А в апреле 1956 года было жестоко подавлено выступление пятидесяти студентов, которые, вдохновившись примером Фиделя и его товарищей, захватили несколько грузовиков и попытались взять штурмом армейские казармы в городе Матансас, однако были встречены шквальным огнем из пулеметов. Треть молодых людей погибла на месте, оставшиеся успели укрыться в гаитянском посольстве. И тут Батиста пошел на беспрецедентный шаг. В нарушение всех дипломатических норм и правил он отдал приказ военным ворваться на территорию посольства и уничтожить повстанцев. Это походило на карательную операцию. На глазах у дипломатов военные гонялись за безоружными молодыми людьми и убивали их. В посольстве не осталось ни одного помещения, где не было бы трупа студента.
Кастро понимал, что на Кубе, выражаясь марксистским языком, уже сложилась революционная ситуация и необходимо ускорить подготовку вооруженной экспедиции на Кубу. Но глупо было бы думать, что батистовские спецслужбы оставались в неведении относительно намерений кубинских эмигрантов в Мексике. Как выяснилось позже, в среду повстанцев затесался предатель по имени Венерио. Охранке важно было отследить все связи Кастро на родине, круг его помощников и союзников.
Особая роль в нейтрализации деятельности революционеров–эмигрантов отводилась кубинскому посольству в Мехико, военный атташе которого находился в прямом контакте с Фульхенсио Батистой и главой Генерального штаба вооруженных сил Кубы. Сводки о деятельности революционеров в Мексике составляли львиную долю шифротелеграмм, доставлявшихся лично Батисте. Атташе докладывал, что Фидель Кастро и его соратники собирают деньги и покупают оружие.
Борьбу с Фиделем было решено вести в двух направлениях: пропагандистская кампания на Кубе и нейтрализация революционеров в Мексике. И проправительственные газеты, и правобуржуазные партии, и даже оппозиционеры Батисты из ортодоксальной партии обрушились с нападками на Фиделя, упрекая его в том, что «он занят сбором подаяний на территории США для свержения законно избранного президента». Но, как всегда, «забыли», что и сам режим Батисты, и некоторые партии существовали за счет американских подачек и субсидирования.
Еще в декабре 1955 года Фидель Кастро, который, безусловно, был в курсе грязной пропагандистской кампании, развернутой против него и товарищей в родной стране, пишет гневную статью, которую опять рискует напечатать популярный кубинский журнал «Боэмия». В статье Фидель отрекается от каких–либо контактов с бывшими союзническими партиями и движениями, ставшими на путь пособничества диктатуре Батисты. Тем самым он окончательно отрезает пути к сотрудничеству или компромиссу как с властными структурами на Кубе, так и с некогда бывшими политическими союзниками и однопартийцами.
До кубинского диктатора дошло содержание речи Фиделя Кастро, произнесенной 30 октября 1955 года в Нью–Йорке. Из нее следовало, что до конца 1956 года революционеры должны высадиться на Кубе и начать вооруженное восстание. Батиста и его советники приняли решение о физическом устранении Кастро в Мексике, чтобы затем списать преступление на «криминальные разборки»: дескать, собрал большую сумму денег «на какие–то темные делишки» и не поделился ими с местными авторитетами. Руководство этой операцией было возложено на кубинского военного атташе в Мехико.
Однажды Мария Антония Гонсалес, хозяйка квартиры, где жил Фидель в Мехико, вышла из дома за покупками. Наметанный глаз женщины, знавшей в своем квартале всех, заметил нервничающего незнакомца. А тот, увидев ее, спешно скрылся за углом. Мария Антония немедленно сообщила об этом странном типе революционерам. Они схватили незнакомца и допросили. Им оказался известный в Мехико гангстер Поликарпо Солер. 10 тысяч долларов – такой гонорар пообещали ему за убийство Фиделя Кастро, чью фотографию нашли у него в кармане. Позже уже на допросе в полиции выяснилось, что заказчиками убийства являлись сотрудники кубинского посольства. Они даже не скрывали своих намерений. Действовали напрямую, а не через подставных лиц.
Судьба в очередной раз отвела злодейский удар от Фиделя. Тем не менее на собрании соратники с трудом убедили Кастро реже выходить в город, и обязательно в сопровождении «группы товарищей».
Поняв, что в случае физического устранения Кастро тень от его убийства ляжет темным пятном на и без того подмоченную репутацию Батисты, его окружение решает действовать другими методами – убедить мексиканские спецслужбы, что у них под боком формируется преступная группировка. Но местные спецслужбы осознавали, какой негативный общественный резонанс вызовут действия в отношении «гонимых диссидентов». К тому же они были прекрасно осведомлены о природе режима Батисты и о «популярности», которой тот пользовался на острове.
Но путем подкупа части сотрудников мексиканского федерального управления безопасности представителям кубинского посольства удалось спровоцировать мексиканские спецслужбы на обыски и аресты революционеров. 22 июня 1956 года мексиканские полицейские арестовали на улице Фиделя Кастро, затем ворвались на квартиру Марии Антонии и стали задерживать всех, кто туда приходил. В их руки попали не только тексты речей, манифестов и листовок, но и некоторые планы и схемы революционеров по соблюдению конспирации и внутреннего распорядка. Наибольший улов ожидал агентов спецслужб на ранчо «Санта–Роса», где они конфисковали партию оружия.
«Я был арестован случайно. Одна бумажка отсюда, одна оттуда, с минимальными данными: какими–то адресами и телефонами, – рассказывал об этом аресте почти четыре десятилетия спустя сам Фидель. – Мы были удачливы: нас заключила под стражу Федеральная служба безопасности, а не Тайная полиция. Она официально принадлежала армии. Они изначально думали, что мы контрабандисты <… > Им казались странными наши перемещения.
У Батисты было огромное влияние, и он подкупил Тайную полицию, чтобы арестовать нас. Нам необходимо было принимать меры, и однажды вечером, уже почти ночью, когда мы с огромным риском перемещались с одной квартиры на другую, некоторые агенты Федеральной службы, видя наши передвижения, решили нас арестовать. Они действовали хитростью. Мы шли осторожно, не поняв странных движений машин. Я стоял в тени улицы, выжидая. Сзади меня был Рамиро, в 30—40 метрах, идя по левой стороне улицы. Мы свернули в переулок, где обычно было мало прохожих. Машина поехала за нами и высадила группу людей. Я спрятался за колонну строящегося дома и попытался достать автоматический испанский пистолет с 25 пулями. И в этот момент я понял, что это бессмысленно. Это были федеральные силы. Они поймали Рамиро. Для нас началась большая одиссея в Мексике <…> Когда я доставал оружие, меня арестовали. Они думали, что поймали контрабандистов или кого–то им подобных. В то время почти не существовало проблемы наркотиков, внимание властей больше уделялось контрабанде. Нас отвезли в центральный офис.
Нас спасло то, что они почти сразу же начали разговаривать с нами. Это были люди сильные и достаточно энергичные. Они получили какие–то бумажки и продолжили расследование <…> я вспомнил, что Кандидо Гонсалес – один из наших товарищей, который нас всегда сопровождал, – положил в мою сумку номер телефона квартиры, которую мы использовали как основной склад лучшего оружия, про который знал только я и один мой товарищ. Я совсем забыл о той бумажке. И этот номер телефона нашли полицейские. Это был самый сильный удар. Однако чем больше эти полицейские о нас знали, тем больше они нас уважали» [163].
Как выяснилось позже, на деньги Батисты работали сразу две группы мексиканских агентов. У них были фотографии и анкетные данные на всех, без исключения, бойцов отряда. Фидель, узнав, что батистовские агенты подстрекают мексиканскую полицию взять ранчо «Санта–Роса» штурмом, сказал полицейским, что сам доведет их до ранчо. Расчет Фиделя был прост: увидев его в толпе незнакомых людей, бойцы не откроют огонь, как это произошло бы в ином случае.
