Но за этим Себастьян решил проследить самолично. Викарий пробормотал что-то насчет того, что не может помочь ей, поскольку никак не найдет «эту чертову девчонку».

– Тогда пошли, – сказал Себастьян, хватая викария под руку. – Удостоверимся в том, что ваша дочь устроена. А потом и сами сядем за стол. – «Причем без вина», – мысленно добавил он.

Викарий согласно кивнул и посмотрел на герцога в некоторой задумчивости.

– Хорошо. Но, если после ужина вы пожелаете отойти ко сну, не дожидайтесь меня, не утруждайтесь. Я поздно ложусь, но, обещаю, постараюсь вас не разбудить, когда поднимусь в комнату.

Себастьян сдержал улыбку. Викарий явно надеялся от него отделаться и добраться-таки до выпивки.

– Я и сам имею обыкновение ложиться поздно и с удовольствием скоротаю вечер в вашем обществе. Правда, боюсь, я засижусь – не люблю я спать в этих гостиницах.

Заметив, как помрачнел викарий, он позволил себе улыбнуться. Нельзя выпускать старика из виду, только так и можно бороться с его пагубной привычкой. Кроме того, это отвлечет от мыслей о его дочери.

Но отвлечет ли?

Прошло уже несколько часов после разговора с герцогом, миссис Блифил давным-давно принесла поднос с ужином, а Корделия не могла сомкнуть глаз. Когда в комнату с зажженной свечой вошла Пруденс, Корделия сделала вид, что спит. Меньше всего ей хотелось, чтобы служанка выговаривала ей за ее внезапное исчезновение. Корделии хотелось лишь одного – забыться сном.

Но сон никак не шел к ней. А тут еще Пруденс стала бродить по комнате. Корделия надеялась, что Пруденс тотчас ляжет и задует свечу, тогда она смогла бы снова открыть глаза и смотреть в темноту. Она старалась дышать ровно и спокойно, а Пруденс тем временем рылась в своем саквояже.

И Корделия крайне удивилась, когда та, вместо того чтобы лечь в постель, снова вышла из комнаты.

Корделия села в кровати и задумчиво посмотрела на закрытую дверь. Что там Пруденс делает в такое время? Правда, может быть, еще не так поздно. Вероятно, Пруденс решила посидеть с вышиванием у камина.

Корделия недоуменно пожала плечами и снова улеглась. Пруденс должна была лечь, ведь она весь день засыпала в карете. Да и вообще в последнее время она какая-то сонная.

Впрочем, многие люди любят засиживаться допоздна, а потом полдня их клонит в сон.

Выбросив из головы Пруденс и ее привычки, Корделия взбила подушку и постаралась устроиться поудобнее на жестком матрасе. Только бы здесь не было клопов! К сожалению, эти паразиты водятся даже в лучших гостиницах.

Господи, неужели даже сегодняшняя ночь не принесет ей покоя? Она лежала неподвижно, представляя себе мерзких насекомых, подбирающихся к ее телу. Потом она услышала легкий запах камфары, которая входит во все снадобья от паразитов, и немного успокоилась. Можно надеяться, что миссис Блифил заботится о покое своих постояльцев.

Желая прогнать свои страхи, Корделия попробовала получше укрыться. Легла на один бок, потом на другой. Попыталась вспомнить мелодию одного очень заунывного псалма, что было испытанным средством от бессонницы, но все напрасно. Заснуть не удавалось.

К сожалению, мешали ей не клопы, не холод и не неудобная постель.

Не спалось ей из-за герцога.

– Себастьян, – прошептала она. Она произнесла имя, и сердце ее забилось сильнее.

Корделия зажала себе рот, будто кто-то мог ее услышать. Как можно было ожидать, что этот поцелуй настолько поразит ее! У нее было несколько случаев с юнцами из Белхама, были и поцелуи, невинные, как утренняя заря. Но те поцелуи были просто досадной случайностью и вызывали лишь чувство неловкости. Те, кто целовал ее, были нерешительны, застенчивы, и, непонятно почему, ей было неудобно за молодых людей.

Поцелуи герцога были отнюдь не чисты и невинны. При воспоминании о них Корделию бросило в жар. Неужели поцелуи могут быть столь упоительны! Знала бы она, что такое поцелуй человека опытного, она бы поощряла зрелых ухажеров хотя бы затем, чтобы испытать подобное наслаждение.

«Корделия! Как тебе не стыдно!» – корила она себя. Что с ней стряслось за последние несколько дней? Приезд герцога вызвал к жизни странные мысли. Может, дело в возрасте? Может, непристойные фантазии – удел всех старых дев?

Или присутствие герцога делает ее такой развязной? Она вспомнила о том, как ласкал ее его язык, о том, как она прижалась к нему, словно кабацкая девка. Но откуда она могла знать, что прикосновения его так ее распалят?

Она ненавидела себя за это, но отдала бы что угодно, чтобы это случилось снова. Корделия вздохнула. Нет, этого больше не будет. В конце концов, у этого нахала есть невеста, и он ясно дал понять, что впредь намерен хранить ей верность.

Конечно, он останется верен невесте, уверяла она себя, и мысль о том, что из-за нее он мог бы поступить по-другому, приводила ее в ужас. Кроме того, между ними были и другие преграды. Их разделяла пропасть. Знатные господа не заводят отношений с дочками простых священников.

А если заводят, то лишь тайные интрижки, но на это она никогда не пойдет! Да и герцог – человек благородный и не предложит ей ничего подобного. Боже праведный, что за мысли у нее в голове!

Тайная интрижка! Она же дочь викария! Она не должна была позволять целовать себя!

Корделия возмущенно хмыкнула. Надо немедленно выкинуть этого человека из головы! Она скомкала простыню, решительно повернулась на бок и крепко закрыла глаза.

Вдруг дверь открылась, и Корделия приоткрыла глаза, чтобы разглядеть, кто вошел. Конечно же, это была Пруденс. Задвигая засов, старуха что-то бормотала себе под нос. Корделия напрягла слух, но смогла разобрать лишь несколько слов: «чертов герцог», «проклятое» что-то и «адски долгий промозглый день».

Пруденс продолжала бурчать, а Корделия задумалась. Пруденс бранилась! Совсем на нее не похоже. Что же вывело ее из себя?

Пруденс резко повернулась и уставилась на Корделию. Корделия тут же прикрыла глаза, но успела заметить, с какой неприязнью смотрит на нее служанка.

Она почти чувствовала, как та буравит ее своим взглядом, и изо всех сил старалась дышать ровно. Никогда раньше она не чувствовала такой неприязни, исходящей от другого человека и направленной непосредственно на нее. Что она сделала ужасного, что Пруденс так ее ненавидит?

Корделия лежала так бесконечно долго, боясь шевельнуться. Она не знала, когда Пруденс отвела взгляд, но в тот момент, когда Корделия не могла больше терпеть и готова была открыть глаза, Пруденс наконец легла.

Корделия задержала дыхание, ожидая, когда Пруденс захрапит.

Вдруг служанка прошипела:

– Мерзкая мисс! – и отодвинулась от Корделии как можно дальше.

Корделия не смогла удержать вздоха. Она отлично поняла, кто эта «мерзкая мисс». Неужели никак нельзя расположить к себе Пруденс? Нет, ведь и раньше служанка словно не замечала попыток Корделии наладить с ней контакт. А во время путешествия и вовсе волком на нее смотрела. Знать бы, за что эта женщина так ее ненавидит!

Наверное, Пруденс просто плохо переносит дорогу. Может, утром ей будет лучше.

Но прошло еще довольно много времени, прежде чем Корделия окончательно успокоилась и смогла заснуть.