– Например?

Кэтрин допила чашу, поставила ее рядом с ложем и с сияющими глазами опустилась на колени. Оливер обхватил ее руками и привлек на себя. От его паха шел жар.

– Например, что ты думаешь о Годарде?

– Сначала я рассердилась, потом обрадовалась, – ответила она, маняще раздвигая ноги. – Он здорово помогает, а Этель – так вообще без ума от него. Половина местных прачек – тоже. – Кэтрин слегка впилась ногтями в спину Оливера. – Ты пошел на риск, когда решил прислать его. Мне самой очень нравится его общество.

– Но не до такой степени, как вот это? Ее бедра обвили его.

– Спроси меня чуть позже, – пробормотала Кэтрин, коротко вдохнула и изогнулась, потому что Оливер устремился вперед.

Этель ковыляла через двор, тяжело опираясь на палку. Снежная крупа превратилась в мокрый снег, который падал довольно густо, хотя где-то там, в небе, луна продолжала светить во всю мощь, и отблеск ее света пробивался из-за туч. Добравшись до своего жилища, Этель остановилась на пороге, склонила голову и прислушалась, как птичка, потом очень осторожно сняла входной занавес с одного из крепежных крючков и заглянула внутрь.

В слабом красноватом отблеске тлеющих углей она увидела Кэтрин и Оливера на одном ложе. Оба крепко спали. Рука Оливера лежала на плечах Кэтрин, словно защищая ее, а головка молодой женщины приютилась у него под подбородком.

Этель беззвучно застегнула занавес и отправилась обратно в зал. Там тепло и можно приятно подремать в компании с горячим грогом.

Перед входом в зал она остановилась, чтобы отдышаться. Под прикрытием стены ссорилась какая-то парочка. Этель узнала их сразу: молодой Гавейн, который тоже был в эскорте королевы и так еще и не снял подкольчужник, и вышивальщица графини Рогеза. Она стояла в тонком шелковом платье цвета спелой пшеницы и дрожала, потому что на ней не было даже плаща, чтобы защититься от холода.

– Ты довольно насладился! И теперь тебе не удастся уйти от долга передо мной! – В раздраженном голосе женщины звучала паника.

По лицу Гавейна скользнуло нетерпение. Этель видела, что молодой рыцарь сильно пьян – впрочем, как и большая часть юношей сегодня в зале. Он качнулся вперед и тяжело оперся рукой о стену.

– Еще как удастся, лапочка. Наслаждение-то было обоюдным, не так ли? Кроме того, откуда мне знать, что в долгу перед тобой именно я? Сучка в случке принимает не одного пса.

Рука Рогезы метнулась к лицу Гавейна, но тот привычным движением солдата перехватил запястье и крутанул его, заставив женщину упасть на колени в падающий снег.

– Поищи в мужья менее разборчивого, – насмешливо посоветовал он, отпихнул ее и юркнул обратно в зал.

Этель наблюдала за происходящим, плотно стиснув губы. Трезвый Гавейн был достойным, хотя и простоватым юношей, но никакое вино не могло служить оправданием тому, чему она только что оказалась свидетельницей. Этель достаточно хорошо знала этого человека: разумеется, он не мог устоять перед искушением соблазнить самую высокомерную девушку графини. Теперь же, когда возникли последствия, он и слышать ни о чем не хочет.

Хотя приближаться сейчас к Рогезе было то же самое, что лезть в жгучую крапиву, Этель все же попыталась сделать это, чтобы помочь и немного утешить.

– Пойдем, деточка, а то замерзнешь, – ласково сказала она, протягивая плачущей женщине руку.

Рогеза отпрянула и с трудом поднялась. Ее красивое платье было все перепачкано грязью и вымокло от тающего снега.

– Отстань от меня, ведьма! – выкрикнула она. Лицо, искаженное страданием, казалось совсем грубым и некрасивым. – Твои зелья никуда не годятся! Он не любит меня! И месячные так и не пришли!

Рогеза отпихнула старуху так, что та едва удержалась на ногах, и побежала через заснеженный двор к воротам. Этель крикнула ей вслед, чтобы она остановилась, но порыв ветра словно загнал слабый голос обратно в горло. У Этель мучительно заныла грудь. Она слишком хорошо знала этот предупреждающий сигнал, поэтому отвергалась и тяжелой походкой пошла в зал. Не в ее годы бегать за молодыми.

Рогеза завернула за угол, и ночной ветер со всей силой впился в ее одежды, пронзая их, как ударами ножа. Трясясь от холода, со слезами, замерзающими на щеках, она прижалась к стене сарая и обхватила себя ледяными руками.

Слегка звякнула кольчуга и из крутящейся темноты возникла фигура мужчины с копьем в правой руке и щитом в левой. На плечах трепетал под порывами ветра толстый плащ, отороченный блестящим беличьим мехом.

Рогеза едва не закричала, но тут же поняла, что это всего лишь один из стражников совершает обход.

– Так, так, – тихо проговорил Рэндал де Могун. – Если не ошибаюсь, девушка графини, и ей нужно, чтобы ее немного обогрели.

В укутанных белыми сугробами берегах река Эйвон струилась, как черное стекло. Снег касался ее гладкой поверхности и беззвучно исчезал, не оставляя ни следа. Так же исчезло тело. Только круг разбежался по обсидиановой поверхности и пропал. Ничто не указывало на то, что воду когда-либо потревожили броском с берега.

Через час исчезли даже отпечатки ног: их скрыла ровная белая пелена.

Чулки были сотканы из тончайшего красного шелка и крепились такими же шелковыми лентами. Кэтрин смотрела на них с искренним восхищением. Прежняя пара ей очень нравилась, но эти были лучше в сто раз.

– Вот и еще один повод порадоваться, – улыбнулся Оливер. – Выходит, не напрасно я перевернул ради них весь Глостершир. К счастью, удалось найти чулочника, который изготовляет нижнее белье для самой королевы.

Кэтрин обхватила шею рыцаря руками и крепко поцеловала его.

– Теперь я буду носить чулки, годящиеся для королевы!

– Держу пари, что на тебе они будут смотреться лучше, чем на Матильде.

– Показать?

Глаза Оливера вспыхнули; он коротко хохотнул и жестом попросил продолжать.

Кэтрин уже была в рубашке, готовясь начать новое утро. Во дворе серел рассвет дня Святого Стефана. Огонь почти погас, только редкие красные искры пробегали среди пепла; в комнате было холодно, но в данный момент молодую женщину это не заботило. Ее мир заиграл такими красками прошлой ночью, что никакие неприятности не могли замутить их. Немного беспокоило только, что они заняли ложе Этель, но Кэтрин сильно подозревала, что старушка была бы весьма-весьма довольна таким поворотом событий.

Сидя на краю ложа, она высоко задрала подол рубахи, взяла чулок, сунула в него пальчики ноги и принялась медленно натягивать его на икры, не сводя глаз с Оливера. Дойдя до колена, остановилась, кинула в рыцаря красной подвязкой и спросила:

– Интересно, получится ли из тебя хорошая прислужница?

– У меня мало опыта, зато большие амбиции и огромное желание учиться, – весело ответил он и кинулся помогать натягивать чулок до конца и закреплять его подвязкой. Разумеется, как и предполагала Кэтрин, на этом Оливер не остановился. Его пальцы скользнули выше, что было очень приятно, но она слегка подпрыгнула, когда почувствовала укол отросшей за ночь щетины на подбородке.

– Пресвятая Дева! – раздался снаружи голос Этель. – Я надеялась, что если оставлю вас вдвоем на ночь, то смогу получить обратно свой дом хотя бы к утру!

Оливер подскочил, как ужаленный, и запутался в пучках сухих трав, привязанных к балке. Его окатило ароматным дождем сухих листьев. Кэтрин на мгновение застыла в позе опрокинутого краба, но тут же выпрямилась и быстро натянула рубашку на колени.

Этель сняла занавес с крючков, тяжелой поступью вошла в комнату, метнула на парочку ядовитый взгляд и саркастически заметила:

– Святые мощи! Если уж вы тут зажигали друг друга, могли бы позаботиться и о моем очаге!

В пронзительных глазах старухи прыгали искорки, но Кэтрин чувствовала, что Этель по-настоящему раздражена. Оливер, похоже, тоже. Он уже успел накинуть на себя набедренную повязку и рубаху, а теперь быстро натянул штаны, набросил тунику и принялся раздувать почти угасший огонь. Кэтрин виновато покосилась на рыцаря и взялась за платье.