– Мне и приглашать-то некого, – задумчиво проговорила Фелисити. – А твоя семья? Твой отец наверняка захочет об этом узнать…

Рейф помрачнел.

– Я женюсь на той, кого выбрал сам, Лис. Родители смогут приехать нас поздравить, как только Фортон-Холл будет приведен в полный порядок.

– Ты имеешь в виду, что герцог будет возражать, поэтому не хочешь никого предупреждать?

Рейф неопределенно пожал плечами:

– Понимаешь, в моем семействе это что-то вроде традиции. Так какой день ты выбираешь?

Фелисити залилась краской. Значит, он на самом деле решил на ней жениться. А как только они поженятся, любовная близость между ними станет не только допустимой – это будет ее обязанностью как жены!

– Может быть, завтра? – запнувшись, предложила она. – Нет, это слишком быстро.

– Ближайшие три воскресенья в церквях будут зачитывать оглашение. Боюсь, я недоглядел и перед отъездом в Чешир не выправил себе специального разрешения на вступление в брак…

Фелисити сочувственно положила ладонь на его перевязанную руку.

– Как насчет второй половины дня в третье воскресенье? Сон, сладкий сон продолжался.

– Да, – прошептала она и с какой-то новой для себя нежностью поцеловала его.

Дирхерст расхаживал из угла в угол своей библиотеки и никак не мог остановиться… Подонок чуть его не задушил! Так просто ему с рук это не сойдет! Он мог быть сколь угодно знатного происхождения, но отсюда до Лондона и Стаффордшира ох как далеко, и все эти знаменитые фамилии здесь мало кого волнуют.

У него оставалось по крайней мере три недели для ответного удара. Хотя оглашение помолвки в церкви светом презиралось чуть ли не в открытую, в Чешире это действо оставалось весьма популярным. Как бы Бэнкрофту ни хотелось добиться своего, пойти против традиций он в любом случае не решится.

Джеймс остановился у эркера и бросил взгляд на свой сад. Если раньше у него возникали сомнения, стоит ли убивать Бэнкрофта, пока этот тип не обнаружил, что владеет еще и поместьем Дирхерст, то теперь они были отброшены. Искушение было слишком велико, даже если от содеянного он ничего не обрел бы. Но следовало поторопиться. Если Бэнкрофт умрет после свадьбы, Фелисити будет в глубоком трауре шесть месяцев. Дирхерст не хотел давать ей столько времени, чтобы ускользнуть от него. Помимо острого желания владеть тем, что ему должно было принадлежать по праву рождения, он желал владеть и телом этой блистательной женщины. Сил на это было затрачено чертовски много, и он не мог позвонить себе проиграть.

От малышки Мэй тоже мало радости… Он вздохнул. Ничего, на свете есть школы-интернаты, если девчонка случайно не испустит дух вслед за Бэнкрофтом. Губы Джеймса медленно растянулись в зловещую улыбку. Надо сказать об этом парням, которых он послал работать к Бэнкрофту. Такой поворот событий был бы просто замечательным. Как бы то ни было, Рейфел Бэнкрофт должен умереть. И чем раньше, тем лучше.

Фелисити проснулась среди ночи, будто кто-то ее толкнул. Отбросив одеяло, она с колотящимся сердцем рывком села на кровати. За окнами стояла кромешная тьма, было тихо, лишь верещали сверчки да квакали лягушки в пруду. Однако в душе у нее царило смятение. Она с самого начала знала, что все это слишком замечательно, чтобы быть правдой, и слишком прекрасно, чтобы длиться долго.

Фелисити вылезла из постели, набросила старый халат, вышла в коридор и спустилась в холл. Возле двери в угловую комнату она остановилась, постучалась и, не дожидаясь ответа, распахнула дверь и вошла.

Рейф с взлохмаченной головой сел на кровати.

– Что такое? – пробормотал он, не замечая, что одеяло соскользнуло с его плеч.

Полунагой, хотя и сонный, Рейфел Бэнкрофт несколько поколебал решимость Фелисити. Великий Боже, до чего же он красивый! Она перевела дыхание.

– Зачем ты хочешь на мне жениться? – требовательно спросила Фелисити, закрыв за собой дверь и обхватив себя руками, будто вдруг озябла.

– Что?! – более ясным голосом проговорил он, запуская руку в спутанную шевелюру. – Фелисити, это… Черт, так темно, не увидишь, который час!

Рейф явно не относился к ранним пташкам. Стараясь и успокоиться после ночного кошмара, который, собственно говоря, ее разбудил, и не поддаться притягательности сидевшего на кровати обнаженного мужчины, она прошла к ночному столику и зажгла свечу.

– Вот так. Три часа утра. Полегчало?

В мерцающем желтоватом свете он вгляделся в ее лицо.

– Ты вся дрожишь, – мягко произнес он. – Сядь. Рейф подвинулся на кровати, отчего одеяло сползло еще ниже, дотянулся до ее руки и силой усадил рядом с собой.

– Мне приснился сон, – призналась Фелисити.

– Расскажи. – Он ласково пропустил сквозь пальцы длинную прядь ее волос.

– Мне приснилось, что вернулся Найджел.

– И что? – помолчав, спросил Рейф.

– Он предложил плыть вместе с тобой в Китай, а ты вскочил на Аристотеля и ускакал так быстро, что даже сюртук не успел надеть! – По ее щеке поползла слезинка. – А Мэй стояла у дороги и все махала рукой тебе вслед, а ты крикнул, что пришлешь из Китая ей куклу.

– Лис, это всего лишь сон. – Он с нежностью обнял ее и осторожно привлек к себе.

– Знаю. – Вслед за первой слезинкой по щеке поползла вторая. – Но такое уже случалось.

– Ты уже была замужем?

– Бога ради, тише! Ты же понимаешь, о чем я. Что Найджел, что мой отец – оба мастера строить грандиозные планы.

Взяв Фелисити за плечо, Рейф осторожно, но настойчиво повернул ее к себе лицом.

– Я не Найджел и тем более не твой отец, – сказал он, глядя ей прямо в глаза.

Она склонила голову ему на грудь.

– Я знаю, знаю. Но я знаю и то, как ты хочешь отправиться путешествовать, побывать в разных местах, и я прекрасно понимаю, что это желание никуда не делось, оно здесь, с тобой.

– Ты гораздо интереснее всех стран и континентов. Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал, Лис? Я люблю тебя. И более захватывающего приключения я до сих пор не испытывал.

– Просто скажи, что все будет хорошо и что мне не о чем больше волноваться.

Он неожиданно для нее рассмеялся.

– Боже мой, Лис. Меня о таких вещах не просили ни разу за всю мою жизнь. – Он крепче обнял ее и прижал к себе – Все – слышишь? – все будет хорошо. Тебе не о чем волноваться, Лис, – жарким шепотом проговорил он ей прямо в ухо.

– Ты уверен? – Она чуть расслабилась. При всем своем желании Фелисити не могла представить, что вот так же свободно смогла бы сидеть с Джеймсом, делиться своими ночными кошмарами. С Рейфом было удивительно легко разговаривать, и она это почувствовала едва ли не в первый момент их встречи. «Интересно, – подумала она, – не тогда ли я в него влюбилась?

– Безусловно, я в этом уверен, – вновь тихо рассмеялся он. – Обязанность переживать и беспокоиться за нас обоих теперь возьму на себя я. Все еще собираешься выйти за меня замуж?

Фелисити повернула голову и поцеловала его в подбородок.

– Да.

– Может быть, останешься со мной до утра?

Она медленно и с явной неохотой отодвинулась от него.

– Нет. Всего три недели, Рейф.

– Тебе легко говорить.

– Вовсе нет, – рассмеялась она.

Поцеловав его на прощание, Фелисити вернулась к себе в спальню и забралась под одеяло. Вопросы, само собой, оставались, и поводов для беспокойства было предостаточно. Но одно она теперь знала наверняка – Рейф ее любит.

– Мастер Рейфел, – озабоченно проговорил Бикс, – я обязан повторить вам мое предложение: сообщите герцогу и герцогине о вашем намерении вступить в брак с мисс Харрингтон.

Рейф посмотрел на дворецкого, но пилить доску не прекратил.

– Это добровольное, высказанное по собственной инициативе мнение, Бикс? Волнуетесь, что скажет его светлость?

– Именно это меня и беспокоит, сэр.

– Если вас беспокоит только это, можете не волноваться – я готов стать отрезанным ломтем. В любом случае его светлость не очень-то настроен что-либо вообще мне оставить из семейной собственности. Не подержите доску вот за этот конец?