Но тот был непреклонен: «Воровал лес – ответишь».

Тогда Пахомов решил разобраться с соседом по-другому. Он сделал пороховую бомбу и положил под крыльцо дома лесника.

Тот вернулся домой, поставил ногу на ступеньку крыльца…

Взрыв.

К счастью, лесник не пострадал, а просто сильно испугался.

Пахомова забрали в райотдел. Вполне естественно, что о столь необычном в те годы происшествии было доложено в областное УВД.

Оттуда приехала бригада и увезла Пахомова в Тамбов.

Через три дня он сознался, что взрывы в Москве – дело его рук и совершил он их по соображениям антисоветским.

Виновник был найден, и начальник УВД Тамбова поспешил доложить об этом Николаю Щелокову, а тот немедленно побежал к генсеку.

Мой товарищ работал в КГБ и входил в оперативную группу по делу «Взрывники». Он-то и поведал мне детали этой истории. Когда они приехали в Тамбов, пришли в СИЗО, то увидели насмерть перепуганного мужика. Его, видимо, допрашивали, без стеснения применяя кулаки.

Чекисты, выехав в райцентр, быстро выяснили, что Пахомов дальше районной столицы никуда не ездит. В Москве никогда не был, о взрывах в столице даже не слышал, как, впрочем, и все остальные жители Тамбовской области.

Прошло полгода, а следствие не сдвинулось с места.

По всем подразделениям милиции были отправлены фотографии дорожной сумки, в которой террористы переносили бомбы.

В Ташкенте в аэропорту молодой опер КГБ увидел в зале ожидания женщину с похожей сумкой. Ее задержали, сумку осмотрели. Вполне естественно, ничего подозрительного не нашли, но выяснили главное: на подкладке сумки стояло клеймо ереванской фабрики. Оказывается, такие сумки производились и в Армении, о чем прежде не знали следователи.

Уже много месяцев следственная группа отрабатывала три главных направления: украинских, литовских и армянских националистов. Но армянская версия была не главной, тем более что местные чекисты, выполняя отдельные поручения Генпрокуратуры и указания руководства КГБ, ни о чем тревожном не сообщали. Позже станет известно, что, по указаниям первого секретаря ЦК КПА Демирчяна, они просто саботировали следствие.

Приближалась новая круглая дата – шестидесятилетие Великой Октябрьской революции, и армянский партлидер даже думать не хотел, что его республика станет местом прописки террористов. Если это, не дай бог, случится, то прощай награды, карьера, избрание в члены Политбюро.

Но постепенно все нити оперативных разработок сходились на городе Ереване. Туда вылетела специальная оперативно-следственная группа, руководил ею генерал-майор КГБ Удилов.

А из Еревана в Москву тем временем приехали террористы. Наступало седьмое ноября, и они решили взорвать еще одну, более мощную бомбу.

На Курском вокзале в те дни народу было особенно много, приближались праздники, и люди спешили по своим важным делам. Террористов было двое. Они вошли в зал ожидания вокзала, устроились на скамеечке в центре. Открыли сумку, поставили на нужное время часовой механизм.

У них были билеты на поезд, который отходил через двадцать минут в Ереван, и, чтобы замаскировать бомбу, они сняли куртки и зимнюю шапку и положили их сверху в сумку.

Когда поезд тронулся, два молодых человека спокойно смотрели на здание вокзала, в котором через двадцать минут должны были погибнуть люди. Но взрыв не произошел. Как потом выяснила экспертиза, отошел один из проводков, связывающий часовой механизм с блоком питания.

До утра сумка простояла под лавкой в зале ожидания, пока один из пассажиров не полюбопытствовал, что в ней лежит.

Когда он вынул старые куртки и потрепанную зимнюю шапку, то сразу понял, что за цилиндры с часами лежат в сумке.

Появилась милиция.

Теперь у следственной группы были крепкие улики: отпечатки пальцев на стекле часового механизма, волосы на подкладке шапки, куртки. А главное, на этот раз нашлись свидетели, видевшие двух молодых людей в одних пиджаках, без пальто или курток, хотя в Москве был холодный ноябрь. Они садились в поезд, отправлявшийся в Ереван.

Их взяли на административной границе Грузии опера из КГБ Грузии. Операцией лично руководил председатель КГБ Грузии генерал Инаури.

Много позже, приехав к друзьям на дачу в Жуковку, во время веселого застолья я познакомился с генералом Инаури и он рассказал мне, что с удовольствием повязал армян-террористов.

Был такой грузинский анекдот:

«Тбилисское радио спрашивают:

– Что такое дружба народов?

– Отвечаем: это когда великий русский народ и великий грузинский народ, взявшись за руки, идут бить армян».

Да, с «дружбой народов» в СССР постоянно возникали разные заморочки.

Но вернемся в Ереван, где люди генерала Удилова допрашивали задержанных Степаняна и Багдасаряна. Вина их была практически доказана. И тут вмешался армянский партлидер. Он потребовал освободить задержанных и прекратить унижение национального достоинства республики. Более того, он пообещал Удилову, что в составе делегации республики вылетает в Москву на празднование Великого Октября, где попросит Брежнева разобраться с генералом, который так и не понял всю сложность межнациональных отношений.

У армянского руководства были свои причины обижаться на КГБ СССР. Юрий Андропов нанес весьма болезненный удар по армянским цеховикам. И чекисты располагали материалами о связях теневой экономики с властной верхушкой Армении.

Генерал контрразведки был человеком не робким. Тем более что он выполнял личный приказ Андропова. Он приказал произвести обыски в квартирах задержанных. Там-то и нашли все главные улики по делу: готовые к применению взрывные устройства, взрывчатку, детали к новым «адским машинам». По делу были арестованы Акоп Степанян, Завен Багдасарян и Степан Затикян.

Они организовали боевую националистическую группу, чтобы мстить русским за унижение армянского народа. Правда, что они имели в виду, я до сих пор не могу понять. Насколько я помню, именно Россия спасала армян от турецкого геноцида.

Ровно год длилось следствие, потом был короткий суд и высшая мера наказания.

Прошло двадцать семь лет, и в московском метро прогремел новый, еще более страшный взрыв.

Наша память устроена странно. Мы быстро забываем о плохом. Прошлым стали взрывы домов, теракты шахидок в самом центре Москвы, захват театрального центра на Дубровке… …Из моего окна виден изумительный кусок старой Москвы. Церковь, которую построил Малюта Скуратов, Москва-река, дома в стиле городского модерна прошлого века.

Крыши домов и деревья покрыты снегом. И все это напоминает рождественскую открытку.

Мы живем в очень красивом городе. Прекрасном, но беззащитном.

…Помните картину Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану»? Так вот, в 50-м году один московский острослов сказал: «Знаете, как она называется по-настоящему? "Запорожцы подписываются на заем"». Сказал он это в компании вполне приличных людей, связанных с театром и литературой, а через два дня за ним пришли и влепили ему статью 58-10. Вернулся он через шесть лет в Москву инвалидом и больше никогда не острил.

Я вошел в коридор когда-то огромной коммунальной квартиры, в которой еще стояли запахи прежнего жилья, и показалось: остановись, прислушайся – и услышишь в комнатах шаги давно уехавших отсюда людей.

– Ну эта квартира вам подходит? – спросил меня художник-постановщик фильма, – я ее неделю искал, старался, чтобы все было по сценарию.