Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В этом отрывке интересна не только мысль о грандиозном саде внутри города, характерная для мечтателя, но и противоставление Юсупова сада окрестностям Сенной, куда, как казалось ему, так тянуло его и всех находящихся во власти духа большого города.

Запахом Сенной площади и ее окрестностей полна повесть о преступлении и наказании. Образ ее вместе с Екатерининским каналом и Юсуповым садом дает нам прекрасную иллюстрацию гениальному роману. Это три вполне конкретных образа, в которых легко узнаем черты, присущие эпохе Достоевского. Знакомясь с ними во время нашей прогулки, мы вносим новую живую струю в наше восприятие «Преступления и наказания».

* * *

Наряду с этими образами, индивидуальными и резко очерченными, мы сможем подыскать иллюстративный материал другого рода. Вспомним, что, по свидетельству самого Достоевского, существовал тот самый двор, в котором прятал Раскольников похищенные вещи. Это дает нам основание предполагать, что существовали дома, с которыми писатель связывал местожительство того или другого из своих героев. Вопрос о выборе дома представлялся для Достоевского, как мы видели выше, существенной проблемой. Дом находится в какой-то внутренней органической связи со своим обитателем. При таком восприятии дома нужно думать, что Достоевский либо, подобно режиссеру, подбирал для своего романа, как декорации, определенные дома, либо – определенные дома в определенных местах почему-нибудь западали в душу писателя и были извлекаемы им, как материал, в момент творчества; воспоминание об их облике, быть может, влияло на характеристику героев и их судьбы. В том и другом случае нужно как можно более внимательно отнестись ко всем указаниям Достоевского об обиталищах его героев.

Душа Петербурга (сборник) - _23.jpg

Запахом Сенной площади и ее окрестностей полна повесть о преступлении и наказании.

В согласии со склонностью измерять и числить, отмеченною выше, мы вспомним еще одну любопытную черту – давать указание адресов своих героев, приводить ряд сведений о расположении их домов и охарактеризовывать их «физиономию». Так, например, мы знаем, что Разумихин жил у Тучкова моста на набережной Васильевского острова в большом пятиэтажном доме, а потом переехал на неизвестную улицу в дом Починкова 47, кв. Бабушкина.

Попытаемся отыскать те дома, которые подробно охарактеризованы в романе и вместе с тем находятся в районе Сенной. Начнем с отыскания адреса самого Родиона Романыча.

Раскольников жил в доме Шиля, в квартире № 14, в С-м переулке, близ К-на моста рядом с Сенной. Расшифровать эти инициалы не трудно: Столярный переулок у Кокушкина моста. Мы имеем и подтверждение в примечаниях А. Г. Достоевской.

Как мы видели выше, дом Шиля существовал. В нем жил сам Достоевский перед ссылкой. Дом находился на углу Вознесенского проспекта и улицы Гоголя. Он стоит там и теперь. Это большой доходный дом в четыре этажа, если не считать подвального. Он окрашен в бурый цвет. Почти лишен украшений. Над окнами 3-го этажа есть наличники. В подобном доме жил и Раскольников. Но Достоевский приурочил его к другому месту[213].

Раскольников жил в каморке под самой кровлей высокого пятиэтажного дома. Дверь из его квартиры выходила прямо на черную лестницу, так как «при выходе на улицу ему непременно надо было проходить мимо хозяйской кухни, почти всегда настежь отворенной на лестницу». Лестница выводила во двор, это явствует из того, что Раскольников, выходя на улицу, останавливался под воротами. Под аркой помещалась каморка дворника, из которой был похищен топор – орудие преступления. Окно из каморки студента выходило также во двор.

Подобных домов, возникших в середине XIX века в Петербурге, сохранилось много в таких небойких местах, как Столярный переулок; у нас может окрепнуть надежда найти его. Постараемся теперь более точно определить положение искомого дома в переулке. Столярный не длинен, и это облегчает задачу. Дом нужно искать сравнительно недалеко от канала. Когда Раскольников повернул с Сенной, «до его квартиры оставалось всего несколько шагов». Столярный пересекают две улицы: Казначейская и Мещанская; нужно ли пересечь их и с какой стороны искать дом?

Для того чтобы ответить на эти вопросы, нужно остановиться на одном эпизоде, который отвлечет нас несколько в сторону.

Соня Мармеладова направилась от Родиона Романовича к себе.

«Пошла потупясь, торопясь… чтобы пройти как-нибудь скорее эти двадцать шагов до поворота направо в улицу».

Не переходя Столярного, она свернула в улицу и, пройдя ее, вышла на канал, где находился ее дом. Где же жила на канаве Соня? Из другого отрывка мы узнаем об этом.

«На канаве не очень далеко от моста (Вознесенского) и не доходя двух домов от дома, где жила Соня, столпилась кучка народа».

Теперь мы можем ответить на поставленные вопросы.

Дом, где жил Раскольников, находился с левой стороны Столярного переулка, пройдя Казначейскую улицу. Если бы он стоял на правой стороне, то Соня должна была бы перейти дорогу, чтобы направиться к себе на Екатерининский канал к Вознесенскому мосту. Но мы еще можем сделать один ценный вывод для дальнейшего: дом Сони Мармеладовой должен был находиться на канаве до В-го моста, так как в противном случае Соне пришлось бы идти к нему по Мещанской и тогда одно из двух: либо, если дом стоял на углу, то ей не пришлось бы идти некоторое время по Столярному, либо, если дом стоял между Мещанской и Казначейской, ей пришлось бы повернуть налево. И то и другое противоречит тексту.

Итак, дом, в котором жил Раскольников, должен был находиться по левую сторону Столярного переулка за Казначейской улицей. Найдем ли мы подходящий дом?

На углу Мещанской по ту сторону улицы возвышается старый пятиэтажный дом (считая подвальные этажи). Перед нами типичный доходный дом «под жильцов», которые в большом количестве возникали в центре города в связи с ростом промышленного и торгового значения Петербурга в первой половине XIX века. Такие дома Достоевский характеризует как лишенные «всякой архитектуры». Подвальный этаж особенно темен и мрачен. Пятый – сплюснут, напоминает мансарду.

Дом по типу очень напоминает описанный дом Шиля. Единственным его украшением служат редкие скучные наличники в третьем этаже. Балкон второго этажа превращен в фонарь в позднейшее время, но и от него уже веет чем-то очень старым. Если подходить к нему со стороны Казначейской улицы, бросится в глаза глухая стена с редкими окнами, такая унылая и на ней след от уничтоженного деревянного домишки – сочетание столь характерное для Петербурга Достоевского. Двор – колодец тесный и давящий. У одной из «черных лестниц» подобие стеклянной галереи; внизу под аркой – дворницкая. Ворота дома, крыльцо, лестница – все это обладает той особенной одухотворенностью, которую так чутко подмечал Достоевский. Он умел благодаря этому сообщить в своих описаниях «мертвой природы» черты живой индивидуальности. Когда находишься посреди этого колодца и смотришь на низенькие окна 5-го этажа, живо вспоминается трагическая фигура Раскольникова, стремившегося вырваться отсюда в новую жизнь.

Может быть, здесь был сделан ряд ошибок, может быть, неосновательно даже само предположение, что существовал в действительности тот дом, который Достоевский считал домом Раскольникова, все же наша работа не теряет смысла. Найденный нами дом может послужить отличной иллюстрацией к роману, а его расположение в соответственном месте будет волновать наше топографическое чувство воспоминаньями о лицах и событиях «Преступления и наказания», связанных с этим местом.

Мы вспомним здесь, а можем и перечитать сцену подбрасывания топора после убийства и жуткую встречу с молчаливым мещанином, который внезапно бросил Раскольникову: «убивец», вспомним и Соню, преследуемую Свидригайловым.

Интересно отметить, в связи с полученными впечатлениями от посещения этих мест, один момент из бреда Раскольникова. Среди предметов, которые сменялись и крутились, как вихрь, внезапно возникает колокольня В – й (Вознесенской) церкви. Родион Романович, направляясь к Кокушкину мосту, каждый раз мог видеть в глубине рамы Казначейской улицы силуэт Вознесенской церкви, и это привычное, но мало осознанное впечатление легко всплыло на поверхность сознания во время бреда. Воскресный звон колоколов с этой колокольни доносился до окна его каморки в 5-м этаже.

вернуться

213

Интересно попутно отметить, что для Достоевского выбор имен имел особый смысл. Своего отца mutatis mutandis (mutatis mutandis – с известными оговорками (лат.).) он вывел в старике Карамазове. Тяжелого нрава старик был убит крестьянами по дороге в Чермашню. В Чермашню же уехал перед убийством отца Иван Карамазов, считавший себя ответственным за преступление. Мне кажется, что этим повторением Чермашни Достоевский подчеркивал связь между собою и Иваном Карамазовым. Может быть, и повторение «дом Шиля» не случайно. Этот материал следует учесть при работе над вопросами психологии творчества.

63
{"b":"104507","o":1}