— Пойдем со мной, детка. Я дам тебе все.
— Спасибо, – сказала Рита мирно, но не без издева. – У меня все есть.
— Так не бывает, – возразил умудренный жизнью и пивом человек.
— Бывает, – проговорила Рита и, уже двинувшись обратно в будку, ощутила спиной что-то неладное.
Она резко повернулась, но пьяную руку, направленную к ней, уже крепко держали цепкие пальцы парня в черной рубахе, видимо, только что подошедшего к остановке. Он был не один. Через дорогу к ним двигались еще человек двадцать в черном. Пьяная личность еще не потеряла способность соображать и, поняв, что силы, увы, не равны, пробормотала под нос какие-то смутные извинения и была милостиво отпущена.
— Мак, – представился парень уверенно и снял черные очки. У него были стальные, чуть навыкате глаза, смотрящие уверенно и твердо, чуть брезгливо поджатые тонкие красивые губы, волевой подбородок и короткая стрижка.
— Рита, – поежилась под его взглядом Рита и опасливо посмотрела на окруживших ее людей.
— Автобуса давно нет? – спросил Мак миролюбиво.
— Давно, – кивнула Рита и неуверенно сделала шаг в сторону будки.
— Подожди, – остановил ее Мак. – Где мы находимся?
Рита неожиданно побелела и лихорадочно провела ладонью одной руки по пальцам второй, словно надеясь на ощупь проверить, стерлись ли кровавые пятна до конца.
— Я не знаю, – сказала она торопливо.
— Как обычно, – ничуть не удивившись, констатировал Мак и повернулся к остальным. – Строимся. Это надолго.
Люди в черном понимающе переглянулись и мгновенно растворились в пыли.
— Садись, покурим, – сказал Мак и уселся на невесть откуда взявшийся огромный камень.
Рита послушно села, сжимая пальцы. Ее снова затрясло, и она с ужасом представила себе, как рухнет сейчас на эту дорогу, в эту сухую грязь и будет выть, изгибаясь, поднимая вокруг себя столбы серой пыли…
Мак полез в черную сумку, висящую на поясе, достал пачку сигарет и чем-то знакомо звякнул. Рита, уже ощущая в теле привычную боль, впилась глазами в его лицо и почти простонала:
— У тебя есть?
Мак быстро встал и огляделся. За будкой остановки уже стояло несколько палаток, горели костры, а черные люди из бревен складывали нечто, похожее на обеденный стол. На одной из палаток белел лоскут ткани с черным крестом.
— Неотложная помощь, – усмехнулся Мак. – Пошли.
Они двинулись к палатке с крестом. Рита, чувствуя знакомую боль в спине и ногах, почти бежала.
— Входи, – сказал Мак и откинул полог.
Рита рухнула внутрь и белыми бескровными губами зашептала:
— Скорее…
— В левом углу, – отрывисто бросил Мак и закурил. – Дозу знаешь?
Но Рита, уже ничего не слыша, лихорадочно закатывала рукав куртки.
... Она посидела еще несколько мгновений, согнув руку в локте, потом оно пришло, и Рита облегченно расслабилась:
— Дай покурить.
Мак сел рядом и протянул ей сигарету:
— Давно?
— Что? – не поняла Рита. – А… не знаю.
— Ну, пошли, – поднялся он. – Помощь оказана, травма ликвидирована.
— Сколько я тебе должна? – спросила Рита, опуская рукав.
— У нас еще будет время об этом поговорить, – улыбнулся Мак, блеснув золотым зубом. – Пошли.
Они вышли из палатки, и Рита увидела, что людей на остановке прибавилось, а кое-кто из тех, кто пришел среди первых, включая интеллигентного вида мужчину и слегка протрезвевшую компанию, уже помогают черным, что-то поднося, устанавливая, что-то копая.
Рита зашла в будку и плюхнулась на скамейку, откинувшись назад и упершись затылком в жестяную стену. Пришло хорошо, и она почти забыла тот безумный дикий вальс, тот сатанинский танец, тот крик… Всплыло перед глазами лицо Яна.
— Что с тобой? – он тряс ее за плечи, откидывал с лица волосы и испуганно повторял: – Что с тобой?
— Напилась, как свинья, – коротко прокомментировала дама в берете и, брезгливо подняв свое тучное тело, покинула будку.
— Уйди, – сказала Рита. – Мне хорошо.
Ее холодные руки устало лежали на коленях, и с них на землю капало что-то красного цвета, стекая струйками-змейками по джинсам и расползаясь причудливым узором в пыли дороги. Будка вдруг выросла до невероятных размеров, и вход в нее стал стеной из прозрачного толстого стекла, за которым все вилась бесконечная дорога, сумасшедшая в своей бесконечности, свихнувшаяся от пыли и отсутствия колес и травы…
— Когда рушатся замки, приходит любовь… Но смотри, замок еще стоит, вот он там, на холме, а в соседнем, под крестом – моя любовь… Просто и хорошо… – шептала Рита, ловя губами капли, текущие с ее рук.
— Что они сделали с тобой?! – кричал Ян, но глаза ее были пусты, как черные очки Мака, как черная его рубаха, ничего не отражая и не видя, как черная стена из покореженных камней и железа. Железо бывает черным, если долго, долго, долго…
Стеклянная стена будки разлетелась осколками стеклянной пыли, и Мак, отодвинув Яна, взял Риту за руку и вывел на дорогу. Рита засмеялась и понеслась вместе с пылью, сворачиваясь столбом и вырастая фонтаном, опускаясь, замирая и взлетая вновь, чтобы снова упасть. Черная палатка остановила ее полет.
— Ты слишком многого хочешь от жизни, девочка, – сказал Мак и стянул с нее джинсы.
А там, над дорогой, медленно садилось солнце.
Ночью люди, объединенные ожиданием, коротали время у костра, и не было ни своих, ни чужих, ни богатых, ни нищих, и даже дама, сняв берет, великодушно беседовала с одним из черных людей, наверное, желая что-то понять. В будке-ожидалке оставили двух сторожей, караулить автобус, и весь палаточный лагерь медленно погрузился в сон…
Просыпались кто как привык: кто-то быстро и сразу, кто-то долго и нехотя. Рита выбралась из палатки и удивленно смотрела вокруг. За будкой остановки стояло уже два довольно приличных дома с надписями на дверях “Общежитие женское” и, соответственно, “Общежитие мужское”. Над одной из палаток красовалась зеленая вывеска “Магазин”. Над другим деревянным строением кто-то умелой рукой вывел “Рок-Клуб” – буквами, истекающими кровью. Около него на бревне сидел Ян с гитарой. Рита подошла и молча села рядом.
— Автобуса не было ночью? – спросил он.
— Разве он ходит по ночам? – удивилась Рита.
— Конечно. Не все об этом знают. Как ты?
— Нормально, – кивнула Рита и показала на надпись над строением. – Твоя работа?
— Моя, – кивнул Ян. – Делать-то надо что-то. Пока автобус не пришел.
— Ты в этом так уверен? – спросила Рита и закурила.
— А ты разве нет? – закрылся вопросом Ян.
— Не знаю, – сказала Рита. – Я сейчас не живу. Нет меня. Пытаюсь ждать и не знаю, умею ли. И непонятно, что хуже: ждать или не уметь. Я боюсь.
— Не все так просто, маленькая, – улыбнулся Ян, и Рита вздрогнула.
— Послушай, – зло сказала она. – Ты сейчас лезешь не туда. Понял? Обломаешься. Лучше не суйся, мне не будет тебя жаль.
Она встала и пошла, чувствуя, что он смотрит ей в спину, ласково улыбаясь…
Ветер играл серой пылью, поднимая ее над бесконечной дорогой. Количество людей в палаточном лагере увеличилось, все новоприбывшие тут же включались в работу, направляемые чьей-то четкой рукой через черных людей. И лагерь стал постепенно превращаться в небольшой провинциальный городок со своими нравами, обычаями и законами. Толстая тетушка, сняв свой неизменный берет, стояла за стойкой небольшого полутемного кафе и изо всех сил кокетничала с интеллигентом в очках. Рита осторожно проскользнула в дверь, заставила тетушку на несколько минут оторваться от столь увлекательного занятия, в связи с чем была награждена злобным быстрым взглядом маленьких поросячьих глаз, усмехнулась про себя в ответ и отошла с чашкой кофе в один из углов потемнее. Она молча курила, поглядывая по сторонам с совершенно пустым лицом. На нем не было ни радости, ни боли, никаких других эмоций, даже простого любопытства. За стойкой, как кошка, урчал холодильник допотопного образца, заставляя ее вздрагивать при каждом включении. Люди входили и выходили, а Рита все сидела, глядя в себя. Она не сразу заметила, как неожиданно переменилась обстановка в маленьком кафе; все, кто находился здесь, – вдруг как-то подтянулись, застыли, а в воздухе повисло напряженное молчанье-ожидание. “Мак”, – устало подумала Рита, и тут же широкая спина совсем загородила и без того слабый свет. Он уселся напротив с видом хозяина и уверенно повел головой в сторону стойки. В ту же секунду, словно по взмаху волшебной палочки, на столике возникли тарелки с закуской, два больших фужера и бутылка шампанского. Рита в очередной раз вяло удивилась про себя расторопности дамы, с ее-то комплекцией, и подняла на Мака отсутствующие глаза.
