Но если «Утопия» Томаса Мора суть сочинение умеренное, хотя и там, как в «Государстве» Платона, рабство возводится в абсолют, а доносы на соотечественников суть ядро этики островитян, то написанный почти сто лет спустя «Город Солнца» тезкой Мора, Томмазо Кампанеллой, поражает едва ли не буквальным сходством с порядками, которые утвердились в России после октябрьского переворота в 1917 году.

Разумеется, в «Civitas Soli» явлена присущая тому времени лексика, особая терминология, но вот главного управителя называют Метафизиком, каковым по существу и был наш собственный Вождь и Учитель, так и не постигший диалектического метода, хотя генсек и написал о нем нечто в знаменитой четвертой главе «Краткого курса».

У Метафизика есть и Политбюро, состоящее, правда, всего из трех человек, именуемых Мощь, Мудрость и Любовь. В обязанности последнего, эту должность мог бы занять у соляриев незабвенный Лаврентий Павлович, входит не только наблюдение за совокуплением мужчин и женщин, но и «земледелие, скотоводство и вообще все, относящееся к пище, одежде и половым сношениям».

А вот еще фрагмент бытия счастливых жителей Города Солнца, у нас всегда писали о нем в восторженных тонах: «Дома, спальни, кровати и все необходимое — у них общее. Но через каждые шесть месяцев начальники назначают, кому в каком круге спать и кому в первой спальне — читай «в бараке«! — кому во второй…»

Едят солярии все вместе, причем должностные лица — бугры? — получают большие и лучшие порции-пайки. А работают они отрядами, во главе отряда — начальники, есть отряды женские и мужские, в них десятники, сотники и полусотники. И на работу ходят строем, поотрядно, и в часы отдыха отправляют необходимые нужды регламентированно, коллективно.

Ну чем не сплошной даже не архипелаг, а материк ГУЛАГ?!

Общего покроя одежды одинакового цвета, смертная казнь для ослушницы, вздумавшей подрумянить лицо или надеть туфли на высоких каблуках… Тут уж никакая «Бурда» не проскочит!

Начальники отрядов с врачом и астрологом решают: какой мужчина с какой женщиной и в какой момент времени обязаны совокупляться. И сам акт совершается под наблюдением особого функционера, ибо существуют специальные для данного интимного действия правила, подробно расписанные доминиканцем Фомой, который тем самым распалял голодное, а потому и крайне похотливое воображение, сидя в тюрьме инквизиции более четверти века. Там он под воздействием ломехузов и сочинил изуверскую инструкцию для обуздания земных аборигенов галактическими силами Зла.

В перечне трудов, оставленных многочисленными эпигонами двух тезок и подготовивших штурм Бастилии, а также позволивших Марату требовать для торжества революции миллионы отрубленных гильотиной голов, упомянем «Закон Свободы» Джерарда Уинстенли, «Южную землю» Габриэля Фойньи, «Приключения Телемаха» Фенелона, где говорится даже о первой и второй стадиях социализма, «Историю северамбов» Дени Вераса.

Перед самыми событиями 1789 года появилась «Республика философов, или История Ажаойев» Фонтанеля и «Южное открытие, сделанное летающим человеком, или французский Дедал: чрезвычайно философическая повесть», ее написал Ретиф из Бретани. Уже в последнем получила четкую формулировку максима, которая уже в наше время стала лозунгом гедонистического вещизма: «Удаляйте все неприятные ощущения; используйте все, что законно доставляет удовольствие…»

Не забудем и «Завещание» Жана Мелье, которое раскопал в рукописном виде и понуждал сторонников к изданию давно уже разоблаченный агент ломехузов Вольтер. Именно он утверждал, что «Завещание» Мелье суть произведение крайне необходимое демонам, в их обличье являлись к нему ломехузы, доказывал, что это превосходный катехизис Вельзевула.

Не случайно, когда в 1793 году Конвент вводил культ Разума, некий Клоотс предложил поставить в храме Разума статую Жана Мелье.

В череде дьявольских сочинений назовем так же «Истинный дух законов» Морелли, «Энциклопедию» Дидро и особенно «Истинную систему» Дешана, предтечи Гегеля, Маркса и Хайдегера, провозгласившего о том, что «все есть ничто, это одно и то же». Исходя из такой позиции, Дешан призывал уничтожить искусство, культуру, упростить язык, отменить письменность, отучить людей рассуждать, сжечь книги, но последней — книгу самого Дешана…

Перечень пороховых зарядов, которые подводили агенты Конструкторов Зла под здание человеческой цивилизации, достаточно длинен. Мы рассказали только о самых значительных, подготовивших Великое Потрясение в Европе, оно прошло под лозунгом — свобода, равенство и братство. Ломехузы с самого начала служения космическим силам Злого Духа, делавших ставку на капитал, постепенно прибиравшие его к рукам, к фантастическому могуществу прибавили юридический статус, открыто вышли из тени и вступили в легальную борьбу за обладание Миром.

Теперь им противостояла только одна реальная сила — Российская держава, не дававшая ломехузам покоя многие столетия.

Как подточить основание колосса, как обессилить его и заставить рухнуть? Вот задача, которую ломехузы поставили первой в повестке дня.

После совещания в главном зале, откуда открывался вход в покои Матери Рода, тщательно охраняемый отборными солдатами-гвардейцами, вооруженными особо мощными жвалами, старейшины быстро распределили обязанности между начальниками патрулей.

Экспедиция, призванная помочь соседнему муравейнику, входившему в Федерацию, планировалась внушительная. Да и то сказать: предстояло проделать большую работу. И надо было спешить. По сведениям, полученным оттуда, выходило, что беда нешуточная. Жуки Ломехуза размножились в таком количестве, что разложили почти весь муравейник. Пока еще держатся солдаты, чувство долга у армии развито сильнее, да и сообразительны военные весьма, муравьи-ратники понимают, что безопасность рода обеспечивает, что там ни говори, армия, на ней все и держится, хотя и занимаются снабжением родимого Отечества работяги-фуражиры.

Словом, надо было спешить, и после короткого инструктажа начальники патрулей передали солдатам команду: собираться у входа, затем без промедления направиться к гибнущему члену Федерации.

Стараясь побыстрее покинуть родной муравейник, Икс-фермент-Тау вспомнил про более короткий путь, когда-то он прокладывал его сам, когда осваивал профессию строителя. Он забрался в этот запасной туннель и быстро двинулся по нему, соображая на ходу, что необходимо прислать сюда уборщиков. Переходом давно не пользовались, он и обветшал, и засорен был сверх меры.

Где-то на середине пути находилось довольно просторное помещение запасного склада. Едва Икс-фермент-Тау достиг его, как глазам его представилась картина до глубины души его возмутившая. Психологически муравей был готов увидеть подобную сцену там, куда они бросились выручать неосмотрительных земляков, но здесь…

Икс-фермент-Тау внутренне ощетинился.

«Проклятый Ломехуза! — мысленно воскликнул начальник патруля. — И сюда забрался… Ну, погоди!»

В пустом складе безмятежно пребывали трое муравьев. Нянька, бросившая подопечные личинки на произвол судьбы, фуражир, забывший про обязанности добывать пищу и безответственный солдат. Они зажали в угол жука Ломехуза, который приподнял уже брюшко с золотыми волосками, пропитанными опьяняющим наркотиком.

Все трое самозабвенно припали к волосикам и преступно обсасывали их.

Начали они процедуру эту недавно, Икс-фермент-Тау видел, что забалдеть по-настоящему муравьи не успели.

Во всяком случае, когда начальник патруля подал им сигнал общая тревога, муравьи тут же отреагировали, бросили сосать и бестолково заметались по складскому помещению.

Икс-фермент-Тау слегка погонял их, покусывая мощными жвалами за ту или иную из шести конечностей, потом выставил в туннель, беззастенчиво пиная в брюшки сильными ногами. Будь у него времени побольше, Икс-фермент-Тау арестовал бы всех троих и доставил в главный зал на разборку. Но в соседнем муравейнике таких вот алкашей были тысячи, там ждали от него помощи, хотя подобная опасность уже и здесь завелась, в его родном доме, всегда отличавшимся трезвостью и порядком.