— Ты имеешь в виду, все эти белые лица и странные бесшумные движения…

— Да, именно. Ужасная вещь. Как бы то ни было: когда я сегодня проснулся, то на моём туалетном столике танцевала крыса!

— Странно, — удивлённо протянул фельдфебель, смерив капрала взглядом.

— И ещё она насвистывала мелодию "Это не дело".[1] Это я называю "странным".

— Нет, я имел в виду — странно, что у тебя есть туалетный столик. Я хочу сказать — ты ведь даже не женат.

— Прекрати, фельдфебель.

— А зеркало у тебя там есть?

— Фельдфебель, хватит! Значит, ты приносишь сосиски, а я сбегаю за бургомистром.

— Нет, Кнопф. Ты принесёшь сосиски, а я схожу за бургомистром, потому что бургомистр придёт сюда бесплатно, а вот госпожа Шибер наверняка захочет денег за сосиски.

Когда фельдфебель дошёл до дома бургомистра, тот уже встал и с обеспокоенным выражением лица бродил по дому.

Его беспокойство только усилилось, когда он увидел фельдфебеля. — Что она в этот раз натворила? — спросил он.

— Господин? — удивлённо ответил Доппельпункт. Это прозвучало примерно как — О чём это ты?

— Малисия всю ночь где-то пропадала, — ответил бургомистр.

— Ты боишься, что на неё свалилась какая-то напасть?

— Нет, я боюсь, что она на кого-нибудь свалилась. Помнишь, что было в прошлом месяце? Когда она подкараулила таинственного Всадника без головы?

— Ну, ты тоже не станешь отрицать, что это был всадник, господин.

— Да, не спорю. Но это был всего лишь маленький мужчина с высоким воротником. К тому же он был налоговым инспектором из Хинтерхальба. Мне до сих пор по этому поводу шлют официальные письма! Налоговые инспектора принципиально не любят, когда на них прыгают юные дамы с деревьев! А в сентябре была эта история с…

— Ты имеешь в виду секрет ветряной мельницы контрабандистов, господин, — сказал фельдфебель, закатывая глаза.

— Секрет состоял из господина Фогеля, директора, и госпожи Шуманн, жены сапожника, которые совершенно случайно встретились в мельнице, потому что оба интересовались совами…

— … и господин Фогель был без штанов потому, что он порвал их о гвоздь… — сказал фельдфебель, не глядя на бургомистра.

— …и госпожа Шуманн по-дружески ему их заштопала, — продолжил бургомистр.

— При свете луны, — добавил Доппельпункт.

— Значит, у неё очень хорошее зрение! — резко ответил бургомистр. — И её совершенно не за что было связывать, так же как и господина Фогеля, который из-за этого простудился! Я получил жалобы от неё и от него, а также от госпожи Фогель и господина Шуманна, а потом ещё раз от господина Фогеля, после того как к нему пришёл господин Шуманн и дал ему по голове сапожной колодой, а потом от госпожи Шуманн, после того госпожа Фогель сказала ей несколько грубых слов…

— Она назвала её подколодной змеёй, после того как он стукнул его колодой по голове.

— Что?

— Я имею в виду, что госпожа Фогель назвала госпожу Шуманн подколодной змеёй, после того как господин Фогель получил колодой по голове. — Доппельпункт подмигнул бургомистру, чтобы намекнуть на игру слов. Но бургомистр был совершенно не расположен к шуткам.

— Колода, фельдфебель, это такая деревянная штука, которой пользуются сапожники! Одному Богу известно, что Малисия в этот раз учудила.

— Наверно, мы это узнаем, когда где-нибудь раздастся взрыв или чьи-то крики.

— А по какой причине ты пришёл ко мне, фельдфебель?

— Волшебный крысолов уже в городе, господин.

Бургомистр побледнел. — Уже? — простонал он.

— Да, господин. Он бреется у колодца.

— Где моя официальная цепь? Где мой официальный плащ? Где моя официальная шляпа? Что стоишь пнём, помоги мне!

— Мне кажется, он довольно медлителен, господин, — проговорил фельдфебель, пытаясь не отставать от снующего по дому бургомистра.

— Бургомистр Фордеррюкена заставил волшебного крысолова слишком долго ждать, из-за чего тот разозлился и сыграл на флейте что-то такое, от чего бургомистр превратился в барсука! — сказал бургомистр, открывавший в это время один за другим разные ящики в шкафах. — А, так вот они где… Помоги мне, пожалуйста!

Когда, полностью запыхавшись, они добежали до площади, волшебный крысолов сидел на скамейке, окружённый толпой, которая держалась от него на почтенном расстоянии. Он был занят тем, что исследовал половину сосиски на вилке. Капрал Кнопф стоял рядом с ним, как стоит возле учителя ученик, только что плохо рассказавший урок и ожидающий оценки, чтобы узнать, насколько плохо.

— И это у вас тут называется…? — спросил крысолов.

— Это сосиска, господин, — тихо произнёс капрал.

— Это у вас считается сосиской? — У зрителей перехватило дух. Жители Бад Блинтца очень гордились своими традиционными мышино-свиными сосисками.

— Да, господин, — подтвердил капрал.

— Удивительно, — сказал крысолов. Он посмотрел на бургомистра. — А ты…?

— Я бургомистр этого города и…

Крысолов поднял руку и кивнул в сторону старика, сидевшего на козлах повозки и широко ухмыляющегося. — Переговоры с тобой будет вести мой агент, — сказал он, выбросив кусок сосиски, после чего задрал ноги на скамейку и лёг, накрыв лицо шляпой.

Бургомистр побагровел. Фельдфебель быстро нагнулся к нему и зашептал:

— Не забывай о барсуке, господин!

— А… да… — Пытаясь сохранить хотя бы остатки достоинства, бургомистр пошёл к повозке. — Кажется, ваш тариф за очищение города от крыс составляет триста долларов, — сказал он, подойдя к повозке.

— Не знаю, что тебе кажется, — ответил старик. На коленях его лежала открытая записная книжка. — Сейчас посмотрим… взнос за готовность… надбавка за то, что сегодня день святого хромого… налог на флейты… это город среднего размера, что означает ещё одну надбавку… амортизация за износ повозки… оплата дороги из расчёта доллар за милю… ещё разные налоги и надбавки… — Он поднял глаза. — В общем, тысяча долларов. Согласны?

— Тысяча долларов? Но так много у нас нет! Это неслыханно, требовать тысячу долларов!

— Барсук, господин! — шепнул бургомистру фельдфебель.

— Вы не в состоянии заплатить? — спросил старик.

— У нас нет тысячи долларов! Мы вынуждены были истратить много денег на продовольствие!

— У вас вообще нет денег? — спросил старик.

— Так много нет!

Старик почесал себя по подбородку. — Гм, — сказал он. — Боюсь, что это может быть проблемой, потому что… посмотрим-ка… — Он начал что-то писать в свой записной книжке. Потом он опять поднял глаза и сказал: — Вы должны нам уже четыреста шестьдесят семь долларов и девятнадцать центов за готовность, дорогу и разные издержки.

— Что? Но он ещё не даже не играл на флейте!

— Но он готов к этому, — возразил старик. — Мы приехали издалека. А вы не можете заплатить? Да, скверное дело. Он должен хоть что-нибудь увести из города, понимаете? Иначе пойдут слухи, и люди потеряют уважение, а волшебный крысолов без уважения — это…

— …ноль, — раздался голос. — Я думаю, он просто ноль, пустое место.

Крысолов на скамейке приподнял край шляпы.

Люди, стоявшие рядом с Кейтом, поспешно отодвинулись от него подальше.

— Да что ты говоришь! — ответил крысолов.

— Я думаю, он не в состоянии ни одну крысу выманить наружу, — сказал Кейт. — Он только обманщик и хвастун. Я спорю, что я могу выманить больше крыс, чем он.

Некоторые люди из окружавшей их толпы по возможности незаметно покинули площадь. Они не хотели дожидаться момента, когда крысолов потеряет терпение.

Крысолов опустил ноги на землю и сдвинул шляпу на затылок. — Ты волшебный крысолов, мальчик? — мягко спросил он.

Кейт упрямо выставил вперёд подбородок. — Да. И не называй меня мальчик… Старик.

Крысолов улыбнулся. — Ага, — сказал он. — Я знал, что мне понравится этот город. И ты можешь заставить крысу танцевать, мальчик?