– Господи, вы бы только послушали, что орет этот парень с радарной сторожевой лодки! Жаль, что у меня не работает приемник, – и он подмигнул Солу.

Они приблизились к восточной части острова. Микс сделал крюк, чтобы не пролетать непосредственно над ней.

– Давай выше! – крикнул Сол.

Когда они набрали высоту, Натали получила превосходную панораму для обзора. Она сменила камеры, взяв «Рико» с широкоугольным объективом и ручной перемоткой. Переместившись к левому иллюминатору, она начала быстро снимать крупные планы длинного пляжа.

Восточная часть острова выглядела совсем иначе. За охраняемой зоной тянулись сосновые и дубовые рощи, вдали высились поросшие лесом холмы, все несло на себе следы тщательного и продуманного ухода. Асфальтовая дорога продолжала виться вдоль берега, и лишь пальмы и древние дубы скрывали из виду ее идеально гладкую поверхность. С высоты в пятьсот футов между кронами деревьев замелькали зеленые крыши строений и кольцо скамеек на травянистой поляне ближе к центру острова.

– Амфитеатр летнего лагеря! – крикнул Сол.

– Держитесь, – предупредил Микс и снова круто свернул влево, к рифу пурпурного цвета, чтобы миновать искусственную гавань и длинный бетонный причал на юго-восточной оконечности острова. – Не думаю, что они станут обстреливать нас, – усмехнулся он, – но черт их знает.

За гаванью они круто свернули вправо и полетели вдоль каменистого южного побережья. Микс кивком головы указал на крышу, видневшуюся над колышущимися под ветром пальмами и цветущими магнолиями.

– А это особняк, – пояснил он. – Бывшая плантация Вандерхуфа. Старый священник женился на деньгах. Построен примерно в тысяча семьсот семидесятом году. На третьем этаже располагается более двадцати спален, а во всем доме, наверное, около ста двадцати комнат. А там, за деревьями, – взлетная площадка.

«Сессна» снова свернула вправо и начала кружить над макушками белых скал, спускавшихся с высоты двести футов к ревущему внизу прибою. Натали сделала пять снимков с выдвинутым объективом и два – широкоугольником. Особняк виднелся в конце длинной дубовой аллеи – огромное старинное здание, окруженное идеально подстриженным газоном.

Сол сверился с картой и, прищурившись, еще раз посмотрел на крышу особняка, исчезавшего за высокими деревьями.

– Считается, что здесь должна быть дорога, уходящая на север…

– Дубовая аллея, – подтвердил Микс – Тянется почти с милю от гавани до подножия холма, где начинаются сады. А дороги никакой нет. Лишь травянистая аллея ярдов тридцать в ширину. Ветви деревьев вдоль нее украшены японскими фонариками, свет от них виден за десятки миль. Именно по этой освещенной аллее они и направляются к особняку в первый день лагеря. А вон там – взлетная полоса!

Они пролетели еще две мили к западу вдоль основания буквы «L». Скалы начали постепенно переходить в полосу прибрежных камней, а затем в белый песчаный пляж. За ним виднелась взлетная полоса, уходящая в лес на северо-восток.

Пляж вскоре остался позади, а с западной стороны прямая линия острова разрушалась неровной заводью. Здесь была огороженная зона, которая уходила через перешеек в глубь острова. Сотни ярдов территории с пышной тропической растительностью выглядели внушительно, будто рай, отсеченный от всего мира. К северу от охраняемой зоны вдоль всего западного побережья отсутствовали какие-либо признаки человеческого жилья, да и самого человека – все пространство до самого берега занимали заросли пальм, сосен и магнолий.

– А как они объясняют необходимость таких закрытых зон? – осведомился Сол.

Микс пожал плечами:

– Вероятно, они отделяют дикий заповедник от частных владений. На самом же деле весь остров – частная собственность. Во время летних лагерей – идиотское название, правда? – здесь толпами бродят всякие премьер-министры и бывшие президенты. Их держат к югу от закрытой зоны, чтобы проще было обеспечивать безопасность. И дело не в том, что им на острове что-то угрожает. Через три недели здесь будут десятки кораблей, яхты, катера береговой охраны. Даже если кому-то удастся высадиться на острове, далеко ему не уйти. Тайные агенты и служба безопасности постоянно проверяют территорию. Если вы пишете о К. Арнольде Баренте, то, наверное, уже знаете, что этот человек умеет охранять свою жизнь.

Завершая облет, самолет снова приблизился к северной оконечности острова.

– Я бы хотел приземлиться там. – Сол указал вниз.

– Послушай, приятель, – усмехнулся Микс, качая головой. – Можно нарушить схему планов вылетов, можно даже вторгнуться в воздушное пространство Барента.

Но если мои шасси коснутся взлетной полосы, я больше никогда не увижу свой самолет.

– Я не имею в виду взлетную полосу, – сказал Сол. – Северный пляж выглядит ровным, песок там достаточно хорошо утрамбован.

– Ты сошел с ума! – Микс нахмурился и начал возиться с управлением. За северной оконечностью острова раскинулся океан.

Сол вынул из кармана рубашки четыре пятисотенные купюры и положил их на приборную доску перед Миксом.

Тот покачал головой:

– Этого не хватит ни на новый самолет, ни на оплату больничных расходов, если мы врежемся в какой-нибудь камень.

Натали склонилась вперед и сжала плечо пилота.

– Пожалуйста, Микс, – перекрывая шум двигателя, попросила она. – Для нас это очень важно.

Он повернулся и посмотрел на девушку:

– Значит, это не просто статья для журнала, так? Натали быстро взглянула на Сола, потом на Микса и покачала головой:

– Нет.

– Это имеет какое-то отношение к смерти Роба? – спросил пилот.

– Да, – кивнула она.

– Так я и думал. – Он вздохнул. – Я же сразу не поверил всем этим объяснениям, почему Роб оказался вдруг в Филадельфии и как это связано с ФБР. Значит, каким-то образом в деле замешан миллионер Барент?

– Да, мы так считаем, – ответила Натали. – И нам нужны дополнительные сведения.

Микс указал на северный пляж внизу.

– И если мы приземлимся там на несколько минут, вам это поможет сделать какие-то выводы?

– Возможно, – сказал Сол.

– Черт побери, – пробормотал Микс – Похоже, вы оба шпионы или еще что-то в этом роде. Правда, от шпионов я никогда не видел никакого зла, а вот негодяи типа Барента отравили мне всю жизнь. Держитесь!

«Сессна» резко свернула вправо. Узкую полосу пляжа прорезали несколько ручьев и маленьких заливов.

– Не больше ста двадцати ярдов! – крикнул Микс – Придется садиться у самой воды, и молитесь, чтобы мы не попали в яму и не наскочили на камень. – Он сверил показания приборов и посмотрел вниз на белые пенистые барашки прибоя и качающиеся макушки деревьев. – Ветер западный.

«Сессна» еще раз круто свернула вправо и начала терять высоту. Сол покрепче затянул ремни и ухватился руками за приборную доску. Натали убрала камеры, сунула «кольт» под блузку, затем обхватила себя за плечи руками.

Микс резко сбросил скорость, и «сессна» стала медленно снижаться, казалось, она висела над волнами целую минуту. Сол не сомневался, что траектория их падения неизбежно закончится в полосе прибоя, но в последний момент Микс прибавил скорость, пронесся над камнями, которые выросли до размеров устрашающих валунов, и уверенно направил самолет на мокрый песок.

Нос «сессны» нырнул вниз, на ветровое стекло полетели брызги соленой воды, и Сол почувствовал, как заносит левое шасси. Микс, словно умалишенный, одновременно дергал за все ручки управления. Через мгновение самолет выровнялся и начал останавливаться, но недостаточно быстро – бухточки, которые казались такими далекими с северо-западного конца пляжа, с неудержимой скоростью неслись навстречу. За пять секунд до того, как перемахнуть через овраг, Микс накренил самолет вправо, так что брызги полетели в окно Сола, нажал на дроссель и тормоза и, сделав крутой вираж, посадил машину в нескольких дюймах от бухты и дюн.

– Три минуты, – предупредил он, оттягивая дроссель. – Я буду на восточном конце пляжа, и если ветер начнет стихать или я увижу лодку, выруливающую из-за мыса Рабов, то привет. Девушка останется в самолете, чтобы помочь мне развернуть хвост.