— Гратт? — Сергей ошалело сдавил Фрузу в объятиях и быстро зашагал к флаеру. — Слушай, Фруза, давно хочу тебя спросить, — как бы между прочим сказал он, — где наш сын? Я бы хотел его видеть!

— Он в интернате. У нас все дети в интернатах.

— Ах, да. Я же знал: подарить людям нового человека может любая женщина, но не каждая мать способна воспитать достойного члена общества. Так?

— Именно.

Они поднялись в салон. Машина взлетела. Фруза перевела управление на автоматическое и обернулась к Сергею:

— Хочу потолковать с тобой о коллапсарах. Понимаешь… я пишу статью об экипаже «Луча»…

Сергей неловко улыбнулся:

— Я врач, Фруза. По этому вопросу лучше обратиться к Ченцову или Неретину — они космологи.

— Ну я прошу тебя, Сережа!

Фруза упорно настаивала на разговоре, и Сергею пришлось подчиниться.

— Это умирающие звезды, — нехотя начал он. — Они сжимаются до такой степени, что их радиусы становятся меньше гравитационных. — Сергей поглядывал на включенный магнитофон и говорил медленно, тщательно подбирая слова и дополняя их жестами. — Гравиполе на поверхности такой звезды бесконечно возрастает, геометрия пространства изменяется и перестает быть эвклидовой, пространство искривляется, время и скорость света стремятся к нулю… Иначе говоря, коллапсар сворачивает пространство в бесконечную временную сферу. В нем сливается воедино и прошлое, и настоящее, и будущее. Собственно, их там вообще нет, и, значит, времени тоже нет… Я понятно излагаю? — перебил он себя, обратив внимание на застывшее лицо Фрузы.

Та поспешно кивнула:

— Говори, говори, я слушаю.

— Так, собственно, и все, — облегченно сказал Сергей. — Мы пробыли в коллапсаре всего несколько минут, но их оказалось достаточно для того, чтобы знакомая нам Вселенная завершила свою историю и родилась новая Вселенная — со всеми ее галактиками и планетными системами.

Фруза молчала, глядя через прозрачное стекло борта на проплывавшую под ними живописную панораму долины, потом снова повернулась к Сергею:

— Об этом я читала. Помню: такие объекты могут лишь засасывать окружающее вещество благодаря своей гигантской массе, но из них не в состоянии пробиться ни свет, ни магнитное поле. Правильно?

— Правильно.

— Тогда… как же вам удалось вырваться оттуда?

Сергей приподнял плечи и тоже посмотрел через прозрачные стенки борта:

— Скорее всего мы попали в эргосферу коллапсара, но до рубежа гравитационного радиуса не дошли — потому и не застряли там…

Впереди росла громада звездолета. Только теперь Сергей понял, что флаер летел по огромной дуге: определенно Фруза хотела продлить свидание…

Сергей издали увидел крепкую спину и седую шевелюру двойника Гратта. Его провожал Ченцов. Еле сдерживая себя, к космонавтам подошел Неретин и увлек Сергея к подъемнику звездолета.

— Прикидывается дураком! — сердито сказал он. — Как будто не понимает, чего мы от него хотим!

— А если в самом деле не понимает? — несмело предположил Сергей. — Откуда ему знать?

— Но может же он, в конце концов, передать хозяевам планеты нашу просьбу! — Неретин подтолкнул Сергея к подъемнику и усадил на ступеньку. Сам остался стоять. — Слушай. Командиру пришла в голову идея: коллапсары работают как туннели времени в обе стороны. Уразумел? И мы должны добиться от этого двойника, чтобы хозяева планеты рассчитали программу полета к негоколлапсару.

— Куда, куда?

Неретин нахмурился.

— Извини. Ты, конечно, должен знать подробности, — сказал он. — Запоминай… Мы теперь определенно знаем, что «черные дыры» — потенциальные трамплины в будущее. Наша — та наша Вселенная — породила коллапсары, а следующая — вот эта, в которую мы попали, — создала уже так называемые ретро- или негоколлапсары — «черные дыры» с отрицательным потенциалом, то есть трамплины в прошлое мирозданий Уразумел?

— Уразумел…

— Вот и ладно. «Перевари» все это и — думай, думай: чем скорее дойдет до наших гостеприимных хозяев, тем лучше для нас!..

Гратт вернулся в конце дня и попросил проводить его к Ченцову. Неретин пригласил на беседу Сергея — на всякий случай, если возникнут какие-либо затруднения. Но затруднений не было, разговор прошел гладко, легко, и, прощаясь, Гратт обещал завтра же утром прислать в распоряжение Ченцова полсотни высококвалифицированных рабочих, инженеров и техников, а необходимые расчеты закончить к концу недели.

Он был точен. Четверо суток его никто не видел. И вот наконец возле звездолета плавно снизился полосатый флаер Гратта. Ученый совет «Луча» ушел на долгое совещание. Остался лишь Неретин, в обязанности которого входило наблюдение за ремонтными работами. Увидев вышедшего из отсека запасной аппаратуры Сергея, помощник подозвал его:

— У тебя все готово?

— Все. Остались мелочи.

Неретин указал на кресла:

— Давай-ка присядем.

Он сосредоточенно разминал сигарету и смотрел в пол.

— Слушай, — наконец сказал он, — ты не допускаешь, что они могут обмануть нас? Или направят вместо негоколлапсара в преисподнюю?… Погоди, не возмущайся. Есть в этих близнецах что-то… Может быть, от сознания их суррогатности?…

— Зря ты это, Алекс. Если бы они имели что-то против экипажа «Луча», им ничего не стоило бы нас уничтожить. Но ведь они создали для людей земные условия жизни и как-то ищут контакта с нами.

Неретин задумчиво покачал головой:

— Условия-то эти боком обернулись. Видал, что недавно с ребятами творилось? Ну, их-то можно понять: задания Земли не выполнили, родину потеряли, надежды на возвращение никакой, а окружающая бутафория лишь усиливала чувство обреченности. Зато сейчас работают как звери и — заметил? — перестали навещать своих «знакомых».

Сергей молчал. Он не мог понять сомнений Неретина. Ведь все, кажется, было так просто и ясно!.. Хотя, может быть, многолетняя забота о доверившихся ему людях в какой-то степени могла оправдать подобные опасения…

— И потом, — продолжал Неретин, все так же глядя в пол, — эти «знакомые» — и твоя Вика с Фрузой и Гратт — совсем не замечают того, что мы охладели к ним. Как это понять?

— Понять, по-моему, просто, — сказал Сергей. — Ведь они по сути роботы, созданные разумными хозяевами планеты, чтобы нам легче было контактировать. А робот не должен отвлекаться на мелочи. Он занят лишь тем, для чего послан.

— Наверно, я стал тупеть — Неретин встал и наконец прикурил сигарету — А кстати, ты не обиделся… когда я послал тебя на разведку в город и утаил то, что сказал Джиму?

— Это было необходимо, я понимаю.

— Ну и ладно. — Неретин не торопясь пошел к эскалатору. — А знаешь, на чем строилась моя догадка? На твоей способности фантазировать. Я не раз слышал, какой ты представляешь обновленную Землю после нашего возвращения. И когда началась вся эта неразбериха, я сразу понял, что кто-то воспользовался твоими мыслями и начал постепенно сооружать для нас один из уголков родины. Но мое предположение требовало проверки, и вот тогда-то я и отправил вас с Джимом в город…

Неретин лежал в траве. Перед ним высился бурый корпус звездолета. Качество ремонта и надежность бортовых систем комиссия приняла только сегодня. Заканчивались последние работы по покрытию корпуса защитным слоем. Кажется, все готово, все учтено, программа полета утверждена.

Космонавты разбрелись кто куда. Снова наладились прежние дружеские связи, снова слышался смех и шутки и нескончаемые разговоры о предстоящем старте. Сомнений тогда еще не было. Тогда был небывалый подъем духа и непоколебимая вера в возможности загадочных аборигенов. Люди жили мыслями о Земле, о встрече с долгожданной родиной, но никто из них не подозревал, какие еще сюрпризы ожидают их впереди.

Ченцов с утра до ночи пропадал с учеными на бесконечных беседах со здешними двойниками от науки, но пробить барьер, разъединяющий людей с представителями неведомого разума, так и не мог. Вывод напрашивался сам собой: видимо, все, что они могли сделать для землян, сделали, а на большее просто были неспособны…