– В какой-то мере да. Россия наконец обратила свой взор на мусульманский Восток, и любое проявление доброй воли или помощи с нашей стороны аукнется немалыми политическими дивидендами. Но мы профессионалы и получили совершенно конкретное задание. А потому нужно землю зубами грызть, но провести операцию "Альянс" на привычном для нас высоком уровне. И – баста! – Он для убедительности хлопнул ладонью по столу. – Дискуссию прекращаем. Мы – люди военные. Приказ есть приказ.

– Возможно, не будь этого проклятого "Альянса", и Гюрза еще пожила бы… – тихо проронил я, глядя прямо в неподвижные глаза Кончака.

Он ответил мне долгим-предолгим взглядом.

Мы поняли друг друга.

Я подозвал официанта и заказал по сто пятьдесят граммов водки. Без закуски.

Мы подняли рюмки, но не чокнулись.

– Помянем…

– Помянем… Земля тебе пухом, Анна Ладыгина, Гюрза… – Полковник медленно выцедил рюмку и осторожно поставил ее на салфетку.

"Салюта не будет", – почему-то вспомнились мне слова из какого-то фильма. Не будет… Салютовать будем по врагу. Знать бы только, кто этот враг. Лимассол, кафе "Петрос"

Арч Беннет убивал время, слоняясь по крытому рынку, расположенному на торговой площади. До встречи с Эйприл оставался добрый час, и агент МИ-6 решил немного развеяться от практически круглосуточной работы по сбору информации о таинственных событиях в Лимассоле недельной давности, когда ктото устроил настоящую бойню чуть ли не в центре города. Торговые ряды пестрели разноцветными овощами и фруктами, источающими дивные ароматы юга. Разнообразные пряности своими запахами кружили голову, будто Арч уже с утра зарядился очередной порцией самого доброго и выдержанного виски. Неутихающий говор торговцев и покупателей напоминал шум прибоя, отключающего реальное восприятие действительности, и Беннету чудилось, что он качается на утлой лодочке среди волн, а вокруг на много миль нет ни единой души. Арч машинально кивал, улыбаясь киприотам, приглашающим отведать кусочек дыни или оливки, но мысли его были далеко. Работали лишь глаза и уши, впитывая многоцветье и многоголосье рынка.

Что-то здесь не так… Что-то здесь не так, думал Беннет. Интерес Папаши Шиллинга к событиям в Лимассоле в свете операции "Троянский конь" казался ему, по меньшей мере, странным, неестественным. Ладно, пусть убитые и впрямь русские – это практически доказано. Кто они на самом деле, сейчас выясняют в Лондоне, используя всю мощь компьютерной сети МИ6. Но даже если это и не русская мафиозная разборка, ставшая неотъемлемой частью европейского бытия после развала Советского Союза, а операция спецслужб России, то какое дело внешней разведке Англии до проблем коллег с противной стороны? Тем более, что они никаким боком не касаются безопасности Великобритании.

Что в Лимассоле работали профи, Арч практически не сомневался. Так молниеносно и четко растребушить группу из четырех человек – это нужно уметь. Особенно поразил его протокол допроса свидетельниц, у которых буквально на глазах какой-то здоровяк расстрелял двух крепких вооруженных парней. Притом способом "флэш"! Это же какую нужно иметь выучку и реакцию, чтобы на виду у прохожих, совершенно спокойно, всадить по две пули каждому точно в лоб. С такой скорострельностью Арчу не приходилось встречаться. И теперь он с содроганием представлял, что когда-нибудь по милости этого старого сукиного сына Папаши Шиллинга ему или его команде придется встречаться с этим стрелком лицом к лицу.

Нет, Арч не был трусом. Конечно же он не боялся встречи: в его профессии страх – понятие достаточно абстрактное. По мнению Бен-нета, он приходит только тогда, когда схватка позади и ты лежишь в полном сознании и совершенно беспомощный от ранений и ожидаешь контрольного выстрела в голову. Однажды ему пришлось испытать подобное, и с той поры все свои страхи он соотносил с тем ужасом, который Арч испытал под дулом автомата, готовым изрыгнуть из своей металлической утробы свинцовую смерть. Они казались ему такими мелкими и несущественными, что Беннет о них во время операций даже не думал.

Но почему, почему Папаша Шиллинг хочет узнать, какая из русских спецслужб – ФСБ или ГРУ – ликвидировала группу в Лимассоле?! Если, конечно, это вообще русские – последние пять лет они свернули инициативу почти до нуля. Естественно, не считая чистых нелегалов и "кротов", внедренных во время "холодной войны" или еще ранее.

Беннет посмотрел на часы – Эйприл должна появиться с минуты на минуту. Арч вышел наружу и направился к кафе "Петрос" с великолепной тенистой террасой; оно находилось буквально в двух шагах от центрального рынка. Он вчера ужинал здесь, и ему понравились и кухня, и обслуживание.

Эйприл появилась точно в час дня. В своем коротеньком простеньком платьице и с прической "аля Гаврош" она была похожа на девчушку-подростка, провинциалочку, впервые попавшую на престижный курорт, а потому несколько растерянную и удивительно милую. Патриархально милую, что так нравится некоторым извращенцам. Но ей уже стукнуло двадцать девять, а в ее невзрачной дамской сумочке лежал хорошо пристрелянный "магнум", набор спецсредств (яды, "сыворотка правды", весьма эффективные снотворные нового поколения), антидот и удостоверение, запрессованное в прозрачный пластик; оно могло привести в священный трепет любого подданного Великобритании, невзирая на ранг, служебное положение и происхождение.

– Сэр, у меня сногсшибательные новости, – заявила Эйприл, едва присев за столик.

Она всегда обращалась к Арчу официально, несмотря на небольшую разницу в возрасте и почти одинаковый стаж работы в разведке. Впрочем, Эйприл и к другим мужчинам относилась с большой долей настороженности и недоверия. Беннет даже подозревал, что она ненавидит сильную половину человечества. Возможно, Эйприл принадлежала к так называемым сексуальным меньшинствам, но была настолько хитра и изощренна, что даже отдел внутренних расследований МИ-6 не смог добавить в ее личное дело ничего существенного по части личной жизни, а тем более – предосудительного. Она относилась к редкой категории "идеальных агентов" – безотказных, эффективных, умных и жестоких. Арч, никогда не скрывавший свои обычные человеческие слабости и недостатки, относился к таким рафинированным агентам с некоторым предубеждением и старался не привлекать их для проведения особо ответственных операций. К участию в разработке объекта "Цирцея" он подключил Эйприл по причине, не зависящей от своей внутренней убежденности. Прос-то на подхвате не оказалось никого лучшего.

– Есть предложение для начала пообедать, – холодно посмотрев на возбужденную Эйприл, сказал Беннет.

В своих подчиненных он терпеть не мог эйфорического состояния, мешающего трезвому анализу ситуации.

– Да, сэр, – несколько опешив, согласилась Эйприл.

В ее темных, почти черных глазах на миг мелькнула тень презрения – эти животные, именуемые мужчинами, ну никак не могут обойтись без чревоугодия даже в экстремальных ситуациях, но, выловив во взгляде Арча ледяную иронию, мгновенно превратилась в образец покорности и чинопочитания.

Беннет заказал себе афелиа[38], лемисту[39] и палидакию,[40] а Эйприл – демонстративно – татцики[41] и тушенную в белом вине дораду. Из напитков обошлись пивом – здесь вкусы оказались одинаковыми.

– Ну? – буркнул Арч, доедая палидакию.

В это время Эйприл, погруженная в собственные мысли, вяло ковырялась специальной вилкой в порции дорады.

– Найдены еще два трупа, – буднично сказала она и невозмутимо отхлебнула глоток пива из запотевшего стакана.

– Тоже русские? – вмиг забыл про еду Беннет.