Грег перешагнул через перчатку для софтбола, которая лежала посредине гостиной, и вошел в спальню. Налив стакан бургундского, он зашел с ним в ванную и поставил его на край раковины. Раздевшись, залез в душ и долго стоял под сильной горячей струей. После душа Грег лег в постель, при этом мокрое полотенце оказалось на полу рядом с кроватью, а недопитый стакан вина потеснил на ночном столике своего собрата с апельсиновым соком, стоявшего там с утра. Грег лежа окинул комнату оценивающим взглядом: как пить дать завтра миссис Хэзевей будет ворчать больше обычного.

Он подложил под спину подушки и потянулся за стаканом. Пора хорошенько задуматься о сохранении душевного спокойствия. Они с Джил работают плечо к плечу уже пять лет, и сейчас было бы совершенно неуместно начать вдруг по ней сохнуть.

Насколько Грег мог судить, мужчинам нравилось быть рядом с Джил. Он видел многих ее кавалеров за эти годы, когда те заезжали, чтобы пригласить ее пообедать. После нескольких таких обедов она не появлялась дома допоздна, но Грегу никогда не приходило в голову спрашивать, как она провела это время; точно так же и Джил ни разу не приставала к нему с подобными расспросами.

Грег отпил вина, размышляя, почему ни у Джил, ни у него самого личная жизнь как-то не складывалась. Он не помнил, чтобы кому-нибудь из них вдруг встретился человек, способный нарушить холостяцкий уклад их жизни. В какой-то момент Джил вроде бы нашла свой идеал в лице Джоша, но потом они почему-то расстались, и с тех пор она, похоже, не стремилась познакомиться с мужчиной, у которого были бы серьезные намерения.

Грег поставил стакан на тумбочку, дав себе клятву завтра утром убрать грязную посуду до прихода миссис Хэзевей.

Он провел ладонью по лицу и вдруг улыбнулся: надо же, как удивилась Джил, услышав, что он договорился с кем-то пообедать! Он не стал ей говорить, что этот кто-то – его бухгалтер; а вообще-то мысль о красотке Марсии лишь еще больше укрепила бы подозрения Джил в том, что старина Грег снова вышел на охоту. Укрывшись одеялом, он быстро уснул.

– Почему нельзя выписать меня сегодня? – допрашивала Джил доктора Симмонса. – Температура у меня уже два дня нормальная, я честно ем эту ужасную еду, которую мне подсовывают, и вообще я веду себя так образцово-показательно, что медсестры уже наверняка думают, что у меня не все дома!

Доктор покачал головой.

– Еще слишком рано, Джил. Кроме того, ты забываешь, что твоя температура все еще колеблется в течение дня. И ты вовсе не так крепка, как думаешь. Еще как минимум шесть недель тебе нужно соблюдать покой.

– Шесть недель! – Джил была совершенно уверена, что через пару недель войдет в свой обычный режим. – Неужели вы будете так жестоки, – взмолилась Джил, – пожалуйста, отпустите меня домой. Я обещаю хорошо себя вести!

Доктор Симмонс снова покачал головой:

– Не сейчас. Когда это произойдет, тебе надо будет быть очень осторожной, ведь тебе придется подниматься по лестнице. Постарайся как можно меньше ходить вверх-вниз, я бы рекомендовал тебе пользоваться лестницей не чаще, чем раз в день. Я так же не хотел бы, чтобы ты в течение по крайней мере десяти дней после выписки водила машину.

– И как, интересно знать, я должна ездить по городу?

– Я совершенно уверен, что Грег согласится отвезти тебя туда, куда ты попросишь, – заверил ее доктор.

Джил тяжело вздохнула, понимая, что эту битву ей не выиграть.

– Ну и когда же я смогу поехать домой? – покорно спросила она.

– Через два дня, если все будет в порядке, – доктор Симмонс похлопал ее по руке. – Просто расслабься и наслаждайся этими неожиданными каникулами.

– Каникулами? – Джил скривилась. – Лично для меня каникулы – это небольшое бунгало у моря где-нибудь на Гаваях.

– Тогда считай, что тебе повезло. – На лице доктора появилась улыбка. – Из твоей палаты открывается чудесный вид на залив. – С этими словами он покинул ее палату.

Джил постаралась вложить во взгляд, брошенный в спину удаляющемуся доктору, всю злобу, на которую она была способна в своем теперешнем положении. «Чтоб тебе никогда никто не заплатил, самоуверенный докторишка!» – проворчала она и раскрыла какой-то журнал.

Ей не читалось, и, чтобы хоть как-то развлечься, Джил решила прогуляться по коридору. Она надела халат, всунула ноги в тапочки и, выйдя из палаты, неспешной походкой направилась куда глаза глядят, по дороге улыбаясь пробегавшим мимо медсестрам и таким же, как она, больным, выбравшимся от нечего делать на прогулку.

Она остановилась у окна, но из-за нависшего тумана почти ничего не было видно. Прижавшись щекой к холодному стеклу, Джил стала вглядываться в серую дымку за окном, которая напомнила ей глаза Грега. Она жалела, что не отважилась спросить его, с кем он сегодня обедает. Будет ли это один из тех обедов, которые имеют продолжение, или это просто деловая встреча? Джил тряхнула головой: пожалуй, такая озабоченность делами Грега объясняется ее собственным нездоровьем. Ей просто необходимо было направить куда-нибудь свою богатую фантазию, а кто подходит для этих целей лучше, чем Грег с его бесконечными дамами сердца, обожавшими готовить ему еду и разбирать завалы вещей в его комнатах?

Джил укорила себя за то, что так долго размышляет о Греге. Странное дело, почему-то каждый раз, когда она расставалась с очередным мужчиной, рядом с Грегом всегда кто-то был, а когда он был свободен, несвободной оказывалась она сама; ни разу у них не совпадали периоды одиночества. «Может, это и к лучшему, – подумала Джил. – А вдруг нет?» Может, им стоит отменить негласный обет, сохранявший их отношения деловыми и только деловыми? Кто его знает…

Очнувшись, Джил вернулась, наконец, в палату. Она решила позвонить своей подруге Джанин, немного поболтать об общих знакомых. Джанин панически боялась больниц, ей становилось дурно при одной мысли о том, что ей когда-нибудь придется оказаться там. Джил не обижалась на нее за этот страх, и подруги общались все это время только по телефону. Джанин пообещала навестить Джил, когда та вернется домой.

В этот раз Джанин не оказалось дома, и Джил не удалось развеяться. В конце концов она взяла со столика книгу и принялась за чтение. Каждый раз, переворачивая страницу, она бросала взгляд на складной будильник, стоявший у кровати. Никогда еще время не тянулось так медленно.

К тому моменту, когда в дверях, наконец, возник сияющий Грег, от которого еще веяло прохладой улицы, Джил была мрачнее тучи. Было уже полпятого – Джил посмотрела на часы сразу же, как только услышала голос Грега в коридоре, где он перешучивался с какой-то медсестрой.

– Надо понимать, обед был удачным, – приветствовала она его.

Грег улыбнулся.

– Прошу прощения, но я не привык рассказывать о том, что касается только двоих. – Джил заметила, как при этих словах в глазах его мелькнули озорные искорки.

Грег опустился на стул рядом с ее кроватью.

– Марсия выбрала один немецкий ресторанчик, который открылся совсем недавно. Тебе бы там понравилось.

– Марсия. – Выражение лица Джил сразу стало кислым: слишком уж она хорошо знала Марсию.

– Она милая женщина, – вступился за нее Грег.

– Могу поспорить, что и о Лиззи Борден говорили то же самое, пока она не зарубила отца топором. – Джил откинулась на подушки. – Прости, Грег, я что-то весь день плохо себя чувствую. – Она посчитала это достаточным оправданием тому, что оскорбила женщину, которая ей совсем не нравилась.

Грег опустил глаза и стал разглядывать свои ладони.

– Наверное, это оттого, что ты сейчас почти лишена общения. Утомительно проводить время в четырех стенах, – пробормотал он. – Ты знаешь, если я правильно понял, сегодня утром объявили о закрытии одного из твоих любимых бутиков. Надо же, к чему может привести потеря всего лишь одного постоянного покупателя!

Джил пожалела, что у нее нет сил, чтобы погрозить ему кулаком.