Потому что она сразу же скажет следующее: «А тебе это удалось. Я очень счастлива». Такой ответ было нетрудно предвидеть. Что-то вроде: «Я тоже тебя люблю».

Но счастье, так же как и любовь, измерить невозможно. Винс знал, что Чарли любит его. И разумеется, любила. Любила достаточно сильно. Достаточно для того, чтобы выйти за него замуж и провести вместе шестьдесят лет. И, конечно, она была счастлива. И тоже в достаточной мере. Но что означали эти слова в действительности? Винс не мог точно сказать, насколько счастлива была его супруга.

– Помнишь тот самый день, когда ты появилась в Форт-Пирсе? – неожиданно спросил он.

– Да уж, этот день мне не забыть никогда, – колко заметила Шарлотта. – Неужели только из-за того, что у меня нет сверхчеловеческих способностей запоминать каждый дом, внутри которого мы побывали миллион лет тому назад, ты мог подумать, что я в состоянии забыть такой замечательный день?

В тот день Винс здорово устал. Ему приходилось тренироваться чуть ли не круглосуточно. Он проплывал в море милю за милей, учился разбираться во взрывателях и проводах и знал, как надежней и быстрей оснастить взрывчаткой препятствие, стоя при этом в воде.

Ведь там, на берегу, под вражеским огнем, ему было бы не легче. Вот почему бойцы тренировались каждый день до изнеможения.

А по ночам, оказываясь в казарме, он засыпал на своей койке, мечтая о милой Шарлотте Флетчер.

И вот наступил знаменательный день, когда у казармы появилась она. Она стояла и ждала его.

Винс почти ничего не видел от усталости. Океан в это время года уже был холодным, и ДаКоста трясся от ледяного воздуха. Ему казалось, что зубы у него стучат так, словно собрались один за другим повыпадать изо рта.

– Мне даже пришлось спросить своего приятеля Джерри Паркса, видит ли он то же самое, что и я, – улыбнулся Винс. – Потому что мне показалось, что это галлюцинация.

– Я была в шоке, – кивнула Чарли. – Мне пришлось проделать нелегкий путь на поезде. Пожалуй, самым глупым было именно то, что я не стала писать тебе о своем приезде. А потом ты взглянул на меня так, словно мое появление тебя привело в ужас. В ту секунду мне захотелось повернуться и поскорей убежать прочь.

– Я решил, что сошел с ума.

Но Джерри тоже видел Чарли. И Винс заставил себя сдержаться и не расплакаться от счастья.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, не смея даже надеяться на то, что она явилась сюда именно к нему.

– Я приехала повидаться с тобой, – прошептала Шарлотта. – Ты не возражаешь?

Винс рассмеялся. По крайней мере, ему так показалось. Впрочем, это было трудно понять, потому что он то и дело вытирал слезы.

– Нет. – Он уверенно помотал головой. – Я не возражаю.

Он обнял ее, и она с радостью прильнула к нему. Ее губы были такими мягкими и сладкими! Он стоял и целовал ее, и она отвечала ему тем же. Чарли проводила пальцами по его волосам и прижималась к нему так крепко, что очень скоро тело Винса разогрелось чуть ли не до температуры кипения воды.

– Выходи за меня замуж, – прошептал Винс, как только прошла первая волна возбуждения.

– Я согласна, – ответила она, и он снова поцеловал ее. – Но только… – добавила она, и он застыл на месте. Оказывается, его подстерегала какая-то уловка.

– Но только что?

– Не волнуйся так, – улыбнулась она. – Я просто… я уже сказала твоему командиру, что я твоя жена. И получила разрешение взять тебя с собой в гостиничный номер. – Внезапно она смутилась и, опустив глаза, добавила: – Если, конечно, ты не против.

– Значит, ты действительно согласна выйти за меня замуж. – Он попробовал превратить все это в шутку, чтобы хоть немного разрядить ситуацию. – Надеюсь, ты не собираешься использовать меня для секса, а потом жестоко бросить?

– Я совершенно точно решила выйти за тебя замуж, – повторила Чарли, – но так как мы не можем этого сделать прямо сейчас…

Они поехали в город на грузовике вместе с группой морских пехотинцев, и один из бойцов даже уступил Винсу свое место, чтобы тот мог усадить на колени свою «супругу».

Это была самая приятная ночь в его жизни. Он успел многому научиться. Он усвоил и то, что в области секса существует много неизведанного, причем такого, на обучение чему могут уйти годы, и все равно останутся какие-то пробелы. Понял он и то, что Чарли Флетчер, которая в скором времени должна была стать Чарли ДаКостой, очень любила заниматься сексом. Впрочем, как и он сам.

А когда он проснулся среди ночи оттого, что Чарли громко плакала, он узнал и еще кое-что. Пожалуй, это было даже больше, чем ему хотелось узнать.

Она была в ванной и заперла за собой дверь. Прошло много, очень много времени, прежде чем она вернулась в комнату. А когда снова забралась в постель, тихонько произнесла:

– Ш-ш-ш! Со мной все в порядке. Спи.

– Не могу поверить в то, что ты обманула моего командира, – сказал Винс уже потом, когда с того чудесного дня прошло почти шестьдесят лет.

– А это был не обман, – спокойно ответила Чарли. Она всегда говорила бесстрастно, когда они начинали предаваться воспоминаниям. – Я только чуть-чуть опередила истину. Я ведь уже тогда собиралась выйти за тебя замуж. Вот мне и показалось, что было бы глупо не воспользоваться этим случаем, чтобы провести вместе несколько незабываемых часов.

– Это верно, – согласился Винс. – К тому же я не мог в ту ночь сделать тебя беременной. Во второй раз.

Он оказался прав. Потому что Чарли забеременела после той самой первой ночи, которую они провели вместе в Вашингтоне.

Когда она обнаружила это, то испытала нечто вроде шока. И одновременно разочарования.

И вдруг Винсу все стало понятно. Все вставало на свои места. Вот почему Чарли так быстро поменяла свое мнение насчет брака. Вот почему она плакала ночью.

Она согласилась выйти за него замуж, потому что у нее не оставалось выбора. Судьбе было угодно сделать их мужем и женой.

Винс старался заставить себя не думать об этом. Какая разница! Она выходила за него замуж – а разве не это самое главное? С этого момента их жизни будут связаны навсегда. И он сделает все, что угодно, лишь бы их брак оказался счастливым. Уж он постарается.

Все так и вышло, разве нет?

Он смотрел на нее, а она сидела рядом с ним во дворике позади их дома, в котором они прожили так долго и – как он надеялся – счастливо.

В этот момент мимо него словно пронеслась чья-то тень, будто чуть коснувшись его рукава. Что это? Призрак Джеймса Флетчера или просто легкий ветерок?..

– Неужели вы считаете, что я слишком вежливый? – Джоан оторвала взгляд от восхитительного греческого салата и посмотрела сначала на Паолетти, потом на Малдуна.

А он в это время смотрел на нее так, как будто вспоминал… причем в подробностях… как той незабвенной ночью они в третий раз занимались любовью. Когда она… Боже! Джоан пришлось отвести взгляд в сторону.

Но это нечестно!

– Так да или нет? – снова поинтересовался Малдун. – Я спрашиваю, потому что совсем недавно два разных человека назвали меня «чересчур вежливым», и у меня нет никаких оснований считать это комплиментом.

– Я полагаю, что в некоторых случаях ты действительно ведешь себя так, что тебя можно назвать очень вежливым, – ответил Том и посмотрел на Джоан. – Вы согласны со мной?

– Угу, – буркнула она в ответ, стараясь не глядеть в сторону Малдуна. Нет, только не видеть этот его пристальный, словно раздевающий взгляд! Вот черт! Неужели это и есть так называемые «дружеские» отношения? Нет, он не собирался даже дотрагиваться до нее. Он не произнесет ни слова о сексе. Но всякий раз, когда он смотрел на нее вот так…

– Между прочим, вы как раз и были одним из тех двоих, кто назвал меня так, сэр, – напомнил Малдун своему командиру.

– Я этого не забыл. Скажу больше: это случилось как раз тогда, когда я не позволил тебе поцеловать себя. А кто же второй?

– Иззи Занелла.

Том рассмеялся: