Коллинз кивнул Шукку, тот не ответил: он грыз ногти. Чех Франтишек, стоящий позади всех, ухмыльнулся, и Коллинз строго посмотрел на него.

Франтишек был шофёром, садовником, охранником и сторожевым псом фирмы «Конкордия экспорт-импорт» — последний номер в той большой игре, которой занималась фирма. Но и его нельзя было упускать из виду. Хансен должен заняться его воспитанием. Коллинз кивнул ещё раз всем сразу и сел за стол.

— Рад видеть вас в полном здравии. Миссис Коллинз передаёт вам привет… Благодарю, благодарю, в первом же письме передам ей ваши пожелания.

Коллинз уселся поудобней.

— Ну, теперь за дело, — сказал он.

Хансен начал докладывать. После первых же его слов Коллинз наклонил голову и закрыл глаза.

Хансен закончил доклад, и жилка на лбу у Коллинза вспухла. Неожиданно он резко вскинул голову и уставился на Хансена.

— Стоп, Хансен! Что вы только что сказали?

— Речь идёт о Ледермане и Шнее, мистер Коллинз. Уже третью встречу пропустили. Это означает, другими словами, что их загребли…

Коллинз молча посмотрел на Хансена секунду, другую. Потом ловким движением выдернул несколько карточек из коробки, стоящей на столе, торопливо выбросил из стопки одну карточку, вторую, третью, четвёртую, пятую…

— Два, три, четыре… — громко считал он. Затем ещё раз заглянул в коробку с карточками, достал ещё две. — И ещё две, всего семь! — Коллинз с силой прихлопнул мясистой волосатой ручищей лежащие на столе карточки. Белые прямоугольники с тёмными пятнами фотокарточек посредине.

— Семь человек за сорок дней! Можете вы мне объяснить, в чём дело?

— Попытаюсь, — сказал Хансен.

— Ну?

— Система предупредительной сигнализации не менялась уже два года. Вполне возможно, что органы государственной безопасности кое-что и узнали…

— Вы представляете себе, Хансен, что означает изменение системы сигнализации?

— Может быть, здесь индивидуальные осечки? — вмешался в разговор Шукк.

Коллинз удивлённо уставился на него.

— Пятеро в Магдебурге, теперь семеро в Лейпциге… И каждый раз по объекту главного телеграфа! Индивидуальные ошибки? Это просто смешно, Шукк!

Шукк почувствовал — дал маху, и цинично заметил:

— Но мы ведь планировали потери: двадцать человек, восемнадцать в лучшем случае…

Коллинз потерял терпение. Он не закричал на Шукка, но сдержал себя с трудом. Руки его дрожали.

— Да, да… — хрипло сказал он. — Но не за четыре недели! Ну, на сегодня довольно… Вот что, Хансен. Боевик в конце недели отменить. Остальное сообщу позже.

Пегги заглянула в кабинет.

— Майор, главное управление!

Коллинз быстро схватил трубку.

— Майор Коллинз слушает. — Машинально поправил костюм. — О’кэй, сейчас буду.

Коллинз медленно положил трубку.

— Мистер Хансен, мне сейчас потребуется план расстановки тайных передатчиков и мест приземления самолётов. Вы, Шукк, на сегодня свободны. Да, скажите чеху, пусть приготовит автомобиль. Через час я выезжаю во Франкфурт.

Коллинз вышел из виллы и направился к своему домику, стоящему в глубине сада. Там была только одна комната да ещё передняя, служившая Франтишку чем-то вроде дежурки. Здесь стояла его койка, окружённая всевозможными опасными для жизни вещами: над койкой висел пистолет-пулемёт, рядом с ним на полочке лежали гранаты со слезоточивым газом, а со стены улыбались три балерины, сфотографированные почти в полный человеческий рост. В комнате Коллинза «роскошь» была сведена к минимуму. Офицерская кровать-раскладушка, рядом шкаф, в углу душ. Сразу же за дверью стоял массивный холодильник.

Но вот Франтишек подогнал сверкающий хромированными деталями мощный автомобиль шефа. Коллинз перекинул через руку плащ и вышел во двор. Франтишек выпрыгнул из автомобиля и распахнул перед майором дверцу. Он всё умел делать быстро и как-то жизнерадостно, будто бы оказывал любезность, а не выполнял приказ.

Хансен и Шукк не отрывали взгляда от машины майора, пока она не скрылась из виду. Они стояли у открытого окна в сад. Шукк озабоченно покачал головой.

— Скрылся… — недовольно сказал он. — А я только хотел поговорить с ним… В отношении аванса.

Хансен насмешливо поднял брови.

— Сколько?

Шукк немного помялся, облизнул пересохшие губы.

— Ну, для начала что-нибудь около ста марок…

Хансен улыбнулся и полез за бумажником.

— Для казино? — спросил он строго.

— Нет, нет, — довольно сказал Шукк, — что ты, дружище, — налог в пользу церкви.

Шукк, не считая, быстро спрятал банкноты.

— Удивительно! Чем больше люди хотят иметь денег, тем их становится меньше. Вы не разделяете этого мнения, Хансен?

«Совершенно секретно» — эти слова, казалось, носились в воздухе конференц-зала главного управления во Франкфурте-на-Майне. Начальник военной разведки открыл заседание одним движением руки. Он был в штатском, этот генерал, но каждый из собравшихся знал, что за его плечами мощь крупнейшей на Западе разведывательной организации. У него был пытливый взгляд исследователя, благородная серебряная седина — одно из тех лиц, портреты которых так охотно помещают на обложках журналов.

За широким овальным столом непринуждённо расселись приглашённые. Двое штатских профессорского типа, майор Коллинз, ещё один майор из генерального штаба и известный психолог полковник Рокк.

Генерал коротко кашлянул. Его взгляд ещё раз пристально ощупал каждого из присутствующих за столом.

— План операции «Е» готов, — сказал он медленно. — Сегодня он должен быть утверждён. План распадается на три фазы: психологическая подготовка операции, диверсионная деятельность, военно-стратегические акции. Начнём с первой фазы. Прошу…

Один из господ в штатском выпрямился.

— Психологическая подготовка протекает удовлетворительно. Радио, телевидение и пресса сконцентрировали свои усилия для достижения двух целей: создания атмосферы обеспокоенности за свою судьбу и развития психоза массовых побегов.

Второй из штатских тут же подхватил:

— Ядро диверсионной деятельности заключается в непрерывном укреплении существующих антикоммунистических групп путём проникновения сил со стороны Запада.

Коллинз встал из-за стола и подошёл к стене, наполовину закрытой картой Германской Демократической Республики. Указывая на ярко раскрашенные пункты, доложил:

— Сеть радиопередатчиков готова к действию. Мы в курсе любого перемещения войск в зоне. Подготовительная разведка для занятия таких важных объектов, как радиостанции, телевизионные станции, почтовые и телеграфные отделения, будет закончена в ближайшее время…

Сидевший за столом штатский снова взял слово:

— В нужный момент мы даём сигнал диверсионным группам в зоне и немедленно создаём обстановку гражданской войны, то есть как раз ту ситуацию, в которой возможно военное вмешательство и осуществление захвата зоны.

Его прервал майор из генерального штаба. Он подошёл к Коллинзу и, помогая своему докладу хищными движениями костлявой руки, заявил:

— Ложные удары по линии Любек — Берлин, Гельмштедт — Берлин начинаются строго одновременно. Следует прорыв из Западного Берлина в Восточный. Цель — объединение с воздушными десантами. И, наконец, главный удар: вдоль чешской и польской границ.

Майор повернулся к генералу и чётко добавил:

— Исполнитель захвата — бундесвер. Оккупационная армия и контингенты НАТО приводятся в боевую готовность.

Майор помолчал. Генерал кивнул ему, и тот занял своё место за столом; рядом уселся Коллинз.

Следующие слова генерал произнёс, едва шевеля губами:

— Акция захвата органически вытекает из осенних манёвров войск союзников. Мне не хотелось бы подчёркивать, что эти действия встретят восточногерманский режим абсолютно неподготовленным.