоченным видом посмотрел на свои наручные часы.

В гостиной капитан первым делом закурил. Его примеру последовал и Паленый.

– Ну, что там у нас? – нетерпеливо спросил Паленый.

Он почему-то ждал, что Тимошкин достанет из кармана очередную дискету. На которой будут записаны все ответы на интересующие его вопросы.

Но Паленый ошибся. Капитан принес информацию в устном виде.

– С кого из ваших корешей… хе-хе… начнем? – спросил Тимошкин.

– Думаю, что с тех, кто чист и пушист.

– Тогда это, по идее, Елизавета Бражник-Меликян. Дама, конечно, уникальная, дела за ней числятся серьезные, но только с точки зрения налоговой инспекции. Поэтому насчет чистоты и пушистости у нее большие проблемы. Однако, она никоим образом, настолько мне удалось раскопать, не связана с теми, кто катит на вас бочку.

– А катят?

– Ну. Да еще какую.

– Продолжайте.

– Кто главный закоперщик в этой компании, пока сказать не могу. Может быть, Щуров, а возможно, кто-то другой. Но я так думаю, что он заведует, так сказать, силовой составляющей группы. В этом деле Щуров как рыба в воде.

– Откуда вам это известно?

– Ну, мне пока почти ничего неизвестно. Так, догадки, некоторые факты… Однако опыт – великое дело. И он подсказывает мне, что Щуров среди ваших противников не на последних ролях. Мы раскрыли инкогнито еще одного бандита – из тех, кого вы отправили вперед ногами. Им оказался некий Сарычев. Одиозная личность. В свое время он начинал вместо со Щуровым, но затем его посадили на пять лет за разбой с отягчающими обстоятельствами. Дали ему по минимуму, понятно по какой причине – Щуров смазал кое-кому лапу. А после отсидки где только Сарычева не носили: и в Чечне, и в Абхазии, и в Приднестровье… Естественно, на противной стороне.

– Короче говоря, Сарычев – "дикий гусь".

– Верно. Наемник. Но вот какая нечистая сила принесла его в наш город – это вопрос.

– Приехал навестить старого друга.

– Как бы не так. Они расстались не очень хорошо. Нет, не побили горшки, но все же…

– Вы говорили, что Щуров помог Сарычеву избежать большого срока…

– Это факт. Однако, насколько мне известно, Щуров обещал Сарычеву, что вообще вытащит его на свободу. Но почему-то не сделал этого.

– И по какой причине?

– Трудно сказать. Я как-то не интересовался подробностями тогда, а сейчас… В общем, иных уж нет, а те далече. Скорее всего, Щуров боялся, что Сарычев сковырнет его с теплого бригадирского местечка. Сарыч (это его кличка) не праздновал никого, был патологически жесток и неуправляем.