– Тесс, вы в порядке? Простите, я не предупредил вас о маленьком торжестве, устроенном в вашу честь. Все так рады видеть вас!

Она повернулась, чтобы ответить, но язык почему-то не слушался ее. Гейб смутился.

– Мне следовало сказать вам о том, что дом нуждается в ремонте.

Обняв Тесс за плечи, он пробивался через ряды корреспондентов, чьи камеры щелкали без перерыва. Его губы коснулись уха Тесс.

– Только скажите пару слов этим милым людям. Они очень ждут. А потом я сделаю так, чтобы все разошлись.

Элегантная афроамериканка в соломенной шляпке предложила Тесс занять место на импровизированной трибуне. Гейб поздоровался с публикой и отступил. Едва держась на ногах, Тесс вздернула подбородок и шагнула к микрофону. Она вдруг поняла, что нуждается в поддержке Гейба.

Ее взгляд пробежал по рядам незнакомых лиц.

– Спасибо вам за теплый прием, – с трудом вымолвила Тесс. – Никакие слова не передадут того, что я сейчас чувствую. Я так волнуюсь! Но уверена, скоро я скажу что-нибудь стоящее. Спасибо всем вам.

Толпа загудела. Женщина-мэр дружески обняла Тесс. Гейб сделал широкий жест, приглашающий новую хозяйку войти в дом, но тут его окликнул кто-то из журналистов:

– Гейб! Подожди! Не уводи ее! У меня все бумаги готовы. Ты говорил, что хочешь запечатлеть подписание документов для «Трибюн».

Гейб прищурился, вглядываясь в толпу.

– А, это мой агент по недвижимости. Прошу, Тесс, еще одна улыбочка в камеру. Исторический момент подписания контракта!

Тесс медленно обвела глазами замершую в ожидании публику, задержала взгляд на лице Гейба Моралеса, покосилась на ручку и бумагу, протянутые незнакомцем. Правая рука застыла в воздухе. Гейб вопросительно поднял брови.

Она тяжело вздохнула. Голос дрожал и срывался.

– Я… простите. Я не могу. Извините. Но я… нет, не могу. – Метнув быстрый взгляд на Гейба, Тесс проскользнула в дверь.

Лопасти вентилятора лениво крутились над головой. Открытые ставни окон щедро пропускали жаркие солнечные лучи. Старинные часы в углу пробили три раза.

Гейб держал в руках два стакана воды со льдом. Проклятый, вдвойне проклятый дом! Он должен был предвидеть это и подготовить ее. Правда, рано или поздно Тесс все равно столкнулась бы с особняком лицом к лицу. Она была в ванной, мучаясь приступами тошноты.

Вне себя от злости, Гейб сидел на зачехленном диване. Стаканы стояли рядом на полу, так как журнальный столик был занят старыми журналами. Там, где бело-голубой, в восточном стиле, ковер не доставал до стен, блестели дощечки отполированного паркета красного дерева. Нанятая заранее служба уборки квартир сделала все, что было в ее силах, и придала дому видимость хотя бы благополучия. Оконные и дверные рамы, давным-давно принесенные с севшего на мель корабля, ничуть не стеснялись своего происхождения.

Тесс появилась в дверном проеме, держа в руке солнечные очки. Она была бледна, и казалось, вот-вот потеряет сознание.

– Надеюсь, все эти люди наконец ушли? – спросила Тесс низким голосом.

Гейб заботливо подвел ее к дивану.

– Пока – да. Но не удивлюсь, если сюда явятся представители гильдии художников. Многие хотели бы получить у вас работу.

– Потрясающе! Только этого сейчас не хватало. Они видят во мне потенциального работодателя. Господи, что за ужасное громыхание?

– Водопровод.

– Представляете мой восторг?

Тесс отодвинулась на дальний край дивана, но от глаз Гейба не ускользнули темные круги под ее глазами, обрамленными длинными ресницами, локоны, мягко ниспадающие на плечи… Несовершенное совершенство. Да, Тесс очаровательна, хотя и не в себе. Может, юмор разрядит обстановку?

– Добро пожаловать в дом вашей мечты, дорогая. – Гейб прекрасно имитировал интонации мэра.

Она заглянула ему в глаза:

– Это не дом мечты, дорогой. Это жилище Нормана Бейта.

– А! Лучший из героев Хичкока! Псих.

– Только псих способен мечтать о такой куче хлама. – Тесс было не до смеха.

Гейбу вдруг захотелось придвинуться ближе и поиграть с ее темными мягкими завитками.

– Тесс, ну пожалуйста. Дайте дому шанс. Он выживет с вашей помощью. Когда вы дадите согласие, я не поскуплюсь и устрою для вас лучший в мире тур.

Она усмехнулась:

– В этом нет необходимости.

– Но вы еще не видели обсерваторию, кухню, комнаты для гостей наверху. И сад.

– Пожалуй, с меня хватит. Вы знаете, Гейб, что я думаю? Что меня обманули. Подставили. Аккуратно, изящно.

Он удивился.

– Я хотел быть с вами искренним.

– Таким же искренним, как фотография в задании конкурса. Да, там дом такой, каким я его запомнила. Не эта ужасная лачуга.

Что ж, верное замечание. Она права. Гнев захлестнул Гейба.

– Моя тетушка Бланка была в отчаянии. Если б я только знал, что она замышляет, то попытался бы остановить ее.

Тесс усмехнулась:

– Вот как, Моралес? Допустим, это действительно не ваша вина. Впрочем, теперь все не так важно. Только не пытайтесь выпрыгнуть из шутовских штанов, ладно?

– Я такие не ношу. – Он явно не понял намека.

– Что, извините?

– Не ношу. – Гейб заметил, как Тесс бросила на него вопросительный взгляд, задержав его ниже пояса чуть дольше, чем подобает женщине. Внезапно джинсы стали ему тесны.

Покраснев, Тесс отвела взгляд.

– Перестаньте.

– Перестать что?

– Отвлекать меня от дела. Надо хорошенько обо всем подумать.

Тесс поднялась и огляделась в поисках своей сумочки. Гейб не скрывал разочарования. Она вдруг с удивлением поймала себя на том, что не хочет расставаться с ним, сама не зная почему. Однако ничто не должно задерживать ее в этом доме. Пора возвращаться в Индиану и найти путь к спасению «Пламени свечи». Она не успокоится, пока не найдет способ для выживания компании.

Тесс подошла к подзеркальнику с витиеватой отделкой. Покопавшись в сумочке, извлекла гребешок, пару шпилек и уложила волосы перед зеркалом в позолоченной раме.

– Куда вы собираетесь? – спросил Гейб.

Заколов волосы в аккуратный маленький пучок на затылке, Тесс провела по губам помадой.

– Домой, в Индиану.

Гейб Моралес поднялся с дивана и подошел к Тесс сзади, рассматривая ее отражение в зеркале.

– Останьтесь на одну ночь, – попросил он. – Может, здешние места окажут на вас магическое действие?

Он был так близко, что она слышала его дыхание. Гейб, не таясь, рассматривал открывшуюся часть ее шеи. Никто из тех мужчин, с которыми Тесс была когда-то близка, и даже очень, не смотрел на нее так, как сейчас Гейб Моралес. Тесс охватило лихорадочное желание, затрудняя дыхание и расплавляя мозги. Увидев его глаза, пристально наблюдающие за ней, Тесс поспешила отвернуться.

– Магия, говорите? – Она загадочно улыбнулась.

Гейб уверенно отобрал у нее губную помаду, поставил на подзеркальник и взял за руку.

– Идите за мной.

Тесс покорно последовала через гостиную в южное крыло дома. Эту комнату Бланка называла обсерваторией. Сквозь окно от пола до потолка лились лучи послеполуденного солнца. Элегантная старинная мебель из ивовых прутьев казалась еще более изысканной на фоне массивных кадок с декоративными пальмами.

– Красивая комната, – заметила она.

– Согласен. Но не она цель нашего путешествия.

Гейб вновь потянул ее за руку. Дверь выходила на верхнюю ступеньку лесенки, ведущей в сад. Тесс не поверила своим глазам.

– О Боже! – выдохнула она.

Сад неземной красоты был сравним разве что с картиной великого Гогена.

– Это предмет особой гордости Бланки, уголок ее тихой радости. Он был здесь в то время, когда вы посетили дом ребенком?

– Нет, – ответила Тесс, радуясь, что наконец-то говорит правду. – Иначе я бы запомнила.

Гейб улыбнулся:

– Бланка могла запустить дом, но не сад, свое детище.

Шаг за шагом они продвигались по дорожке, останавливаясь, когда Гейб обращал внимание Тесс на банановое дерево, стручки окры или японскую анемону. Здесь, среди спрятанных за листвой фонтанчиков и искусственных водопадов, в изобилии росли орхидеи. Белые цветки жасмина наполняли воздух сладким ароматом. Причудливые тропические кустарники с яркими цветами, названий которых Тесс даже не знала, стояли по обе стороны тропинки, откуда открывался великолепный вид на океан.