Для Фиделя Кастро в его кадровой политике, в его отношениях с людьми главными были не родственные связи, не положение в партийной или государственной иерархии. Главным была преданность людей делу революции и лично ему. Человек, который хоть раз обидел главнокомандующего или, упаси бог, даже не предал, а подвел его, сразу же вылетал с треском из «революционной обоймы». С годами Фидель сужал круг лиц, которые могли знать о самом сокровенном в жизни главнокомандующего – его здоровье и личной жизни. Со временем эти темы стали запретными на Кубе, а летом 2006 года, в послеоперационный период, информация о состоянии здоровья Фиделя и вовсе была переведена в разряд государственной тайны, за разглашение которой человек мог оказаться в тюрьме.
Когда с политической сцены исчезли практически все оппоненты Фиделя, определился «ближний круг» Кастро. Безусловно, особняком в нем стоял младший брат Рауль, который в силу занимаемой должности главы РВС Кубы оставался вторым, после ухода Че Гевары, человеком на Кубе.
Среди тех, кто имел непосредственный доступ к Фиделю, выделялись три человека. Это в первую очередь, как принято говорить, «главная женщина в жизни Фиделя Кастро», Селия Санчес Мандулей. Она занимала пост секретаря канцелярии президента республики и Совета министров Кубы и ведала всем в жизни главнокомандующего: от рабочего графика до подбора содержимого «чемоданчика» для его поездок за границу. Эта была связь, которую на Кубе, похоже, так и не поняли до сих пор. Известно, что Фидель мог довериться только ей. В доме Селии Санчес в престижном гаванском районе Ведадо он отдыхал от всех своих проблем. Ни до, ни после Селии Санчес в окружении Фиделя Кастро не было человека, который бы так «чувствовал» главнокомандующего.
В ближайшее окружение Фиделя Кастро входили также его личный врач и адъютант Рене Вайехо и министр образования Хосе Льянуса. Санчес и Вайехо были единственными людьми, которые знали, где именно находится в данный момент Фидель и каковы его планы. Рене Вайехо считали на острове «тенью Фиделя». В то время на Кубе говорили, что именно эти люди контролировали доступ к Кастро посетителей и документов. К ним были близки тогдашний министр иностранных дел Кубы Рауль Роа, в свое время исключенный из НСП, и непродолжительное время – известный кубинский публицист Карлос Франки, впоследствии эмигрировавший в США, и чье имя сегодня Фидель Кастро произносит с нескрываемым раздражением. А также соратники Кастро по Сьерра–Маэстра: члены политбюро ЦК КП Кубы Хуан Альмейда и Гильермо Гарсиа, а также до 1968 года глава МВД, участник экспедиции на «Гранме» Рамиро Вальдес и министр внешней торговли Фернандес. Это были люди, фанатично преданные Кастро, стоявшие на националистических позициях. Именно Льянуса и Вальдес требовали применить к членам «микрофракции» высшую меру наказания.
С детских лет каждый кубинец, воспитывающийся на Острове свободы, проникается мыслью о «доброй фее, защитнице самых униженных и оскорбленных». Речь идет об образе Селии Санчес, который сложился на Кубе и стал легендой после ее смерти от рака 11 января 1980 года. Селию называли «самым прекрасным цветком кубинской революции». Она носила строгую одежду и часто появлялась на публике во френче «а–ля Мао Цзэдун». Ореол «революционной святости Селии Санчес» – один из самых стойких мифов кастровского режима.
Она родилась в городке Медиа–Луна в провинции Ори–енте 9 мая 1920 года в семье врача Мануэля Санчеса, где было восемь детей: шесть девочек и два мальчика. Гуманистические и политические искания Селии Санчес со временем пересекли границы ее маленького городка. Биографы Селии Санчес сходятся в том, что любившая риск и природу Селия была неудовлетворена той ролью, которое кубинское общество отводило женщине. Она чувствовала, что родилась для политики и решительных действий. Селия Санчес вступила в «Движение 26 июля», едва оно заявило о себе на равнине. И уже потом, после встречи с Фиделем Кастро в 1957 году и до 1980 года, она, по выражению одного журналиста, «не отходила от его тени ни на шаг». Селия Санчес во время войны входила в группу «Валькирии» (отряд женщин–партизан), где сражалась вместе с будущей женой Рауля Кастро Вильмой Эспин и Айде Сантамария. В революционном движении было много женщин. Но только Селия Санчес, боевая подруга и фактически неофициальная жена Кастро, имела, пожалуй, наиболее сильные рычаги влияния на ко–манданте эн хэфэ.
У нее был широко разветвленный личный аппарат, собиравший сведения о положении в стране, выявлявший политических противников режима. В биографической книге о Кастро Тед Шульц писал: «Селия была единственным человеком, который мог как–то влиять на Фиделя. Только она могла сказать ему: „Не делай этого!“ Говорят, что она была единственной женщиной, к мнению которой Кастро серьезно прислушивался» [516].
Для всей Кубы было загадкой, как такая хрупкая женщина получила столь существенное влияние на главнокомандующего. «Никто не мог противоречить, возражать „жеребцу“ (среди кубинцев в эти годы Кастро уже прочно утвердился под этим прозвищем. – М. М.),за исключением Селии Сан–чес. Иногда она выговаривала ему что–то в такой форме, что он как мальчишка подчинялся ей», – признается человек, познакомившийся с Селией в 1959 году и под псевдонимом Хуан Вивес напечатавший статью об окружении Кастро (речь, видимо, идет об одном из бывших кубинских деятелей, уехавшем в эмиграцию и проживающем сейчас в Париже. По его словам, Селия Санчес была такой острой на язык, что только она могла возразить Фиделю и отбить охоту возражать ему у других) [517].
Селия Санчес носила золотую цепочку на правой лодыжке – знак того, что она является сантеро, последовательницей сантерии. Тем немногим, кто был посвящен в тайны Кастро, было известно, что Селия Санчес устраивает сеансы спиритизма, чтобы узнать будущее. Ходили слухи о ее «консультациях с духами». Напомним, что со времен рабства кубинцы с особым трепетом относились к разным обрядам и потусторонним силам.
Известно, что во время войны «барбудос» носили амулеты из морских ракушек и семян чудодейственных растений. Сам Фидель Кастро рассказывал бразильскому священнику, Фрею Бетто, что в Биране, где он в детстве жил, бедняки верили и в Бога, и в святых сантерии. «Многие верили также в духов, в привидения. Помню, маленьким я слышал сказки о духах, о привидениях, о призраках; все рассказывали сказки. Но, кроме того, верили в приметы. Я вспоминаю, что если петух пел три раза и никто ему не отвечал, то это могло быть признаком приближающегося несчастья. Если сова пролетала и кто–то слышал ее крик, то это тоже было к несчастью. Если солонка падала и разбивалась, это плохая примета, надо было поднять щепотку соли и бросить ее через левое плечо назад. Мир, в котором я родился, был примитивным, полным верований и предубеждений. Это было во многих семьях и в моем доме» [518].
Среди революционеров было немало последователей сан–терии – например, Хуан Альмейда, но он, в отличие от Се–лии Санчес, этого не афишировал. Удивительно, что она абсолютно не боялась этого, в то время как для других верить во что–то другое, кроме коммунизма, было сродни преступлению.
Личный доктор Фиделя Рене Вайехо, ежедневно осматривавший команданте эн хэфэ, был одной из тайн революции. Блестящий хирург и пульмонолог, он так же, как герои войны, носил звание команданте и так же, как и Селия, был приверженцем сантерии и, по утверждению Хуана Вивеса, который познакомился с ним в 1959 году, был палеро, то есть человеком не просто верующим в сантерию, но и практикующим ее.
В этом и состоит основное отличие между сантеро и па–леро: если первые, проще говоря, – «спиритисты», люди, общающиеся с духами, то вторые – друиды, знахари, практики. Причем не было никакого парадокса в том, что Сан–чес и Вайехо не были афрокубинцами. К тому времени сан–терию на острове практиковали не только негры, но и креолы, потомки испанцев. Один мой знакомый российский журналист попал в 1990–е годы в Гаване на прием к настоящей сантеро. Это была белая женщина, которая, покурив «чудодейственную траву», «выложила» ему все сведения о нем и его семье до третьего колена. Единственное, что нельзя предсказывать сантеро и сообщать об этом посетителю, – это трагедии, которые подстерегают его и членов его семьи. Тем сантеро, которые, как принято считать, сегодня оберегают Фиделя Кастро своей магией, запрещено упоминать его имя. О Фиделе, чтобы не сглазить, они не говорят даже в третьем лице, а предпочитают «говорить о нем» языком жестов, проводя по подбородку и как бы говоря тем самым о «барбудо» – «человеке с бородой». Сантерию считают «белой» афрорелигией. В сравнении со зловещим в представлении некоторых культом вуду, который практикуется на Гаити, сантерия имеет более мирный характер. Некоторые исследователи говорят, что вуду Гаити и Ямайки и сантерия – это одно и то же.
