Мисс услышала голоса в коридоре, вздрогнула, вскинула глаза и замерла: в дверном проеме стоял Ян. Она была настолько к этому не готова, настолько растерялась, что перевела вопрошающий взгляд на Карла, смутилась и прошептала, все еще не веря:

— Ян?..

Он шагнул к ней, обнял легко, а она прятала лицо в его плечо, боясь посмотреть ему в глаза. Карл застыл на пороге кухни, медленно врубаясь в происходящее. Мисс отстранилась, плечи ее тряслись, и медленно опустилась на табуретку. Ян присел перед ней на корточки, заглянул в лицо. Она, с трудом сдерживая слезы, погладила его по голове, потом непослушными губами спросила:

— Ты давно здесь?

Ян поднялся, не ответив, и взглянул на Карла:

— Это и есть та самая девушка?

Повисшее молчание было тяжелей, чем камень.

— Понятно… – протянул Ян и улыбнулся невесело. – Вот и тебя зацепило, малыш… Обидно…

Он повернулся и пошел к выходу, все его существо кричало от боли, Мисс кинулась следом:

— Ян, подожди, постой, я все объясню… – лихорадочно бормотала она, вряд ли понимая, что именно она говорит.

Он поднял на нее лицо. Пустыми, чужими, усталыми и очень далекими глазами долго смотрел на нее. Потом сказал:

— Не надо. Сейчас ничего не надо, – отодвинул Мисс в сторону и вышел.

Хлопнула дверь. Мисс плакала, Карл все так же оторопело топтался в дверях. Потом шагнул к ней.

— Не плачь, все будет хорошо. – Лицо его было спокойно, как всегда, но он отводил взгляд и изо всех сил старался не коснуться ее руками, боясь не удержаться и… остаться навсегда.

Несколько мгновений колебаний, и Карл двинулся вслед за Яном, просто убегая от нее, от этой необъяснимой силы, от самого себя. Хлопнула дверь, и Мисс осталась одна.

Она сидела в коридоре на полу и плакала, не вытирая слез. Потом поднялась, медленно, как во сне, открыла дверь в ванную, вошла и пустила воду. Закрыла слив пробкой, потом все так же медленно стала раздеваться. Она уже не плакала, просто смотрела куда-то внутрь себя серыми отрешенными глазами, словно перестала чувствовать что-либо вообще. Мисс забралась в ванну, полежала немного в теплой воде, расслабившись и закрыв глаза, словно собираясь с духом, потом резко села, открыла пачку бритвенных лезвий, достала одно. Долго, пристально смотрела на левую руку, даже погладила ее пальцами, сжимавшими лезвие, и быстро, словно делала это каждый день, изо всей силы провела бритвой по коже, разрезая вену. У нее хватило сил положить бритву на умывальник, откинуться, улечься поудобнее в воде и смотреть, как вода постепенно становится бледно-розовой, красной, грязно-бурой. И не было больше боли, не было, не было.

Мисс очнулась на белоснежном твердом столе от острой, дергающей боли в руке. Повернула голову и увидела человека в белом халате, шапочке и маске, закрывавшей нижнюю половину лица, склонившегося над ее рукой. Он поднял голову и несколько секунд смотрел ей в глаза.

— Очнулась? Самоубийца… – и снова склонился над ее левой рукой.

Мисс смотрела в потолок. Эту боль можно было терпеть, она не шла ни в какое сравнение с той, что жила в ее груди.

— Ну, все, – сказал врач, бросая в тазик иглу. – Не пора ли сменить способ? В следующий раз выбери что-нибудь другое, чтобы наверняка. И нам возни меньше.

Мисс села на столе, опустила ноги. Кружилась голова, и стены медленно качались из стороны в сторону.

— Что же ты делаешь, дурочка, – произнес врач, и Мисс уловила в его голосе знакомые нотки.

— Док?.. – ошарашенно прошептала она.

— Что? – повернулся врач и снял повязку с лица.

Это был не Док, но Мисс долго вглядывалась в черты незнакомого лица, находя едва уловимое, только ей заметное сходство.

— Можешь идти, тебя там ждут в коридоре. Не забудь сказать ему спасибо. Если бы он не пришел вовремя… – врач развел руками и вышел в коридор.

Мисс осторожно соскользнула со стола, прижала к груди зашитую и забинтованную руку и, слегка шатаясь, подошла к двери.

На скамейке возле противоположной двери сидел Дан. Увидев ее, он вскочил и в одно мгновенье оказался рядом, обнял ее за плечи:

— Что же ты делаешь? Ты с ума сошла! Зачем?! Я прихожу домой, на полу вода, дверь в ванную закрыта, я кричал, стучал, потом разбил стекло, а там ты… Я чуть с ума не сошел! Нельзя же так!

— Прости, – сказала Мисс, поняв, что о нем-то она совсем не подумала. – Это ничего…

Дан помог ей одеться, потом достал из кармана завернутые в листок срезанные фенечки.

— Возьми. Сказали – иначе нельзя.

— Спасибо, – кивнула Мисс и взяла.

Они вышли на улицу. Долго шли по странному пустому городу, и Мисс сказала:

— Ян пришел, – словно Дан должен был знать, кто такой Ян и что он для нее значит.

Дан молча кивнул. Из-за угла, гремя все тем же мешком с пустыми бутылками, вынырнула грязная уродливая фигура:

— С днем рождения, моя кровавая мисс! С днем рождения!

— Иди отсюда, маленький уродец! – прикрикнул на него Дан.

— Кто из нас уродец в большей степени, это вопрос, несомненно, спорный, – важно возразил карлик и снова повернулся к Мисс. – Время вышло, моя кровавая мисс, время кончается и уже не терпит, вы слишком задержались в нашем городе, моя кровавая мисс, жители города устали от вас, вчера мне шепнула по секрету бродячая кошка, что и сам город устал от вас, вам пора в дорогу, моя кровавая мисс!

— Что ты мелешь? – накинулся на него Дан.

— Подожди, – остановила его Мисс. – Значит, мне пора?

— Где же ваше необыкновенное чутье? Вы всегда были так осторожны и осмотрительны, нельзя терять глаза, моя кровавая мисс, тело не умеет смотреть, запомни это. Так ведь можно со всем ослепнуть, и даже не заметить этого! Бойся слепоты, моя кровавая мисс, бойся слепоты!

— Почему ты помогаешь мне? – устало спросила Мисс.

— Вы мне будете должны подарок, моя кровавая мисс. Но я не жадина и не требую этого прямо сейчас, тем более, момент, наверное, не совсем подходящий: у вас же день рождения, моя кровавая мисс! С днем рождения, всяческих благ, и прощайте, моя кровавая мисс!

Карлик закинул мешок за спину и быстро засеменил по улице.

— Кто он? – спросила Мисс, провожая взглядом удаляющуюся фигурку.

— Да так, – уклончиво ответил Дан. – Местный собиратель мусора.

— Я поняла, – сказала Мисс очень серьезно. – Я поняла. Он – это город.

— Брось ты придумывать, – отмахнулся Дан, но Мисс так посмотрела на него, что он замолчал.

— Он – это город, – повторила Мисс. – Боже мой, нелепый уродец, собирающий мусор…

Они вошли в квартиру Дана, уже вымытую и прибранную Сонечкой. Мисс устало опустилась на табуретку в кухне.

— Я уезжаю, карлик был прав, мне действительно пора.

— Тебе надо отдохнуть хотя бы несколько дней, – мягко возразил Дан, и Мисс поняла, что он разговаривает с ней как с сумасшедшей или неизлечимо больной. Она усмехнулась про себя.

— Спасибо, у меня нет времени.

— На ночь глядя я тебя никуда не пущу! – твердо сказал Дан и поднялся. – Мне нужно встретить Сонечку. Обещай, что все будет в порядке.

— Обещаю. В полном, – усмехнулась Мисс. – Я просто сейчас лягу спать. Так что возьми ключи.

— Хорошо, – кивнул Дан. – Ну, пока!

— Пока, – ответила Мисс и повернулась к окну.

На улице шел снег. Первый осенний снег. Снежинки кружились изящным белым хороводом, падали на землю и превращались в грязное черное месиво.

“Зима… – подумала Мисс. – Боже мой, как, оказывается, долго я здесь торчу… Давно пора домой… А где он, дом?.. ” Она вспоминала старую, заброшенную, Богом забытую станцию, где они с Яном должны были встретиться, поежилась, встала, поморщившись (потревожила больную руку), и поставила чайник.

— Вот и все… – шептала она, –... вот и все…

А внутри была пустота. И эта пустота плакала и кричала, кричала и плакала…

Раздался звонок. Мисс открыла дверь. На пороге стоял Карл, и она впервые взглянула на него без дрожи, посторонилась:

— Проходи.

— Я говорил с ним, я пытался объяснить ему, – с порога начал Карл.