Он встал, гигант, как будто в скалы врос, В ужасной длани молния зажата, Копна кроваво-рыжая волос Черна на красном пламени заката. Глаза — навыкат. Гибнет все, что свято, От их огня. У ног его припав И брата поднимая против брата, Ждет Разрушенье битвы трех держав, Чьей кровью жаждет бог потешить лютый нрав. 40 Великолепно зрелище сраженья (Когда ваш друг в него не вовлечен). О, сколько блеска, грома и движенья! Цветные шарфы, пестрый шелк знамен. Сверкает хищно сталь со всех сторон, Несутся псы, добычу настигая. Не всем триумф, но всем — веселый гон, Всем будет рада Мать-земля сырая. И шествует Война, трофеи собирая. 41 Три знамени взывают к небесам, Три языка воздвигли спор ужасный. Француз, испанец, бритт сразились там, — Враг, жертва и союзник тот опасный, В чью помощь верить — право, труд напрасный. У Талаверы, смерть ища в бою (Как будто ей мы дома не подвластны!), Сошлись они, чтоб кровь пролить свою, Дать жирный тук полям и пищу воронью. 42 И здесь им тлеть, глупцам, прельщенным славой И славы удостоенным в гробах, О, бред! Орудья алчности кровавой — Их тысячи тиран бросает в прах, Свой воздвигая трон на черепах, — Спроси зачем — во имя сновиденья! Он царствует, пока внушает страх, Но станет сам добычей смрадной тленья, И тесный гроб ему заменит все владенья. 43 О, поле скорбной славы, Альбуера! [46]Среди равнин, где шпорит Чайльд коня, Кто знал, что завтра зла свершится мера, Что на заре твой сон прервет резня. Мир мертвым! В память гибельного дня Им слезы горя, им венец героя! Так славьтесь же, в преданиях звеня, Пока, могилы новым жертвам роя, Их сонмы новый вождь не кинет в ужас боя. 44 Но хватит о любовниках войны! Была их гибель данью славословью. Чтобы один прославлен был, должны Мильоны пасть, насытив землю кровью. Отчизна да спасется их любовью! Цель благородна. А живи они, Покорствуя других богов условью, Могли б на плахе, в ссоре кончить дни Позором для друзей, отчизны и родни. 45 И вот Севилью [47] видит пилигрим. Еще блистает буйной красотою Свободный город, но уже над ним Насилье кружит. Огненной пятою Войдет тиран, предаст его разбою И грабежу. О, если б смертный мог Бороться с неизбежною судьбою! Не пала б Троя, Тир [48] не изнемог, Добро не гибло бы, не властвовал порок. 46 Но, близящихся бед не сознавая, Еще Севилья пляшет и поет, Веселая, беспечная, живая. Тут патриотам их страна не в счет! Воркуют лютни, барабан не бьет, Над всем царит веселье молодое, Разврат свершает поздний свой обход, И Преступленье крадется ночное Вдоль стен, дряхлеющих в торжественном покое. 47 Не то крестьянин. С бледною женой Он тужит днем, ночей не спит в печали. Их виноградник вытоптан войной, В селе давно фанданго не плясали. Звезда любви восходит, но едва ли Раздастся дробь веселых кастаньет. Цари, цари! Когда б вы только знали Простое счастье! Смолк бы гром побед, Не стал бы трубный зов предвестьем стольких бед. 48 Какою ныне песней оживляет Погонщик мулов долгий переход? Любовь ли, старину ли прославляет, Как славил их, когда не знал забот? Нет, он теперь «Viva el Rev» [49] поет, Но вдруг, Годоя [50] вспомнив, хмурит брови И Карла рогоносного клянет, А с ним его Луизу, [51] в чьем алькове Измена родилась, алкающая крови. 49 Среди равнины голой, на скале Чернеют стены мавританских башен, Следы копыт на раненой земле, Печать огня на черном лике пашен. Здесь орды вражьи, грозен и бесстрашен, Андалусийский селянин встречал, [52]Здесь кровью гостя был не раз окрашен Его клинок, когда на гребнях скал Драконьи логова он дерзко штурмовал. 50 Здесь, не надев на шляпу ленты красной, [53]Не смеет появиться пешеход. Когда ж дерзнет, раскается несчастный, То будет знак, что он не патриот. А нож остер, он мимо не скользнет. О Франция, давно бы ты дрожала, Когда б имел хоть ружья здесь народ, Когда б от взмаха гневного кишкала Тупели тесаки и пушка умолкала. 51 С нагих высот Морены [54] в хмурый дол Стволы орудий смотрят, выжидая. Там бастион, тут ямы, частокол, Там ров с водой, а там скала крутая С десятком глаз внимательных вдоль края, Там часовой с опущенным штыком, Глядят бойницы, дулами сверкая, Фитиль зажжен, и конь под чепраком, И ядра горками уложены кругом. вернутьсяО, поле скорбной славы, Альбуера! — 16 мая 1811 г. англо-испанские войска вновь нанесли поражение армии Наполеона, но так же, как и в битве при Талавере, потери были огромны. вернутьсяСевилья… — Население этого города капитулировало перед наполеоновскими войсками лишь в начале 1810 г. вернутьсяТир — крепость и важный порт древней Финикии. В историю вошла осада города войсками Александра Македонского в 332 г. до н. э., длившаяся более семи месяцев. вернутьсяДа здравствует король! (исп.). Точнее «Да здравствует король Фердинанд VII» — пароль-лозунг, которым испанские патриоты выражали, свое доверие Фердинанду VII — сыну отрекшегося от престола Карла IV. вернутьсяГодой, Мануэль (1767–1851) — испанский временщик; при Карле IV фактически управлял страной. вернуться…Карла рогоносного клянет, // А с ним его Луизу… — В годы правления Карла IV (1748–1819), страдавшего слабоумием, власть принадлежала придворной клике, которую возглавляли испанская королева Мария-Луиза и ее фаворит Годой. вернутьсяЗдесь орды вражьи… // Андалусийский селянин встречал… — В горах Сьерра-Морена, в Андалусии, значительная часть крестьян участвовала в партизанской войне против французских захватчиков. вернутьсяЗдесь, не надев на шляпу ленты красной… — Красную кокарду носили испанские патриоты, которые требовали возвращения испанского короля Фердинанда VII, отрекшегося от престола по требованию Наполеона в пользу его брата Жозефа. вернутьсяС нагих высот Морены… — Байрон проезжал через горы Сьерра-Морена до вторжения войск захватчиков, но население уже приготовилось к сопротивлению. «Были укреплены все проходы, через которые я проезжал на пути в Севилью», — уточняет он в примечании к данной строфе. |
