– Весьма интересный факт… – "Ростовщик" снова стал невозмутим, и только в его неподвижных глазах зажглись холодные огни, постепенно дробящиеся на крохотные кристаллики. – Однако мы несколько отклонились от главного. Кто сейчас имеет влияние на принцессу?

– Во-первых, ее старая подруга и наперсница Кэролин Бартоломью. Затем личный секретарь принца сэр Кристофер Эри, имиджмейкер Джимми Савил, составитель текстов для выступлений актер Теренс Стамп, сестра принцессы Джейн, Джеймс Джилби, Кэтрин Сомс, Дэвид Уотерхауз и супруга бразильского посла Люсия Флеча де Лима.

– Я не слышу в вашем голосе уверенности.

– Вы правы. К этим людям найти подходы очень трудно, если не сказать – невозможно. Они оберегают покой Дианы почище телохранителей Скотланд-Ярда.

– Любая крепость имеет плохо заделанные бреши, в любом войске найдутся слабые духом солдаты.

– Разве что… – Беннет заколебался.

– Ну, ну! – подбодрил Арча шеф. – Смелее. Отрицательный результат еще не значит поражение. Вспоминайте.

– В 1989 году принцесса сблизилась с супругами Амандой и Лоренцо Ровести. Они владельцы ресторана "Сан-Лоренцо" в районе Найтсбридж. Общаясь с ними, Диана всерьез заинтересовалась астрологией, гаданием Таро, ясновидением и прочими явлениями из области метафизики и парапсихологии. Не знаю, насколько можно верить нашему источнику, но он утверждает, что Аманда – ведьма, умеющая порабощать человеческие души.

– Вот это то, что нужно! Я не знаю ничего более действенного, нежели предрассудки. А что касается Аманды Ровести… – Шеф Арча цинично покривил губы. – В свое время святая инквизиция заставляла подобных леди плясать канкан на раскаленной сковороде и признаваться во всех смертных грехах.

– Но сейчас не средневековье, сэр.

– Человеческая сущность не меняется. Прах столетий развеять невозможно. У любого человека есть что скрывать от окружающих. А значит, в его душе всегда таится страх. И если этот страх извлечь наружу, он превращает человека в раба, готового исполнить любое желание хозяина. Я не думаю, что у супругов Берни бизнес чист как стеклышко. Придется опять воспользоваться "крышей" Скотланд-Ярда.

– Я начинаю понимать… Если Диана так увлечена астрологией, гаданием и прочей чепухой, значит, ей можно внушить…

– Именно! С Доди все ясно – им займется отец. А принцессе, скажем, будет видение… или изменится расположение звезд, а возможно, карты укажут на истинного рыцаря, готового повести ее под венец, готового любить, лелеять… и исполнять любые женские капризы.

– И не важно, кто укажет принцессе на суженого. Лучше, если сработают несколько источников – для верности.

– Теперь я вас узнаю, Арч. Подключите кого только возможно. Пусть сработает испорченный телефон. Чем длиннее цепь, тем труднее докопаться до истины. Это на случай, если кто-то когданибудь захочет переворошить грязное белье.

– Итак, сэр, Мохаммеда аль-Файеда вы берете на себя?

– Да. Кстати, в вашей служебной записке не отражен один существенный факт. В свое время Мохаммед был дружен с отцом Дианы, а с ее матерью его связывали деловые отношения. Так что у нас есть план, из которого известно, откуда начинать столбить золотоносный участок.

– Сэр, мне нужно еще пару опытных ребят, работающих по Египту.

– Зачем?

– Я хочу проверить источники доходов Доди.

– Говорят, он удачливый кинопродюсер. Или у вас есть сомнения на сей счет?

– Моя "бухгалтерия" почему-то не сходится с данными налоговой службы. Если судить по информации агентов, расходы Доди превышают его доходы.

– Наверное, отец подбрасывает. У него денег куры не клюют.

– Наши ревизоры такой факт не подтверждают.

– У вас есть зацепка?

– Скорее маленький следок, ведущий в Египет. К сожалению, у меня нет спецов по арабским странам.

– Это поправимо. Через два дня я предоставлю вам несколько кандидатур. Отберете сами тех, кто подходит для такой работы наилучшим образом.

– Спасибо, сэр. У вас есть еще вопросы?

– Нет. Я доволен вашей работой. Продолжайте в том же духе. И поторапливайтесь. Время не ждет…

Арч Беннет, небрежно поигрывая ключами от машины, вышел из отеля "Портобелло" и прогулочным шагом направился к своему темно-синему "линкольну". Он не видел – да и не мог видеть, – как сидевшие внутри микроавтобуса "мерседес" люди направили на него объективы фотоаппарата и телекамеры. Через затемненные стекла просматривались только силуэты, но даже такое теневое изображение источало флюиды неведомой угрозы.

Лагерь был пуст. Его распотрошили в пух и прах. Бандиты так поспешно покинули окрестности древнего города, что оставили большую часть наших продуктов и вещей, а также не предали земле убитых. Я насчитал пятерых: мои бывшие подчиненные, охранники-кариоки – все трое, Ганс и один из носильщиков-индейцев. Судя по ожогам на теле, немца пытали. Своих мертвецов бандиты или забрали с собой, или зарыли где-то в зарослях.

Обойдя лагерь, я, к своей большой радости, нашел сумку с личным барахлом. Похоже, ее даже не осматривали как следует, лишь вспороли ножом, поленившись расстегнуть "молнию". В сумке хранился и костюм ниндзя, пошитый из плотной камуфляжной ткани по моему личному заказу с учетом особенностей сельвы. Быстро искупавшись, я натянул его на влажное тело, обул мягкие кожаные мокасины и почувствовал себя как новая копейка. В потайных карманах костюма хранилось две обоймы сюрикэнов, духовая трубка с набором отравленных стрелок-игл и моток тонкой, но очень прочной веревки, выкрашенной в черный цвет, с небольшим грузилом на конце. Теперь я был экипирован, как требуется для того, чтобы стать санитаром сельвы. В глубине души я отдавал себе отчет, что совершаю очередную глупость. Герр Ланге был для меня не дороже плевка, так же как и индейцы-носильщики. Кестлер? В моих друзьях он не числился. Тогда что меня толкало идти на поиски банды? Неужто примитивная месть, вернее, ее жупел, которым я прикрывал снедающее меня любопытство и НЕЧТО, не имеющее названия?

Это НЕЧТО, проснувшееся в "час змеи, кусающей себя за хвост", постепенно подогревало кровь, вызывая состояние повышенной физической активности, напрочь растворившей в себе меланхолию. Все мои чувства обострились до предела, каждая мышца трепетала, готовая молниеносно сократиться и выдержать любую нагрузку, посторонние мысли исчезли, уступив место инстинктам хищного зверя, вышедшего на охоту, зверя, для которого убийство является не преступлением, а обыденным актом житейской необходимости, начертанным природой на скрижалях истории от сотворения мира.

Наверное, такое состояние и помогло мне почуять опасность гораздо раньше, чем обычно. Я упал на землю и быстро откатился под чахлый куст в высокую траву. Пока я не слышал и не видел источник опасности, но невидимые волны расплывались по всей поляне, как нефть по поверхности реки, при этом обладая цветом и запахом.

Шел человек. Он был очень агрессивен и в то же время осторожен. И от него за версту несло потом, как от старого козла.

Искусству чуять противника на расстоянии обучил меня Юнь Чунь. Любой человек в возбужденном состоянии излучает волны, которые в состоянии различить только мозг. Но тренированный мозг. При этом, если закрыть глаза, можно увидеть цветные всполохи. Когда я впервые об этом услышал, то не поверил. Однако спустя полгода я с уверенностью определял, с какой стороны мне грозит опасность, не видя противника.

В пределах лагеря человек появился лишь спустя полчаса после того, как я его услышал. Открытое пространство он преодолел ползком, притом вполне профессионально – почти бесшумно и скрытно. Я увидел его, когда он тенью мелькнул возле кухонной палатки, обители нашего повара. Человек смахивал на куст – он утыкал одежду свежесрезанными ветками. Осмотревшись, он юркнул в палатку и надолго притих. Я не стал ждать, пока незнакомец произведет ревизию вещей Кестлера, и подполз поближе, с таким расчетом, чтобы перехватить его в подходящий момент.