— И нет никакой надежды, что Марсия жива? — спросила Пола Кейн.

Кхамиси покачал головой. Он пришел сюда после разноса начальника не потому, что хотел спрятаться от действительности. Его тянуло домой, в одинокую спальню в одном из маленьких домиков на краю заповедника, которые сдавали внаем инспекторам. Интересно, подумал Кхамиси, долго ли я протяну без жалованья, если меня в конце концов уволят?

Однако домой он не пошел, а вместо этого проехал добрую половину заповедника, чтобы добраться до другого поселка, состоящего из нескольких домов для временного проживания. Здесь находился маленький анклав ученых, работавших по грантам. Кхамиси много раз бывал в выбеленном строении под гигантскими акациями, с крохотным садиком и небольшим двором, по которому бродили куры. У его обитательниц гранты, кажется, никогда не кончались. В последний раз Кхамиси приезжал сюда, чтобы отметить десятую годовщину их работы в национальном парке. Для научного сообщества подруги стали такой же неотъемлемой частью Хлухлуве-Умфолози, как «большая пятерка» крупных животных — объектов спортивной охоты.

Теперь Пола осталась одна.

Доктор Кейн сидела на диванчике у низенького столика напротив Кхамиси и глядела на него глазами, полными слез.

— Ну, что ж… — Она перевела взгляд на стену, увешанную фотографиями, запечатлевшими прежнюю, счастливую жизнь. Инспектор знал, что подруги были неразлучны много лет, со дня окончания Оксфорда. — Я не очень-то и надеялась.

Маленькой худенькой женщине с проседью в волосах было за пятьдесят, хотя обычно выглядела она лет на десять моложе. Свойственная ей строгая красота не требовала косметических ухищрений. Однако сегодня утром побледневшая Пола казалась жалким подобием себя прежней. Кхамиси не находил слов, чтобы утешить ее, и произнес лишь:

— Мне очень жаль.

— Я знаю, что вы сделали все, что могли. Я слышала злые слухи. Белая женщина погибла, а черный мужчина остался жив. Некоторым местным это не нравится.

Кхамиси понимал, что она имеет в виду главного инспектора Келлога. Пола и Марсия нередко воевали с ним, не меньше других зная о его связях и положении в обществе. Апартеид пал окончательно только в крупных городах и поселениях; в саванне миф о Большом белом охотнике властвовал по-прежнему.

— Она погибла не по вашей вине, — произнесла Пола, читая мысли инспектора.

Он отвернулся. Ему было приятно сочувствие Полы, однако обвинения главного инспектора по-прежнему камнем лежали на душе. Умом Кхамиси понимал, что сделал все, чтобы защитить доктора Фэрфилд. И тем не менее сам-то он вернулся из леса, а она — нет. С фактами не поспоришь.

Не стоит больше надоедать. Ему необходимо было выразить доктору Кейн свое сочувствие и лично рассказать о том, что произошло в лесу, и он это сделал.

— Мне нужно идти.

Пола проводила гостя до затянутой сеткой двери.

— Как вы думаете, кто это был?

Он обернулся.

— Кто ее убил?

Кхамиси посмотрел на яркое утреннее солнце. Сегодня слишком погожий день, чтобы рассказывать о чудовищах. К тому же ему запретили обсуждать обстоятельства смерти доктора Фэрфилд. На карту поставлена его работа. Однако, глядя в глаза Поле, он сказал правду:

— Не лев.

— Кто же тогда?

— Я намерен это выяснить.

Он толкнул сетчатую дверь и спустился по ступенькам. Маленький ржавый пикап жарился под солнцем в ожидании хозяина. Кхамиси забрался в душную кабину и поехал домой.

В сотый раз за день его снова охватил страх, пережитый накануне. Он почти не слышал шума двигателя; кровожадный вой укуфы, вышедшей на охоту, эхом звучал в голове, заглушая реальные звуки.

Кхамиси доехал до временных домиков без кондиционеров, где жили работники заповедника, и, подняв облако красной пыли, затормозил перед своими воротами. Он очень устал, нужно хотя бы несколько часов отдохнуть. А правду он непременно выяснит. Кхамиси уже знал, с чего начнет расследование.

Вдруг он увидел, что ворота распахнуты настежь. Уезжая на весь день, он всегда проверял, крепко ли закрыл их на задвижку. Правда, вчера, когда стало известно о его исчезновении, сюда могли приходить люди, чтобы удостовериться, что хозяина нет дома.

С той самой минуты, как он услышал в джунглях тот первый, леденящий кровь крик, его нервы были на пределе. По правде говоря, Кхамиси опасался, что теперь никогда не избавится от кошмаров.

Входная дверь, кажется, в порядке. Из почтового ящика торчала нетронутая корреспонденция. Инспектор медленно, шаг за шагом, поднялся по ступеням, жалея, что под рукой нет оружия. Скрипнули половицы, но не под его ногой. В доме кто-то ходил.

Инстинкт приказывал бежать. Только бы ничего не случилось! Лишь бы не сегодня! Кхамиси поднялся на порог и потрогал задвижку. Не заперто. Он отодвинул задвижку и толкнул дверь. Та медленно отворилась. В глубине дома снова скрипнула половица.

— Кто здесь? — крикнул Кхамиси.

8 часов 52 минуты

Гималаи

— Взгляните сюда.

Пейнтера внезапно разбудили слова Лизы, и он скатился с кровати. Головная боль ножом вонзилась в мозг. Пару часов назад они вернулись в комнату, Пейнтер прилег на кровать не раздеваясь и незаметно заснул.

— Долго я спал? — Боль понемногу отступала.

— Простите, я не заметила, что вы спите. — Лиза сидела, скрестив ноги, за столиком у камина. По столешнице были разбросаны листы бумаги. — Прошло не больше двадцати минут. Вот, посмотрите.

Пейнтер встал, и комната на миг качнулась. Он сел рядом с Лизой, заметив, что на бумагах лежит ее фотокамера. В качестве первого доказательства сотрудничества девушка потребовала, чтобы ей вернули фотоаппарат. Она положила перед Пейнтером лист бумаги:

— Глядите.

Лиза нарисовала на листке цепочку символов. Пейнтер узнал в них руны, которые лама Кхемсар чертил на стене своей кельи. Наверное, Лиза скопировала символы с цифрового фотоснимка. Под каждой руной имелась и соответствующая буква:

— Простейший замещающий код. Каждая руна изображает букву алфавита, я подобрала их методом проб.

— Schwarze Sonne, — вслух прочитал Пейнтер.

— «Черное солнце». Название проекта, над которым здесь работали.

— Значит, лама Кхемсар все знал, — произнес Пейнтер. — Старый буддист был в курсе того, что здесь происходит.

— Очевидно, это причиняло ему боль. — Лиза забрала листок. — Наверное, безумие растревожило старые раны и заставило ожить воспоминания.

— Или лама помогал бывшим нацистам с самого начала, превратив монастырь в охранный пост Гранитного замка.

— Если так, посмотрите, чего он добился своей помощью, — многозначительно произнесла Лиза. — Может, это пример того, какая награда ожидает за сотрудничество?

— Выбора у нас нет. Стать нужными — единственный способ остаться в живых.

— А что потом? Когда мы будем не нужны?

Пейнтер не строил иллюзий:

— Нас убьют. Мы лишь выигрываем время, согласившись сотрудничать.

Пейнтер видел, что Лиза не испугалась, услышав правду. Напротив, она словно черпала в опасности новые силы. Расправив плечи, девушка спросила:

— С чего начнем?

— Разберемся в причинах конфликта.

— Что это нам даст?

— Мы лучше узнаем противника.

— По-моему, я знаю слишком много про Анну и ее команду.

— Я хочу выяснить, кто стоит за взрывами. Саботажник начал действовать давно. Очевидно, затевается серьезное дело. Несколько случаев саботажа — просто способ привлечь наше внимание. Кто-то хотел заманить нас сюда.

— Но для чего?

— Чтобы группу Анны обнаружили. Тебе не показалось странным, что Колокол, ключевой объект исследований и гениальное изобретение, разрушили только тогда, когда мы оказались в Гранитном замке? Что это может означать?

— Желая закрыть проект Анны, саботажники в то же время не хотят, чтобы секрет технологии попал в чужие руки.