— Вы его получили, — заметил Станислав. — А это значит…

— Ничего это не значит, — вздохнул Сталин. — Если бы такое случилось в той моей жизни… Какие трагедии бы не произошли! А что толку в теперешнем моем сверхзнании?

— Не скажите, — начал было возражать писатель, но тут возник в дверях пилотской кабины серо-голубой шеф.

— Будем высаживаться, — сказал он. — Все готовы.

О борт самолета, с той стороны, где находилась выходная дверь, стукнуло.

«Подвезли трап, — подумал Станислав. — Что нас ждет за этой дверью?»

Но трапа, когда шеф потянул на себя выходной овал, за ним не оказалось. К борту прилепилась металлическая камера, она дрожала и дергалась, удерживаемая на весу, по-видимому, краном.

Из глубины камеры смотрел на них и делал зазывающие жесты молодой парень в пятнистой десантной форме.

«Наши славные ребята из ВДВ! — вспыхнула в сознании писателя радостная, но потом и тревожная мысль. — Уконтрапупили жмуриков! Только бы стрельбу не начали, проклятые сучкорубы!»

Он глянул на серо-голубого, тот по идее обязан был смутиться, если это парни генералов Ачалова и Грачёва, но шеф, что называется, и бровью не повел. Видно, из той же бражки этот хрен в пятнистой робихе…

— Прошу вас войти, — сказал голубой джентльмен — мафиози он или гангстер, комитетчик или ломехуз, мать иху за ногу, некогда разбираться. — Это мера безопасности. Вас могут обстрелять.

— Что ж, — сказал Станислав Гагарин, шагнув к овальному проему, — против мер безопасности, только кретин возражает. Я войду, товарищ Сталин, первым, испытаю камеру на прочность.

Железный ящик, хотя и висел, оказался устойчивым. Едва они вошли в него с вождем, пятнистый парень с автоматом на шее захлопнул дверь, имелась в ящике и таковая, и саркофаг на троих повело от самолета.

Тут писатель заметил, что едва они казались в камере, Сталин странно посмотрел на десантника и трижды с силой вдохнул воздух.

Внизу, под металлическим полом звякнуло, камера остановилась. Парень закинул автомат за спину, нагнулся и поднял люк.

— Спускайтесь, пожалуйста, — вежливо сказал он. — Карета подана, господа хорошие!

Он дурашливо хихикнул.

— Полезем, что ли, Иосиф Виссарионович, — буднично, по-домашнему предложил писатель, свесив в люк ноги, и стал спускаться в неизвестность.

Вождь последовал за ним.

Неизвестность оказалась нутром бронетранспортера, в котором едва пахло сгоревшим машинным маслом. Там уже находилось два молодчика, на этот раз одетых в черные комбинезоны. На головах черные береты, на коленях короткие автоматы. За рулем машины сидел громоздкий тип, прямо таки медведь на водительском месте. Этот был в пятнистой одежде.

— Располагайтесь поудобнее, граждане, — приветливо сказал один из черных. Обладатель рыжей, шкиперской бороды, он был постарше возрастом и явно из начальников, хотя знаков различия наши воздушные бедолаги не рассмотрели. — Дорога недальняя, но все же…

— Садитесь к нему поближе и не спускайте глаз, — возник в сознании писателя голос вождя. — Берите его, понимаешь, на себя. Об остальном позабочусь сам.

Передав Станиславу Гагарину мысленное распоряжение, Иосиф Виссарионович уселся так, чтобы видеть водителя и второго пирата, который был помоложе рыжебородого и постоянно жевал резинку. На его невыразительном лице торчали на верхней губе небольшие усики.

Люк наверху захлопнулся, и старший из охранников крикнул водителю:

— Двигай!

БТР рванул с места и покатил в неизвестном направлении.

Гагарин принялся осматриваться в чреве боевой машины, внутри которой бывать ему не приходилось.

Позади ревели мощные двигатели, от них тянуло плотным, внушительным жаром.

По бортам значились боевые прорези-бойницы через них мотострелкам назначалось вести огонь из автоматов.

По левому борту был установлен управляемый триплекс ночного видения, а рядом с писателем, с правой его руки оптика, через которую можно было что-нибудь увидеть только днем.

Бородач сидел на более высоком кресле автоматчика, несколько повернувшись к пленникам. За спиной его была труба-штанга, а над головой нависала турель пулемета.

— Можно взглянуть в иллюминатор? — спросил Станислав Гагарин, кивнув в сторону задраенной бойницы.

— А что? — сказал бородач. — Почему бы и не глянуть? Вон ту штучку повернуть — и валяйте. Правда, ночь еще, мало что сможете рассмотреть.

Наглядевшись в боевую прорезь, Станислав Гагарин дружелюбно спросил рыжебородого:

— Мы ведь не одни на дороге? Компанией едем… И места безлесные вроде.

Он видел, как мелькают темные силуэты придорожных деревьев, но неким образом чувствовал, что за ними пустые еще поля, а может быть, и озимые вовсю зеленеют, да и с яровыми наверняка отсеялись, ведь уже восьмое апреля, и находятся они судя по времени полета где-то явно за Ростовом, может быть, даже на Тереке, где прошло его детство.

— Мы в середине колонны, — с неожиданной готовностью ответил человек со шкиперской бородкой. — Впереди и позади такие же броняшки. Неплохие машинки, не правда ли?

«Наверное, нужная вождю информация? — подумал Станислав Гагарин. — Три бэтээра… Хорошо живут эти налетчики! Услышал ли про это Иосиф Виссарионович?»

— Не беспокойтесь, — прозвучал в сознании писателя голос вождя. — В данной ситуации товарищ Сталин уже разобрался. Будьте готовы заняться бородачом. Уже скоро…

«Чем же его прихлопнуть?» — прикинул Станислав Семенович.

Он оглядел нутро бронетранспортера, но толкового ничего не обнаружил. Незаметно обшарил карманы — пусто. Затем посмотрел под ноги и увидел у противоположного сиденья, оно располагалось позади рыжебородого, солдатский брючный ремешок.

«Сгодится, — решил писатель. — Но вот как вытянуть его оттуда?»

Он поднялся, снова припал к огневой прорези, потом будто невзначай пересел туда, где заметил ремешок. Теперь Станислав Гагарин оказался за спиной типа, за которым велел ему присматривать вождь…

Медленно, будто нехотя, Станислав Семенович выдвинул правую ногу и так же, неторопясь нагнулся, перевязал шнурок на ботинке. При этом сочинитель запустил правую руку под сиденье и выудил оттуда ремешок.

— Вы готовы? — просигналил ему вопросительно Иосиф Виссарионович.

— Вроде бы, — неопределенно ответил ему писатель, поскольку и сам не знал, к чему необходимо быть готовым.

— Тогда держитесь!

Первой молнией-стрелой, она вынеслась из левого глаза, вождь уничтожил монстра с усиками. Возникло легкое свечение, и монстр бесшумно исчез.

Бородач оцепенел от неожиданности и страха. Он оказался живым человеком, и Сталин оставил его на попечение спутника.

Второй стрелой был уничтожен водитель. Сиденье его опустело, и вождь стремглав бросился туда, перехватывая управление бронированной машиной.

Станислав Гагарин резко взмахнул ремешком, держа за концы его двумя руками, накинув сзади на горло подавшегося вперед бородача, рванул к себе.

Автомат упал с колен рыжебородого, и писатель ударом ноги зашвырнул его в дальний угол.

Человек, теперь было ясно, что это не монстр, иначе б Сталин его уничтожил, захрипел, и Станислав Гагарин на мгновение сокрушился от того, что на месте боевика не оказался Виктор Юмин, бывший коммерческий директор «Отечества» и явный, увы, пособник ломехузов.

— Ослабьте ремень! — крикнул вождь от штурвала. — Вы его задушите…

— А вам что — жалко? — огрызнулся Станислав Семенович.

Он был абсолютно спокоен, и хладнокровно вытянув из кармана ослабевшего бородоча наручники, видимо, они входили в личный арсенал каждого боевика-ломехузы, сцепил ими руки бандита.

— Пусть прыгает! — распорядился вождь, не отрывая глаз от дороги. Нам этот наймит ни к чему… Простой исполнитель.

— Ты слышал? — спросил писатель, подвигаясь к автомату.

Он схватил оружие, быстро проверил его, приготовился к стрельбе.

— Выскакивай! — приказал Станислав Гагарин. — Ты, рыжий козел, залез сюда без билета! Не так ли?