На этот раз Икс-фермент-Тау ненавистного ему жука Ломехуза уничтожил с особым удовольствием. Полковникам он приказал следовать за ним, выделив особый запах, определяющий исключительные полномочия, неограниченное право распоряжаться судьбой любого муравья, члена попавшего в беду сообщества удивительных созданий.

…Спасали муравьиные яйца.

Едва добравшись до хранилища, Икс-фермент-Тау мгновенно организовал переброску яиц на поверхность. Теперь он уже не поддавался тому тягостному чувству, когда видел десятки и сотни одурманенных наркотиком строителей, переставших возводить новые туннели и помещения муравейника; фуражиров, оставивших обязанности доставлять товарищам, работающим в подземелье пищу; нянек, бросивших беспомощное потомство, будущее рода на произвол судьбы; солдат, преступно забывших о воинском долге. Последних было немного, армия пока держалась, но были, увы, среди спившихся и солдаты.

Жалкое зрелище представляли покинутые няньками муравьиные куколки и личинки. Подле них неумело суетились солдаты, в аварийном порядке приставленные руководством муравейника к осиротевшему потомству. Лишенные профессиональных навыков, они самоотверженно старались освоить непривычный вид деятельности, на ходу пристраивались к несвойственным для них обязанностям. У кого-то получалось лучше, у кого-то хуже. Муравейник хотя и агонизировал, но продолжал пока существовать, он еще жил, и необходимо было думать о его будущем.

Икс-фермент-Тау особых полномочий от Старейшин не получал, каждый из начальников патрулей был направлен к гибнувшим соседям с равными правами. Лидером он стал уже на месте, прибыв туда первым. Но едва принялся отдавать разумные приказы — или инстинктивные? — теперь уже с насмешкой, маячившей на краешке сознания, думал Икс-фермент-Тау, остальные коллеги без присущего, видимо, только человеческому роду комплексования безропотно стали ему подчиняться, мгновенно просчитав логическую последовательность экстренных мер, принимаемых тем, кто стал вдруг у них старшим.

Отделить зерна от плевел, овец от козлищ, чистых от нечистых — вот как назвали бы то, что задумали муравьи, люди. Мало уничтожить энное количество жуков Ломехуза в самом муравейнике, как сделал сие недавно бравый Икс-фермент-Тау. Необходимо было позаботиться о будущем общемуравьиного дома, всей Федерации рода Formico rufa. А для этого следовало выявить все без исключения яйца, отложенные жуками Ломехуза среди муравьиных зародышей. Но как это сделать, если яйца тех и других внешне неотличимы?

«Где я читал обо всем этом? — пробилось в сознании Икс-фермент-Тау. — Опять это несвойственное мне понятие читал… Но кажется, что еще немного — и я вспомню то самое действие, которое обозначает подобное слово. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог… Нет, это явно из другой оперы. Халифман… Да-да! Иосиф Аронович Халифман! Большой умник, однако… Именно ему принадлежит книга «Муравьи», ее выпустило издательство «Молодая гвардия» в 1963 году. По крайней мере, мне знакомо издание этого года…»

Под руководством Икс-фермент-Тау прибывшие с ним спасатели и местные солдаты, они заметно подбодрились с прибытием энергичных, неотравленных ядом жуков Ломехуза соседей, принялись выносить всех куколок подряд на поверхность.

Иосиф Аронович пишет в замечательной и умной книге: выхоженные и выкормленные муравьями-рабочими, личинки жуков Ломехуза вместе с муравьиными окукливаются в глубоких подземных камерах. Увы, это действительно так, — думал Икс-фермент-Тау, деловито и четко руководя операцией, отправляя новые и новые отряды муравьев в помещения, где ждали их помощи будущие соотечественники. — И Халифман прав, когда утверждает, что из этих камер муравьи время от времени выносят зародышей, своих и этих безнравственных, беспардонных паразитов, выносят всех подряд и без разбора на поверхность. Почему мы это делаем? Для нашей куколки вынос на свет Божий — суть благо, а для потомства жука Ломехуза — неминуемая смерть.

Словом, за ушко и на солнышко, лучи которого для Ломехуза губительны. Вынесенные на поверхность куколки жуков неминуемо погибают! Вот бы и людям, братьям нашим меньшим по разуму, подсказать сей метод!

Но как это сделать? Как убедить их в том, что рядом с ними существует муравьиный разум, непохожий на человеческий, но вовсе от того не становящийся рангом ниже. Разве можно в принципе определять для различных разумов ранг? Проклятый антропоцентризм! Как он мешает людям стать самими собой….

Убедившись, что процесс выноса куколок и яиц стал ритмичным и необратимым, Икс-фермент-Тау стал выбираться на поверхность, чтобы лично присутствовать на заключительном этапе операции. По дороге он нагнал тех двух солдат-полковников, которые дрались давеча за обладание жуком Ломехуза. Насильно оторванные от наркотического источника, муравьи, которым ратники Икс-фермент-Тау прочистили, образно выражаясь, мозги, теперь усердно волокли куколок злейшего врага родимого дома прочь.

«Молодцы, парни! — подбодрил их Икс-фермент-Тау, тактильно тронув сяжками того и другого. — Так держать! Еще немного — и я рекомендую вас в Общество борьбы за трезвость…»

Полковники его не узнали. Происходившее недавно уже исчезло из их прояснившейся памяти, чувство воинского долга вернулось к ним, и Икс-фермент-Тау, пробегая мимо дальше, подумал о том, что Платон был прав, рассматривая космос как вечное живое огромное тело. Бессмертна, вечна, не только наша душа, но и наше тело. Мы едины и являем собой общее целое. Муравей Икс-фермент-Тау, и тот, кто неведомо как возник в моем сознании и, возможно, прибыл в мир Formico rufa для установления контакта между Homo Sapiens и нами.

— Добро пожаловать, пришелец! — мысленно воскликнул муравей, обращаясь к тому невидимому, кто находился внутри его существа и знал, что означает слово читал, знакомил его сейчас с книгой Иосифа Халифмана, замечательного писателя, умный вывод которого теперь и Икс-фермент-Тау знал наизусть:

«То же, что сплачивает массу муравьев в единство, представляющее одно из наиболее совершенных творений живой природы, дает тысячам чужеродных видов возможность проникать, внедряться в трудолюбивую муравьиную семью, жить за ее счет. То же, что сделало муравьев столь сильными, превратилось в источник их слабости. То же, что позволило муравьям завоевать почти всю сушу, лишило их возможности поддерживать порядок в собственном доме».

Тот, кто процитировал сейчас муравью — старшему брату по разуму — прозорливые слова Иосифа Ароновича о пагубной роли жуков Ломехуза для муравьиного рода, с безмолвной тоской молитвенно воззвал к слепому на этот счет Роду человеческому.

Почему, спросил он муравья-друга, который выбрался уже на поверхность, и суетился меж рядами вынесенных на солнце куколок и яиц, теперь уже подвергшихся очистительной процедуре, почему бы и нам, людям, не последовать вашему примеру?

Почему так безропотно сносим паразитизм, гибельное присутствие собственных ломехузов, их ненасытную алчность, издевательство над святынями, третирование присущего нам гостеприимства, злоупотребление широтой души нашей, природной способностью делиться последним куском хлеба? Почему благие движения сердец человеческих ломехузы обращают в ущерб по отношению к нам самим?

«И ты, самозванно объявивший себя царем Природы, спрашиваешь об этом меня, ничтожного муравьишку, которого можешь раздавить, даже не заметив этого? — насмешливо просигналил, поводя антеннами, Икс-фермент-Тау. — Человеческая гордыня не позволит тебе воспринять мой совет… Ведь они, эти советы, давно сформулированы вашими мудрецами в книгах. Вспомни хотя бы слова незабвенного раблезианского Панурга. Он сказал, что человек для того и создан, чтобы трудиться, а все лодыри — мошенники. Подчеркиваю: все, понимаешь, все, без исключения, лодыри — мошенники. Прими, младший брат, эту психологическую отмычку, пользуйся ею при встречах с людьми, она универсальна».