Горячий суп оказался настоящим даром небес.

Поев, она почувствовала прилив сил.

– Сколько же я провалялась?

– Немногим больше недели.

– Я проспала неделю?

– Ну, не всю неделю. Вам постепенно становилось лучше, потом вы пожелали встать и походить, хотя было пока рановато это делать. Но затем вам снова стало хуже.

– Да, теперь я понимаю, как себя чувствовала Спящая красавица. Я даже не знаю, какое сегодня число. Учтите, я часто…

Она остановилась, словно хотела что-то открыть ему, но передумала. Винченцо стало интересно.

– Вы часто не помните, какое число? – спросил он.

– Я не это имела в виду.

Джулия смотрела ему в глаза, как будто была уверена, что Винченцо не посмеет открыто усомниться в ее словах, даже если они его не убедили.

Он отступил первым:

– Ну, вообще-то сегодня второе декабря.

– Фантастика какая-то: засыпаешь в одном месяце, а просыпаешься в другом. И никаких газет, никакого телевидения. Удивительно, насколько приятной может быть жизнь без них.

– Оставить мир за дверью! – задумчиво пробормотал Винченцо. – Да, это было бы здорово… Что случилось?

Он задал этот вопрос, потому что Джулия внезапно остановилась посреди комнаты и взгляд у нее стал отсутствующий, как будто она прислушивалась к доносящимся издали голосам.

– Не знаю. Просто сны.., я видела такие сны…

– Вы помните какие-нибудь из них? – По голосу Винченцо никто не смог бы догадаться, что ответ имеет для него значение.

– Думаю, да.., я видела.., это было…

Джулия закрыла глаза, отчаянно пытаясь вызвать воспоминание, которое никак не давалось.

Это тревожило ее, но одновременно она знала, что в центре всего лежит ощущение покоя – именно то, что она искала.

– Постарайтесь. – Винченцо не удалось скрыть нотку беспокойства в голосе.

Но произнесенное слово все испортило. Стоило ей потянуться к видению, как оно тут же исчезло.

– Ушло. – Джулия вздохнула. – Надеюсь, вернется. Оно показалось мне прекрасным.

Он пожал плечами.

– Если вы не можете его вспомнить, откуда вам известно, что оно было прекрасным?

– Осталось некое ощущение покоя и.., счастья. Последнее слово Джулия произнесла удивленным тоном. – Да что там, вероятно, это абсолютно ничего не значит. – Она огляделась. – А где Пьеро?

– Пошел на пристань.

– Искать Элену? Может быть, она приедет сегодня.

Винченцо покачал головой.

– Она никогда не приедет. Элена умерла несколько лет назад. Он так этого и не принял. Я пытался помочь ему понять. Даже возил его на кладбище в Сан-Микеле, чтобы показать ее могилу, но он не захотел на нее смотреть.

– Пускай он цепляется за свою надежду. Без нее старик сойдет с ума.

– Но Пьеро и так уже немного сумасшедший.

– Ну и пусть он будет сумасшедшим, если это единственное, что спасает его от разбитого сердца, сказала Джулия почти умоляющим тоном. – Разве вы можете понять?

– Может быть, и могу. – Винченцо усмехнулся. Как бы то ни было, я понимаю, что вы имеете в виду. Скажите-ка мне: вы – сумасшедшая?

– О да, – почти радостно сказала она. – Я совершенно не в своем уме.

– Из-за призраков, которые у вас внутри? Вы сами это сказали.

– Значит, я бредила. Не помню.

– А я думаю, помните. Думаю, вы помните то, что хотите помнить.

Ее расслабленное настроение исчезло – его зондирующие расспросы заставили ее снова занервничать.

– Я не знаю, кто вы такой, – сказала Джулия низким, гневным голосом, – и не представляю, зачем вы сюда приходите.

– Обязательно должна быть причина?

– Ну, вы явно не нуждаетесь в месте для ночлега, не так ли? Тогда зачем вам приходить сюда, если не затем, чтобы опекать нас? Нет, извините меня. – Она вскинула руку. – Я не это хотела сказать.

Просто не начинайте умничать со мной.

– Даже с целью не дать вам причинить вред кому-нибудь?

– Я не собираюсь никому причинять вред.

– За исключением себя самой.

– Это моя проблема.

Она подошла к окну, чувствуя, что недовольна собой. Несколько минут назад ей было с ним легко, к ней возвращались человеческие чувства, которые она считала навсегда утраченными. Потом он переступил за невидимую черту. И опять стал врагом.

Дверь открылась, и появился Пьеро.

– Сегодня нет? – сочувственно спросила Джулия.

– Сегодня нет, – бодро ответил он. – Может быть, в следующий раз.

Винченцо вдруг вспомнил, что ему надо быть где-то в другом месте, хлопнул Пьеро по плечу и ушел.

На следующий день, пока Пьеро не было, Джулия занялась осмотром дворца. Вид был одновременно и грустный, и величественный.

Графы ди Монтезе раньше жили как короли, хранимые своим богатством и властью. Теперь ничего этого не было. В комнатах царила тишина, лишь сквозняки шептались по коридорам.

Стены большой лестницы были расписаны фресками, приводившими к самой большой, расположенной на верхней площадке и изображающей, как она теперь знала, Аннину. Глядя на нее, Джулия ощутила смутное беспокойство, которое росло с каждой секундой. Ей захотелось убежать, но она заставила себя продолжать подниматься, пока не оказалась напротив нарисованной женщины с развевающимися волосами и мученическими глазами. Ее сердце билось все быстрее и быстрее, ей становилось трудно дышать…

А потом все прекратилось. Так же внезапно, как и началось. Исчезли боль и страх, осталось ощущение покоя и освобождения, будто кто-то прикоснулся к ней целительной рукой и сказал: "Я здесь.

Все будет хорошо".

Джулия отошла от картины. Тревожащие флюиды, которые исходили от нее всего несколько мгновений назад, исчезли. Теперь это опять была просто фреска.

Идя дальше, она обследовала комнаты, в которых почти не было мебели. Джулия не спеша изучала фрески на потолках – некоторые из них были очень хороши. Они давали ей представление о том, каким великолепным был дворец в пору расцвета.

Наконец Джулия вошла в главную спальню должно быть, спальню графа ди Монтезе. Она была пуста, если не считать огромной кровати и нескольких стульев, но былое великолепие все еще чувствовалось. Женщина подняла голову, чтобы посмотреть на потолочные фрески. И насторожилась.

Ей кажется или там действительно есть пятно, где краски темнее? Джулия быстро подтащила стул и взобралась на него. Встав на цыпочки, она дотянулась до пятна и почувствовала, что оно влажное. Сквозь потолок каким-то образом просачивается вода.

Но откуда здесь взяться воде? Джулия подбежала к окну, подняла раму, высунулась и посмотрела наверх. Прямо над ней располагался ряд маленьких окошек – видимо, там чердак.

Женщина вышла из комнаты и пошла по коридору, торопясь найти путь на следующий этаж. Наконец нашла какую-то небольшую дверь, явно ведущую наверх. Но она оказалась запертой.

Джулия подергала дверь – старая, непрочно держится на петлях. Есть только один способ. Собрав всю свою силу, она резко ударила в дверь ногой, и та, к ее радости, поддалась.

Джулия взлетела по лестнице и очутилась на просторном чердаке У стены был резервуар для воды, от которого отходила ведущая через весь пол труба. Труба была старая, треснувшая, и из нее непрерывно лилась вода. Если трещину не заделать, вода зальет пол, станет просачиваться вниз и неизбежно погубит все здание.

Нужно обвязать трубу! Но чем? Пока можно обойтись тряпками.

Джулия решила использовать шерстяной свитер. Стащив его, она обмотала им плюющуюся трубу, но вода сразу же начала просачиваться.

Нужно что-то еще! Рубашку. Порвав ее на полоски, она обвязала ими трубу, но вода все равно продолжала вытекать.

Надо скорее бежать вниз, найти что-то более надежное. В одном бюстгальтере она кинулась к двери, не глядя, куда бежит, и вдруг на кого-то налетела.

В то же мгновение ее обхватили сильные руки, и Джулия повалилась на пол вместе с нападавшим.

Она осыпала его ругательствами. Это было трудно, потому что ей не хватало дыхания, но она постаралась, как смогла. Джулия кляла его за то, что он ее задерживает, за то, что лежит на ней, кляла его за теплое дыхание, пахнущее лимоном и оливками. Но больше всего она кляла его за то нежное тепло, которое зарождалось глубоко у нее внутри. Она отвергала это тепло, отрекалась от него, не желала иметь с ним ничего общего. Но оно было, и виноват в этом только он.