- Не знаю, не был, - коротко ответил мой муж. Наклонился с высоты своего двухметрового роста и чмокнул меня в щеку. Мужа я нежно люблю. Понимаю, что звучит почти неприлично, но что делать? Правда есть правда!
Немного оправдывает меня тот факт, что женаты мы всего полгода. Можно сказать, находимся в фазе седьмого медового месяца. Хотя знаю я Пашку давно. Еще со времен учебы в Суриковском училище.
- Я ненадолго, - сказал муж и покосился на Ваньку, который торчал возле нас и ловил каждое слово.
- Ванек, изыди, - сказала я.
Ванек обиделся, но послушался. Сунул руки в карманы и пошел вдоль набережной походкой независимого человека, заработавшего за день двести баксов. Как минимум.
- Есть успехи? - спросил муж.
- Не любит народ классику, - пожаловалась я. - Охладел. Почти до абсолютного нуля.
- Не все охладели, - утешил меня Пашка. - Мой подзащитный спит и видит, как бы украсить свою камеру твоим Левитаном.
- Который подзащитный? - уточнила я. - Нефтяник?
Как вы уже, наверное, догадались, мой муж по профессии адвокат. Причем адвокат грамотный и востребованный, специалист по налогам и корпоративному праву. Деньги он зарабатывает вполне приличные, а иначе… Иначе даже не знаю, на что бы мы жили. Я за прошедший август продала только одну копию. И то за смешную цену. Просила сто пятьдесят долларов, отдала за пятьдесят. Можно сказать, окупила стоимость рамы.
- Сколько предлагает? - поинтересовалась я.
- Сколько попросишь. А ты разве надумала расстаться со своей картинной галереей? - удивился Пашка.
Я засмеялась:
- Да нет! Это я так, из любопытства. Слушай, а зачем твоему клиенту Левитан? Ему же еще несколько месяцев дожидаться апелляции!
- В камере повесит, - ответил муж.
- В камере?! Зачем?! - опешила я.
- Ну, не знаю. У него там приличные люди бывают. Надо соответствовать.
В камере?… Приличные люди?… Разве визитерам позволено посещать камеры? Никогда не привыкну к реалиям нынешнего времени. Оно мне напоминает картину Малевича: может, и здорово, но непонятно. То ли дело социалистическое государство: все четко, ясно, помпезно. Как мишки в шишкинском лесу! Наверное, все дело в том, что лучшая часть моей жизни прошла под бодрые марши советских времен. Крушение Союза я до сих пор воспринимаю как гибель Атлантиды, а людей, которые этому факту радуются, считаю предателями.
Впрочем, возможно, что это психология неудачника. Я давно заметила, что люди, добившиеся успеха, охотно закрывают глаза на пороки современного общества. А люди вроде меня, оставшиеся за бортом, цепляются за воспоминания о прошлом, как за спасательный круг.
Впрочем, не будем спорить. История, которую я хочу рассказать, не имеет никакого отношения к политике. Так что расслабьтесь и устройтесь поудобнее.
- Малыш, я пришел попрощаться на месяц, - сказал муж. - Нужно смотаться в Нефтеюганск по делу нефтяника. Будь он неладен!
Я вздохнула, поправила узел галстука на безукоризненно отглаженной рубашке мужа.
- Ну, если нужно… А раньше освободиться не получится?
- Я постараюсь, - пообещал Пашка. - Не знаю, может, и получится. Но на всякий случай говорю крайний срок.
Я сунула руки в карманы и с тоской оглядела широкоплечую фигуру мужа. Когда я остаюсь одна, то ощущаю себя брошенной болонкой. Не привыкла быть одна. Совсем не привыкла. Когда ты единственная дочка у мамы и когда мама - оперная прима, говорить о самостоятельности не приходится. Надо мной всегда трясся целый штат нянек, домработниц и частных учителей. С самого раннего детства я шагу не могла сделать, не поставив в известность десяток взрослых. Вот и выросла из меня малахольная кисейная барышня, которую я сама терпеть не могу. Проклятое оранжерейное воспитание!
- Целый месяц, - повторила я уныло.
- Продержишься? Деньги в итальянской вазе. Оставил немного, пятьсот долларов. Мне не жалко, просто боюсь, что у тебя их кто-нибудь обязательно выпросит. Как в прошлый раз.
Муж неодобрительно посмотрел на меня. Я покраснела. Уезжая в командировку два месяца назад, Пашка оставил мне целую тысячу долларов. Через два дня после его отъезда зашла соседка и, всхлипывая, поведала страшную историю о племяннице, которой срочно нужна дорогостоящая операция. Естественно, я тут же отдала ей все деньги. Правда, впоследствии выяснилось, что никакой племянницы у соседки нет, а деньги пошли на покупку модного норкового полушубка.
Пашка был очень недоволен моей глупостью, напомнив, что деньги эти ему нелегко даются. Я тогда честно пообещала: больше такое не повторится.
- Ладно, не бери в голову. Я поехал. Самолет в девять.
- Как? - вскрикнула я. - Уже?! А вещи?
- В машине. И не забывай ставить квартиру на сигнализацию, - продолжал муж. - Не пей много кофе. Не сиди на холодном воздухе в легкой кофточке. Не…
- …пей сырую воду, - договорила я. - Паш, я помню.
Муж кивнул, еще раз посверлил меня испытующим взглядом. Так сказать, для профилактики.
- И самое главное: не знакомься с посторонними людьми! - напомнил он внушительно. - Даже не разговаривай с ними! Поняла? - Пашка наклонился и чмокнул меня в щеку. - Все, я поехал. Позвоню.
- Счастливо, - сказала я, изо всех сил сдерживая слезы. Господи, как я не люблю оставаться одна!
Муж пошел к машине, оставленной у дороги, открыл дверцу. Обернулся и помахал мне. Я ответила ему вялым жестом. «Опель» медленно тронулся с места, набрал скорость и влился в поток машин на набережной.
- Славный у тебя муж, - заметил Ванек.
Я быстро обернулась и отругала его за то, что напугал. Несмотря на солидную комплекцию, бороду и усы, Ванек часто напоминает мне школьника.
- Злая ты, мать. Нечуткая.
Но мне уже и так стало стыдно.
- Прости. Настроение на нуле. Осталась одна на целый месяц.
Ванек встрепенулся:
- Пашка отбыл в командировку? Ну и чего ты печалишься? Подумаешь, Ярославна на сторожевой башне! У тебя есть отличная возможность пожить в свое удовольствие! Например, пригласить меня в гости и угостить хорошим кофе!
Мне стало смешно. Странные у Ваньки представления о моих удовольствиях. Но сидеть целый вечер одной в огромной пустой квартире еще хуже, чем сидеть там в обществе Ваньки. К тому же у него есть машина. Немолодая потрепанная «Газель» с кузовом, в который так хорошо помещаются картины. По крайней мере доеду до дома со всеми удобствами.
- Договорились, - сказала я. - Собирай манатки.
- О! - обрадовался Ванек. - Незапланированный банкет! А пожрать что-нибудь дашь?
Хозяйка я никудышная, поэтому содержимое своих закромов помню плохо.
- Не знаю. Найдется что-нибудь. Пашка дня три назад ездил в «Ашан», наверное, еще не все съели.
- Понятно, - резюмировал Ванек. - Ну и жена из тебя! Я бы уже давно такую выгнал. Интересно, почему тебя муж терпит? Надо полагать, из-за Левитана.
Ванек рассмеялся, довольный плоской остротой. Меня передернуло.
- Как ты смеешь?!
- Пошутил, пошутил, - сдался Ванек. - Не закипай. Ладно, я сегодня при деньгах. Заедем в магазин, купим продукты. Я еще тебя накормлю, заморыш! Давай собирай барахло.
Картины были уложены в кузов и накрыты брезентом. Через двадцать минут мы с Ванькой уже пили кофе из термоса в теплом салоне «Газели».
- Нет, ты подумай! - возмущался Ванек. - Начало сентября! А холод такой, будто конец октября!
От теплого кофе меня потянуло в сон. Хотелось поскорее добраться до дома, сесть в уютное мамино кресло, укрыться стареньким пушистым пледом и закрыть глаза.
- Ну что? - спросил Ванек. - В магазин? Я тебе не Пашка! Духовностью не питаюсь!
Я с трудом подавила раздражение. Нет, ну сколько можно напоминать даме, что хозяйка она отвратительная?!
- Хорошо, поехали. Только давай побыстрей. Я домой хочу.
- Это я понимаю. В такой дом я бы тоже возвращался с удовольствием. Я другого не понимаю. Какого черта ты сидишь на набережной со своими… - Ванек вовремя спохватился и закончил вполне приличным словом: - копиями?
