Фидель Кастро не ограничивался вдохновенными призывами к кубинцам. Он лично взял в аренду 13 гектаров земли и проводил на этом участке серию опытов, пытаясь вырастить рекордные урожаи тростника. На Кубе, из–за особенностей климата и почвы, урожайность этой культуры была крайне низкой: каждый гектар давал в среднем всего 5,4 тонны, почти в пять раз меньше, чем на Гавайских островах! Фидель Кастро специально пригласил на свой «огород» уже упоминавшегося американского журналиста Ли Локвуда, который уедет от него пораженный тем, что кубинский лидер управляется со своим хозяйством, как агроном, десятки лет занимавшийся любимым делом. Фидель показал журналисту, как он готовит почву под посевы, как сам придумывает смеси удобрений, высчитывает оптимальное расстояние между саженцами и даже угол наклона, под которым они должны находиться к солнцу! [474]
Эту уникальную черту Фиделя Кастро – разговаривать на профессиональном языке со специалистами «узкого профиля», будь это самолетостроители или ученые–атомщики, подмечали многие, кому приходилось общаться с верховным главнокомандующим. Один мой знакомый несколько лет назад присутствовал на переговорах, которые вел уже постаревший Фидель Кастро с представителями российского авиапрома, один, без помощников и конспектов, прибегая только к услугам переводчика. Весь многочасовой разговор Фидель свободно оперировал такими терминами, которыми пользуются только настоящие профессионалы летного дела. А однажды, беседуя с иностранными биологами, он поразил их такими специфическими познаниями, которыми даже они, профессионалы в своей отрасли, не владели.
Американские конгрессмены, посетившие в начале 2000–х годов Остров свободы, вышли от Фиделя Кастро потрясенные и опешившие. Команданте эн хэфэ, вместо того чтобы поговорить с ними на геополитические темы, без бумажки прочел им трехчасовую лекцию о надоях молока на Кубе и правильном уходе за коровами, вспомнив клички всех буренок–рекордсменок на острове с 1960–х годов! Одни решили, что Фидель просто дурачит их. Другие подумали, что он хотел поразить гостей своей исключительной эрудицией.
Ранее уже говорилось об особом пристрастии Кастро к животноводству. Оказывается, у Фиделя была своя, «любимая буренка» – корова по прозвищу «Убре Бланка» («Белое вымя»), от которой в сутки надаивали 100 и более литров молока! «Уход за ней был особый, – написал в своих воспоминаниях бывший посол СССР на Кубе Виталий Воротников. – Корова содержалась в отдельном помещении, состав кормов и режим кормления рассчитывались самым тщательным образом. Выпас на культурном пастбище проводился в нежаркий период – вечером и ночью и был строго дозирован по времени. На ферме была круглосуточная охрана. Ф. Кастро очень гордился своей любимицей – у него в кабинете на полке стоял ее муляж, в уменьшенном, конечно, масштабе» [475].
Понимая, что ставка на одну культуру губительна как для сельского хозяйства, так и для экономики Кубы в целом, особое внимание правительство уделяло развитию скотоводства и производству цитрусовых. Но это требовало не только ассигнований для села. У государства попросту не было земель, где, образно говоря, можно было развернуться. По Закону об аграрной реформе 1959 года большинство угодий перешло в руки не только крестьян, но и частных владельцев, образовавших обеспеченную, в сравнении с городскими жителями или рабочими, прослойку кубинцев. Некоторые из них не освоили и половины переданных им в пользование сельхозугодий. К тому времени десять тысяч человек распоряжались 1,7 миллиона гектарами земли. И Фидель Кастро принял радикальное решение, нажив себе новых недоброжелателей. 4 октября 1963 года правительство Кастро обнародовало закон о второй аграрной реформе, согласно которому все участки, превышающие 67 гектаров, переходили в собственность государства.
Фидель Кастро, понимая обеспокоенность простых крестьян, выступил со специальным заявлением, в котором гарантировал им неприкосновенность земли, оставшейся в их владении. После этой реформы 61 процент сельхозугодий, или 5,5 миллиона гектаров земли, стал собственностью государства, а 39 процентов, или 3,5 миллиона гектаров, – принадлежали частным землевладельцам [476]. Чуть позже все они, около 200 тысяч человек, были объединены в Ассоциацию мелких земельных собственников и обязаны были сами обрабатывать принадлежащие им площади, не используя наемный труд. Это решение Фиделя, как оказалось, имело свое логическое обоснование. Он понимал, что частные землевладельцы в тех условиях просто не «потянут» производство сахарного тростника в масштабах, необходимых для экспорта сахара. На их участках более приемлемым и реальным было бы выращивание «второстепенных» сельскохозяйственных культур, таких как овощи, кукуруза, кофе.
Сначала выразив свое недовольство этим нововведением, крестьяне все же приняли условия правительства. Особенно когда оно объявило о гарантированной закупке их продукции по гибким ценам. В итоге за сравнительно короткий срок кре стьяне внесли свой существенный вклад в развитие сельского хозяйства на Кубе. Уже через год эти крестьянские хозяйства давали 70 процентов всего урожая кукурузы, 60 процентов – корнеплодов, 70 процентов – других овощей, 60 процентов – фруктов, 85—94 процента – табака, кофе, какао [477].
Национализация части сельскохозяйственных угодий была первой частью плана «революционного наступления» новой власти. Вскоре были ликвидированы, разумеется, не физически, а как класс, мелкие частные торговцы и ремесленники, а товарно–денежные отношения были заменены прямым продуктообменом. В стране были национализированы все мелкие частные предприятия (парикмахерские, фотоателье, обувные и столярные мастерские). Их бывшим владельцам была установлена зарплата от 60 до 100 песо в месяц, хотя ранее они зарабатывали до 240 песо и работали 48 часов в неделю вместо введенных с этого момента 60 часов. Кроме того, они должны были в соответствии с новыми распоряжениями участвовать в собраниях, митингах, мероприятиях. Послабления были сделаны лишь для тех мелких собственников, кто лояльно относился к революции и участвовал в ней. Им предлагалось выкупить патент на право пользования своим имуществом при условии, что они не будут использовать наемный труд и станут обходиться своими силами.
Особое внимание уделялось трудовой дисциплине. С 1 января 1965 года в кубинских организациях и на предприятиях, где работало более 25 человек, начали функционировать так называемые «рабочие комиссии» из пяти человек. Они избирались из числа трудящихся на предприятии сроком на три года и были обязаны следить за дисциплиной, разбирать случаи ее нарушения и принимать меры в виде наказаний. Список этих мер был широк, начиная от общественного предупреждения и перевода на другую работу и заканчивая вычетами из заработной платы и увольнением.
Фидель Кастро взялся за решение острых экономических проблем с той же страстью, с какой совершал революцию. Было поднято много целинных земель, ранее заросших кустарником марабу. Они засеивались сахарным тростником с расчетом, чтобы выполнить указание Фиделя – собрать 10 миллионов тонн сахара в 1970 году.
Кубинское руководство пришло к выводу, что «субботники» и «воскресники» – однодневные выезды батальонов добровольцев по воскресным и рабочим дням на уборку тростника – малоэффективны. Поэтому в 1963 году было принято решение создать постоянные батальоны добровольцев, которые будут выезжать в провинции на весь период уборки тростника, то есть на три–четыре месяца. На эту работу было мобилизовано около 50 тысяч человек. Но, как это часто случается с революционными инициативами, не были учтены многие субъективные факторы, в первую очередь то, что не всякий кубинец готов добровольно, вдали от семьи и практически без отдыха и развлечений, и, главное, без материальной выгоды, трудиться на земле.
