О Господи! Как она могла предаваться таким чувствам в его объятиях? Она ненавидела его, ненавидела все, что было ему дорого, но, казалось, ее ненависть совсем не была связана с тем, что она чувствует, когда он прикасается к ней.
Слабый стон вырвался из ее горла, и она подняла ослепшее лицо, признавая свое поражение. Алекс засмеялся тихо, победно.
– Да, – прошептал он и, легко прижав ее к себе, стал целовать снова и снова, пока все вокруг не закружилось.
Должно быть, прошло не менее часа, прежде чем он наконец отпустил ее. Она потеряла счет времени. Она только смотрела на него, пока переводила дыхание, потом вытерла тыльной стороной ладони свой рот.
– Ты даже не представляешь, как я тебя ненавижу, – сказала она прерывающимся шепотом.
Глаза его потемнели, но лицо оставалось бесстрастным.
– Не представляю?
– Нет. Если бы ты знал, если бы ты только знал, ты бы сейчас вышел через эту дверь и больше никогда не вернулся.
Алекс кивнул головой.
– Да. Вероятно, так должен поступить любой интеллигентный человек. – Он посмотрел на нее и замер, не отрывая взгляда от ее губ. Казалось, прошла целая вечность, пока ой взглянул ей в глаза. – Значит, я наделал глупостей, не так ли? И если все, что связывает нас, называется ненавистью, нам лучше научиться извлекать из этого пользу.
Он повернулся и вышел.
За несколько дней он сделал дом своим. Было трудно не восхищаться его энергией. Уитни поняла, как он действовал, создавая свою корпорацию. Библиотека отца стала его рабочим кабинетом. Туда-то он и пригласил всех немногочисленных слуг.
– Вы можете остаться – за более высокую плату, – сказал он вежливо. – Или же уйти с чеками выходного пособия и рекомендательными письмами.
Выбор за вами. Однако если вы останетесь, то должны знать, что обязаны преданно служить Александру Барону, а не Дж. Т. Тернеру.
Никто не уволился. Не прошло и недели, как на подмогу старому персоналу был нанят новый. Перл была счастлива стать экономкой, что освобождало место для нового повара – женщины, которая прошла обучение в «Ле Кордон Блю» и самых лучших ресторанах на островах.
Посыпались заказы в самые изысканные продовольственные лавки и поставщикам тонких вин. Истощенные запасы кладовых и холодильников огромной кухни были пополнены, а винный погреб снова мог похвастаться 'вином из лучших в мире виноделен.
Уитни безучастно наблюдала за всем этим. Алекс не привлекал ее ко всем делам, да и зачем? Теперь это был его дом, а не ее – как будто он никогда и не принадлежал ей, – и он мог делать все, что ему заблагорассудится. Она была удивлена, когда однажды утром он позвал ее в библиотеку и объявил, что для нее есть два дела.
Первым заданием было проверить серебро, фарфор и хрусталь и. посмотреть, что необходимо заменить.
– Ничего не нужно, – сказала она. Глаза ее встретились со взглядом Алекса, это был хороший повод, чтобы отказаться. – Возможно, ты забыл, сколько поколений Тернеров жило здесь. – Она вежливо улыбнулась. – Во всяком случае, в доме полно столовых приборов.
– Возможно, ты обнаружишь, что финансовые потрясения Дж. Т. повлекли за собой некоторые изменения. И поскольку я намерен часто приглашать гостей, важно, чтобы у нас было достаточно хрусталя, фарфора и столового серебра. – Его улыбка была такой же фальшиво-вежливой, как и ее. – Мы же не хотим, чтобы наши гости пили из разностильных бокалов, не так ли?
К досаде Уитни, он оказался прав. Остались только отдельные предметы от Ватерфорда, столовое серебро Горхама уменьшилось до шести приборов, а лучший набор от Ленокса исчез полностью.
Она пришла к Алексу со списком необходимых покупок, но он отмахнулся от него.
Он слишком занят для подобной ерунды, сообщил он. Пусть она покупает все, что захочет, и запишет все покупки на его счет – это напомнило ему о второй задаче, которую он перед ней поставил.
От жены Александра Барона ожидают, что она будет одета соответствующим образом. Единственный чемодан с одеждой, который она привезла с собой на острова, и вещи, которые остались в доме с тех пор, как она уехала отсюда девять лет назад, не годятся.
Ей нужно поехать в любые магазины по своему выбору и купить все, что нужно, – и конечно, тоже записать на его счет.
Ответ Уитни был холоден:
– У меня есть свои деньги.
Глаза Алекса потемнели от подступающего гнева.
– Ты – моя жена. И пока ты будешь ею, я оплачиваю твои счета.
Это означало, что он заплатил и будет платить за нее. Именно так он и сказал в день их свадьбы. Она была его собственностью, как дом и земли Тернеров.
– Хорошо, – согласилась она и с вызовом задрала подбородок. – Я полагаю, мне следует спросить, что ты предпочитаешь. Я хочу сказать – стиль или цвет. Ты можешь получить все, что тебе…
Выражение его лица заставило ее замолкнуть на полуслове.
– Покупай все, что понравится. Просто я хочу быть уверен, что ты будешь выглядеть, как подобает жене Александра Барона.
И она начала покупать. Платья от лучших модельеров, шелковые блузки, спортивную одежду – самую модную, мягкие кожаные туфли и подходящие к ним сумочки; она платила со злорадным пренебрежением к ценам, как будто праздновала маленькую победу над человеком, который одержал над ней верх.
Она продолжала покупать, даже когда ее шкафы были полны. Но вскоре ей это надоело. Какой смысл в ее экстравагантных приобретениях? Алекс не сказал ей ни слова, как бы велики ни были счета.
Единственное, что его интересовало, – как она выглядит, когда спускается по лестнице, чтобы поприветствовать его гостей. Они устраивали приемы почти каждый вечер, и если новоиспеченная миссис Барон и была несколько скованна, это легко было отнести на счет застенчивости молодой жены, у которой такой любящий, преданный муж.
Любопытно, что сказали бы клиенты ее мужа, если бы увидели окончание этого спектакля, когда с последними прощальными словами рука Алекса падает с ее талии, а потом миссис и мистер Барон, поднявшись по лестнице, молча расходятся по разным спальням? Вероятно, это зрелище изумило бы их, а может быть, даже шокировало.
Правда, иногда она замечала, как Алекс наблюдает за ней с потемневшим лицом и пылающими глазами, и тогда ее сердце замирало.
Взять хотя бы прошлый вечер.
Алекс настоял, и она пошла с ним на коктейль в Мауна-Кеа. Она решила, что это будет встреча с его деловыми партнерами, и оделась соответственно: в черный шелковый костюм от Лагерфелъда с глубоким V-образным вырезом.
Но, к ее удивлению, они были там одни, а потом Алекс предложил вернуться домой на обед.
Обед без гостей был редким событием. Они ели в молчании: она – за одним концом полированного стола, Алекс – за другим. Только в середине обеда он неожиданно произнес ее имя, и она посмотрела на него с удивлением.
– Вот, – сказал он, бросая ей через стол коробочку из черного бархата.
Она поймала ее и уставилась на него.
– Что это?
Он откинулся на спинку стула.
– Открой – и увидишь.
«Драгоценности, – подумала она, щелкнув замком коробочки и открывая ее. – Что-то золотое и дорогое, напоказ».
У нее перехватило дыхание, когда она увидела сияющее на черном сапфировое ожерелье.
Она подняла восхищенные глаза, лишившись от восторга дара речи, и Алекс заулыбался.
– Тебе нравится? Уитни облизнула губы.
– Это… это прекрасно. Но…
– Надень его.
– Не могу…
Его дыхание участилось.
– Что значит «не могу»? Надень его, Уитни. Я хочу посмотреть, как ты выглядишь.
Не отрывая глаз, смотрела она на ожерелье, восхищаясь его красотой, и вдруг отчетливо поняла, что этот нежный водопад золотого и синего огня – совсем не то, что он ей раньше покупал. Одежда, домашняя утварь, даже золотое обручальное кольцо, которое она носила на левой руке, – все это было в порядке вещей.
Но это – это был подарок любимой женщине. А Алекс совсем не любил ее. Никогда не любил.
