— Все дело во времени, Вельзевул. Все дело во времени. Я уже говорил тебе, что они сумеют, смогут осилить эту доброту. Ты, даже ты, живущий с ними, не веришь в них… Ты сказал, что прошел с ними все испытания? Но ведь любовь ты познал впервые. И ревность. И счастье. И даже боль утраты… У них есть еще немало того, что ведет их к свету. Им нужно только время.

— Нет, Создатель, нет! Я поверил, понял, принял то, что люди не так уж безнадежны, раз среди них, хоть и один на миллион, но все же рождаются такие, как писатель, священник… Такие, как она… Но лучше не выпускать их из "райских садов", содержа, обучая и заботясь как о… В общем, их нельзя оставлять одних. Они не способны совершенствоваться. Да и с другой стороны: если отобрать "лучших из лучших", создать из них совершенное общество, общество светлое и духовное, то куда же девать остальных? Всю остальную массу, которая, как всегда, не успела, которой, как всегда, не хватило времени из-за их лени, упрямства, глупости, жестокости?! Их — куда? На них потребуется еще четырнадцать тысяч лет… Я все понял, все принял, но…

— Ничего ты не понял. Ничего. Потому что пришел сюда и говоришь это. Скажи, разве, когда ты ухаживал за ней, мечтал о ней, грезил ей, разве тогда ты думал, рассчитывал, сопоставлял? Или же ты надеялся, мечтал и верил? Тогда тебе не было страшно, что когда-нибудь она станет старой и сгорбленной? Тогда ты не мог думать об этом. Ты просто верил и любил. Почему ты не пришел ко Мне тогда с этими мыслями и речами? Потому что ты действуешь не сердцем, а желаниями. Ты начал выздоравливать от своего неверия и усталости, но и сейчас ты все еще не можешь поверить до конца. Поверить, что все будет правильно и справедливо. Неужели это так трудно: просто поверить?

— Погибла та, которую я любил. Ни она, ни я не успели получить и сотой доли счастья, которое могло бы принадлежать нам.

— Каждую минуту гибнут сотни. Почему ты не просишь за них?

— Она — не все. Отдай мне ее.

— И тогда ты будешь продолжать свое дело?

— Тогда я буду делать все, что угодно.

— Вслушайся в мои слова, Велиор! Ты безумствуешь! Ты предлагаешь одно, тут же умоляешь о другом, соглашаясь на третье! Ты начал выздоравливать, но еще не пришел в себя. Иди к себе и постарайся просто поверить… Я знаю, что делаю. Все будет правильно, князь демонов. Все будет правильно. Так устроен мир. Пройди до конца свой путь, прими все, что выпало тебе, и ты победишь сам себя. Тебе требуется закалиться точно так же, как им всем. И в один день это не делается. Твоя жизнь неразрывно связана с ними, так иди же их дорогой. Ты знаешь, что лишь идущий осилит дорогу…

— Я не могу верить! Она погибла! Та, ради которой я был готов принять все — погибла!

— Ты не готов "принять все", если… Я не стану рассказывать тебе всего, Люцифер. Ты должен понять и постичь все сам. Хочешь ты или не хочешь, но ты пройдешь эту дорогу до конца. Ты сумеешь, Я знаю.

— Так Ты не отдашь ее мне?

— Ты можешь говорить со Мной, а Я отвечать тебе… А как быть с теми, кто может только верить? Им труднее во стократ. Прими и ты то, что предназначено тебе. Это поможет тебе, Велиор.

— Ты отдашь ее мне?!

— Мне надоело выслушивать твои речи безумца! Ступай прочь! Ты просишь для себя то, чего уже давно не просил для них… Ступай!

— Тогда я не отдам Тебе никого из них, никого! Ни плохих, ни хороших! Я не знаю, что уготовано у Тебя впереди, я не знаю, сумею ли это или погибну, я не знаю, правильно это или нет, но так дальше не будет! Твои пророки несли весть о завершении работы над этим миром в завуалированной форме, так пусть это произойдет буквально! Я не отдам его Тебе! И если понадобится, я буду защищать свое решение силой!

— Хорошо.

— Как это — хорошо?!

— Ты получишь этот мир. Что дальше? Что ты будешь делать с ним? В нем достаточно тех, кто слаб, жесток и хочет зла. Ты знаешь этот мир хорошо и знаешь, сколько живет в нем таких… Я даже встречал где-то точную цифру — легион… Так что ты будешь делать с ними?

— Я унич…

— Договаривай. Уничтожишь. Хорошо, предположим, что ты выполнишь эту работу в единый день и уничтожишь всех убийц, палачей, предателей и прочих носителей зла. Но чтобы научить остальных, воспитать, закалить и взрастить, потребуются тысячелетия. Тысячелетия работы. Крупица за крупицей, человек за человеком, песчинка к песчинке. Страшные годы страдания вместе с ними за дела их и помыслы их. Боль за них и защита их от них же самих… Этот процесс нельзя ускорить. К тому же в их среде все равно будут появляться жаждущие крови и власти. И тебе понадобится кто-то, кто будет пресекать их действия до тех пор, пока длится весь этот процесс взросления и просветления человеческих душ. Они не смогут войти в силу за день или год. Это будет не та сила. Это будет сила желания, а не души. Та сила, которая сейчас говорит твоими устами.

— Я не стану ждать тысячелетия. Я завершу все разом!

— Они не примут тебя… В лучшем случае — не примут.

— Я заставлю их принять это. Сперва силой, а потом, когда они увидят…

— Они не примут и это. Даже самые лучшие будут восставать против подобного. Это будет идти не от них, это будет идти от тебя, а они не любят диктатуры и тирании. К тому же это ведет к потере лучших качеств, данных им.

— Но я приду к ним и расскажу…

— Не советую — распнут… Хотя, распятие нынче не практикуют. Объявление сумасшедшим или теракт. Кто-то примет твое слово, кто-то воспротивится, кто-то пойдет своим путем и… Ну, так что?

— И все же я попытаюсь это изменить! Я не позволю продолжаться этому ужасу! Я не хочу, чтоб гибли такие, как она!

— Для этого ты и существуешь. Ты слишком далеко ушел в сторону от своей первоначальной задачи и позволил погрязнуть этому миру в убийствах и злобе. Теперь ты вновь вспомнил, что и для чего ты должен делать. И эта глупая, безрассудная, пустая и… человеческая, что ли… вспышка эмоций показывает, что теперь ты будешь делать это уже иначе…

— Перестань издеваться надо мной! — крикнул я, и город вздрогнул. — Она погибла! Она хотела жить, она хотела, чтоб все было иначе, она хотела любить, но она погибла! А Ты успокаиваешь меня и убеждаешь в том, что все правильно?! Ее смерть — правильно?! Моя боль — правильно?! Страдания в этом мире — правильно?! Где хоть одно подтверждение Твоей правоты?! Почему я должен верить, что Ты прав и не можешь ошибаться?!

— Попытайся просто поверить. Без доказательств… А пока — прощай. Ты уже наговорил достаточно, чтоб у Меня появилось желание наказать тебя. Уходи.

— А я хочу, чтоб у Тебя появилось такое желание! Потому что я говорю Тебе — так не будет! Я не верю, что Твои идеи увенчаются успехом! И прав я или нет, но будет иначе!.. Я вызываю Тебя! Я бросаю Тебе вызов!

Земля выгнулась, подбрасывая вверх стену пыли. Тучи ускорили свой бег, затягивая небо и осыпая землю огненными стрелами молний. Ветер грянул музыку разрушения, руша дома и дворцы. Переломилась надвое и рухнула на землю Александрийская колонна, и в том месте, где она коснулась земли, разверзлась бездна. Музыка безумия и смерти звучала все сильней. И управлял ею я.

— Ты слышишь?! Я бросаю Тебе вызов! — кричал я, и молнии ярости и боли взметались в небо. — Я не верю Тебе! Я не позволю…

— А ты попытайся просто поверить, — сказал тихий голос позади меня.

Я вздрогнул и замер, не смея повернуться. Ветры замерли, и музыка стихла. В наполненной ожиданием и неверием тишине она повторила:

— Ведь это так просто — поверить. Поверить в то, что все будет хорошо. Верить и стремиться к этому. Как бы тяжело не было. Ради меня, ради себя, ради людей. Ради будущего. Верить и стремиться.

Я медленно повернулся и дрожащими руками коснулся ее волос.

— Он все же отпустил тебя? — спросил я, затаив дыхание. — Он отпустил тебя?

— Нет, — сказала она, глядя на меня с нежностью и укором. — Не отпустил… Я никуда и не уходила. Даже сейчас, во время вашего разговора, я стояла за твоей спиной. И когда Он убеждал тебя поверить, что все в этом мире устроено правильно и мудро, я надеялась, что ты почувствуешь это. Но горе и ярость ослепили тебя…