— Ну и дела! — сказал Хансен и кивнул Франтишку на газовые гранаты.

Франтишек понял.

— Лоз! — сказал он по-немецки, потом по-чешски, потом добавил, чему-то улыбаясь, по-русски: — Давай!

Они медленно продвигались вдоль всей цепи неподвижных автомашин. Правда, шофёры некоторых автомашин, потеряв терпение, выезжали из ряда и возвращались по автостраде назад. Но вот между двумя грузовиками показалась фигура взволнованного всем происходящим таможенника, который сделал Хансену знак, чтобы он остановился.

Хансен медленно нажал на педаль сцепления, затем на тормоз и тут же перевёл ногу на педаль газа. Он не спеша достал своё удостоверение и показал его через окно таможеннику. Американский штамп на удостоверении был таким ярким и выглядел так солидно, что чиновник поднёс руку к козырьку. Полицейскому, который стоял рядом, показалось маловероятным, что такой важный американский чиновник, — судя по удостоверению, один из бонз оккупационной армии, — разъезжает в столь скромной машине, а «комби» не имел никакого вида рядом с другими лимузинами. Полицейский в нерешительности посмотрел на таможенника, перевёл взгляд на шлагбаум, рядом с которым толпились военные и полицейские.

Метрах в ста от Хансена проверял машины уже офицер военной полиции. Его рокочущий бас был слышен даже на таком расстоянии. Полицейский ещё раз взглянул на удостоверение Хансена, а тот, потеряв терпение, сунул его в карман и резко закричал по-английски:

— Что у вас здесь за преисподняя, проклятый дурак!

Хансен так и прокричал: «дамнид фул!» — «проклятый дурак!» Ему самому осталось неясным, дошёл ли смысл его слов до сознания этого немца в форме полицейского, но уж тон, во всяком случае, произвёл на него впечатление. Полицейский отдал честь Хансену и рукой показал: путь свободен. «Комби» медленно двинулся вперёд, к шлагбауму.

Перед шлагбаумом был пост военной полиции. Офицер только что закончил досмотр грузовика и приказал шофёру отъехать, как вдруг увидел приближающегося к нему «комби» Хансена. Лицо офицера под округлым шлемом недовольно скривилось. Он стал посредине проезжей части, широко расставив ноги, и громко крикнул Хансену:

— Стоп!

Хансен понял: пришёл момент действовать… Действовать немедленно и решительно! Он сделал вид, будто хочет остановить машину, в то время как его рука уже нащупывала газовую гранату, Франтишек без колебаний взял вторую.

Машина поравнялась с офицером, и тогда Хансен неожиданно швырнул гранату, швырнул не под ноги офицеру, так как заметил, что тот безоружен, а прямо в гущу столпившихся перед шлагбаумом немецких полицейских и американских солдат. Франтишек швырнул свою по другую сторону дороги, назад, за машину. С шипеньем запрыгал чёрный шар гранаты по шоссе, отмечая свой путь маленькими облачками дыма, вырывающегося через горловину бомбы. Все застыли, уставившись на эти чёрные шары и всё ещё не понимая, что они должны означать. Вдруг кто-то крикнул:

— Берегись!..

И вся толпа у шлагбаума рассыпалась в разные стороны. Хансен увидел широко открытые глаза офицера, увидел, как одна его рука машинально нащупывает пистолет, вторая тянется к свистку, и тогда Хансен дал полный газ и бросил машину вперёд, к шлагбауму, где уже раздался взрыв газовой бомбы.

Всё продолжалось несколько секунд, но для Хансена и Франтишка это всё длилось целую вечность. Столбы газа высоко поднялись над дорогой, заливались свистки полицейских. Прозвучал первый выстрел. Пуля разбила боковое стекло. Второй пробил камеру, и машину сразу качнуло. Хансен вновь дал газ.

— Шлагбаум! — закричал Франтишек.

— Осторожней! — ответил Хансен и наклонился к рулю. Пуля пробила заднее стекло и просвистела у него над ухом.

Франтишек вскрикнул: пуля попала ему в руку. Головой вперёд он сполз с сиденья. И в эту же секунду рычаг шлагбаума не выдержал напора тяжёлого «комби» и соскользнул в сторону. «Комби» буквально прыгнул вперёд, и на мгновение перед Хансеном показалось небо с пятнами облаков и кружащимся среди них вертолётом. Шнур трассирующих пуль протянулся к нему от днища вертолёта, и пули защёлкали по бетонному покрытию перед машиной.

Перед Хансеном был совершенно открытый участок в пятьсот метров до следующего шлагбаума, уже по ту сторону границы. Проехал ли он его, перелетел ли, как на крыльях? Он не знал, что с той стороны было видно, как «комби», вихляя из стороны в сторону, словно пьяный, медленно приближался к шлагбауму. Он даже не чувствовал, что рука Франтишка всё сильней и сильней сжимает его бедро. Он только слышал голос Франтишка: «Давай! Давай!»

Перед шлагбаумом он остановился. Он больше ничего не слышал и не видел. Его голова тяжело упала на грудь. Офицер пограничной охраны Германской Демократической Республики подбежал к машине. Медленно поднялся полосатый рычаг шлагбаума. У офицера было юное, встревоженное лицо.

— Вы ранены? — спросил он.

Хансен посмотрел на него, вначале ничего не понимая, потом улыбнулся. Он утомлённо снял руку с руля и протянул её офицеру.

— Я — Лоренц, товарищ Лоренц, — сказал он однотонно. Его голова вновь опустилась, и он закрыл глаза.