Иоганна (иронически). У вас была совесть?
Отец. Да. Я расстался с ней из скромности. Это княжеская роскошь. Когда ничем не занят, то мнишь себя ответственным за весь мир. А я работал. (Францу.) Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Что Гитлер и Гиммлер преступники? Пожалуйста: я тебе говорю это. (Смеется.) Это мое сугубо личное мнение и к тому же бессмысленное.
Франц. Значит, мы бессильны?
Отец. Да, если мы выберем бессилие. Ты ничем не поможешь людям, если начнешь проклинать их перед судом божьим. Вместо того чтобы работать.. (Пауза.) Восемьдесят тысяч рабочих с марта месяца. Предприятия мои растут изо дня в день! В руках у меня неограниченная власть.
Франц. Еще бы: вы служите нацистам.
Отец. Потому что они служат мне. Нацисты — это плебеи на троне. Но они воюют, чтобы завоевать для меня рынки, и я не стану ссориться с ними из-за какого-то ничтожного куска земли.
Франц (упрямо). Вам не следовало связываться с этим.
Отец. Маленький принц! Маленький принц! Ты хочешь возложить бремя людей на свои плечи? Тяжелая ноша, и ты не знаешь людей. Оставь! Займись лучше нашими заводами: сегодня они принадлежат мне, завтра — тебе; это плоть моя и кровь, это сила моя и могущество, это твое будущее. Через двадцать лет ты будешь хозяином и твои корабли будут плавать по всем морям, а кто вспомнит Гитлера? (Пауза.) Ты просто мечтатель.
Франц. Не настолько, как вы думаете.
Отец. Вот как? (Пристально смотрит на него.) Что ты сделал? Что-нибудь дурное?
Франц (гордо). Нет.
Отец. Хорошее?
Долгая пауза.
Черт возьми! (Пауза.) Итак? Это серьезно?
Франц. Да.
Отец. Ничего не бойся, мой маленький принц, я все улажу.
Франц. Только не на этот раз.
Отец. На этот раз, как и в другие. (Пауза.) Так что же? (Пауза.) Хорошо, я буду тебя спрашивать. (Задумывается.) Это имеет отношение к нацистам? Так. К лагерю? Так. (Осененный догадкой.) Поляк! (Поднимается и взволнованно шагает по комнате. Иоганне.) Накануне начальник лагеря сообщил нам, что сбежал один поляк, раввин. (Францу.) Где он?
Франц. У меня в комнате.
Пауза.
Отец. Где ты его нашел, поблизости?
Франц. В парке: он даже не прятался. Он бежал в исступлении; а сейчас охвачен страхом. Они его убьют...
Отец. Знаю. (Помолчав.) Если его никто не видел, все в порядке. Мы отправим его на грузовике в Гамбург.
Франц уныло молчит.
Его видели? Хорошо. Кто?
Франц. Фриц.
Отец (Иоганне). Это был наш шофер, убежденный нацист.
Франц. Он утром взял машину, сказав, что едет в городской гараж. Но еще не вернулся. (С оттенком легкой гордости.) Так что же я — мечтатель?
Отец (улыбаясь). Больше, чем когда-либо. (Сухо.) Почему ты привел его к себе в комнату? Чтобы искупить мой проступок?
Молчание.
Отвечай: из-за меня?
Франц. Из-за нас. Вы — это я.
Отец. Да. (Пауза.) Если Фриц донес...
Франц (упрямо). Они придут. Я знаю.
Отец. Отправляйся в комнату Лени и запрись там. Я приказываю тебе. Я все улажу.
Франц недоверчиво глядит на него.
Что еще?
Франц. А беглец?..
Отец. Я сказал: все. Этот человек под моей крышей. Ступай.
Франц исчезает, отец садится в кресло.
Иоганна. Они пришли?
Отец. Через сорок пять минут.
В глубине появляются два эсэсовца, позади них стоят ещё двое.
Эсэсовец. Хайль Гитлер.
Отец. Хайль. Кто вы и что вам надо?
Эсэсовец. В комнате вашего сына мы обнаружили беглого заключенного: ваш сын прячет его у себя уже сутки.
Отец. В своей комнате? (Иоганне.) Он не захотел прятаться в комнате Лени, храбрый мальчуган. Решил пойти на риск. И что же?
Эсэсовец. Вы поняли?
Отец. Отлично: мой сын поступил весьма легкомысленно.
Эсэсовец (возмущенный). Что? (Пауза.) Встаньте, когда я с вами разговариваю.
Раздается телефонный звонок.
Отец (не встает). Нет. (Поднимает трубку и, даже не спрашивая кто говорит, протягивает ее эсэсовцу.)
Эсэсовец (вырывая трубку). Алло! О! (Щелкает каблуками.) Так точно... Да. Будет исполнено. (Пораженный, смотрит на отца.) Так точно. Слушаюсь. (Щелкает каблуками. Вешает трубку.)
Отец (жестко, без улыбки). Легкомысленно, не так ли?
Эсэсовец. Так точно. Не более.
Отец. Если вы тронули хоть один волос...
Эсэсовец. Он бросился на нас.
Отец (удивлен и взволнован). Мой сын?
Эсэсовец молча кивает головой.
И вы его ударили?
Эсэсовец. Нет. Клянусь вам. Мы только держали его...
Отец (задумавшись). Он на вас бросился! Это не похоже на него. Вы его вызвали на это. Что вы сделали?
Эсэсовец молчит.
Пленный! (Встает.) На его глазах? На глазах у моего сына? (В исступлении и страшном гневе.) Мне кажется, вы перестарались. Ваше имя?
Эсэсовец (жалобно). Герман Альдрих.
Отец. Так вот, Герман Альдрих! Даю вам слово, что вы на всю жизнь запомните двадцать третье июня тысяча девятьсот сорок первого года. Ступайте.
Эсэсовец исчезает.
Иоганна. И он запомнил?
Отец (улыбаясь). Я думаю. Но его жизнь была коротка.
Иоганна. А Франц?
Отец. Его тотчас же отпустили. С условием, что он пойдет добровольцем в армию. В следующую зиму он уже был лейтенантом на русском фронте. (Пауза.) Что с ним там было?..
Иоганна. Не нравится мне эта история.
Отец. Тут нечему нравиться. (Пауза.) Не забывайте, то был сорок первый год, невестка.
Иоганна (сухо). И что же?
Отец. Надо было выжить.
Иоганна. Поляк не выжил.
Отец (равнодушно). Нет. Но не по моей вине.
Иоганна. Я в этом не уверена.
Вернер. Иоганна!
Иоганна. В вашем распоряжении было сорок пять минут. Что вы сделали для спасения вашего сына?
Отец. Вы отлично это знаете.
Иоганна. Вы позвонили в Гамбург Геббельсу?
Отец. Да.
Иоганна. Сообщили ему, что из лагеря сбежал заключенный и умоляли о снисхождении к вашему сыну.
Отец. Я также просил, чтобы пощадили жизнь беглеца.
Иоганна. Само собой разумеется. (Пауза.) Но когда вы звонили Геббельсу...
Отец. Да?
Иоганна. Вы не могли знать точно, что шофер донес на Франца.
Отец. Он следил за нами без конца.
Иоганна. Да, но возможно, что он ничего не видел и уехал в город по другому поводу.
Отец. Возможно.
Иоганна. И, конечно, вы ни о чем его не спросили
Отец. Кого?
Иоганна. Этого Фрица.
Отец пожимает плечами.
Где он теперь?
Отец. В Италии, под деревянным крестом.
Иоганна (после паузы). Значит, мы никогда не узнаем, кто выдал беглеца. Если не Фриц, то вы...
Вернер (яростно). Я запрещаю тебе...
Отец. Не кричи все время, Вернер.
Вернер умолкает.
Вы правы, дитя мое. (пауза.) Когда я взял трубку, я решил — одно из двух! (Пауза.)
Иоганна. Один шанс из двух, когда речь идет об убийстве еврея... Это никогда не мешало вам спать?
Отец (спокойно). Никогда.
Вернер (отцу). Я полностью согласен с вами, отец. Все жизни равноценны. Но если приходится выбирать, то жизнь сына все же дороже.
Иоганна (мягко). Дело не в том, что ты думаешь, Вернер, а что мог подумать Франц. Что он подумал, Лени?
Лени (с улыбкой). Как-никак вы знаете фон Герлахов, Иоганна.
Иоганна. Замкнулся?
Лени. Уехал, не проронив ни олова, и никогда нам не писал.
Пауза.
Иоганна (отцу). Вы обещали все уладить, и он доверился вам. Как всегда.
Отец. Я сдержал слово: мне обещали, что беглеца пощадят. Как я мог предположить, что его убьют на глазах у моего сына?
