Цуруя-сан, продемонстрировав свои белоснежные зубы, сказала:

— Так чем мы сегодня занимаемся? Она сказал мне прийти, если будет время, ну я и пришла. Что это за повязка у Судзумии-сан на руке? А зачем тебе камера? И что это за костюмчик у Юки такой?

Она забросала меня вопросами, одним за другим. Только я собирался ответить ей, как оказалось, что Цуруя-сан уже стоит около Коидзуми:

— Ого, Ицуки-кун! Крут как обычно!

Бойкая девочка.

Харухи тоже не уступала ей в энергичности, оглушительно вопя этим ранним утром в свой мобильный телефон:

— Что?! Ты главная героиня! 30 % успеха этого фильма лежит на тебе! Да, да, я отвечаю за оставшиеся 70 %, но это тут не при чём! Чего-о? Живот болит? Кончай мне шутки шутить! Только дошкольник на такое купится! У тебя тридцать секунд на то, чтобы оказаться здесь!

Похоже, Асахина-сан начала прятаться в собственной квартире, как хиккикомори[6]. Когда до неё дошло, что сегодня ей снова придётся заниматься тем же, что и вчера, естественно, что её у неё прихватило живот от ужаса. Она мягкий человек, в конце концов.

— Да уж!

Харухи с яростью бросила трубку, и взгляд её стал угрожающим, как у дворецкого, собирающегося отчитать ребёнка, забывшего о правилах этикета за столом.

— Надо её как следует наказать!

Не говори так. Асахина-сан не такая, как ты. Она лишь хочет мирно жить своей жизнью, или хотя бы отдыхать по воскресеньям, когда нет занятий. Вообще-то, и я тоже этого хочу.

Разумеется, Харухи не собиралась допустить, чтобы главная героиня ушла в самоволку. Режиссёр, требующая от своей героини столь многого, не платя при этом ей ни копейки, объявила:

— Пойду притащу её. Дай-ка сумку.

Харухи выхватила сумку с одеждой, и рванула прямо к стоянке такси. Она постучалась в окно ближайшего автомобиля, прыгнула в открывшуюся перед ней дверь, и такси немедленно уехало.

Кстати, если подумать, я даже не знаю, где живёт Асахина-сан, хотя у Нагато я уже бывал много раз…

— Могу представить себе, что чувствует Асахина-сан, — сказал Коидзуми, незаметно оказавшийся рядом со мной.

Цуруя-сан теперь без умолку болтала с двумя типчиками из моего класса, поприветствовав их словами «Приветы, ребята». Коидзуми улыбнулся этому зрелищу, и сказал:

— Мне кажется, такими темпами она и впрямь однажды станет девочкой-волшебницой. В конце концов, она даже лазерами из глаз стреляла. Это уже достаточно нелепо.

— Куда уж нелепей.

— Ты прав. Если понадобиться изрыгать огонь изо рта, её будет несложно научить…

Асахина-сан вам не монстр. Не фокусник из цирка, не какой-нибудь дьявольский врестлер. А что, если она обожжёт свои сахарные губки? Кто будет за это в ответе, а? Ты? Ты, что ли?

— Нет, если мне и придётся за что отвечать, так это за то, что я не смогу ничего сделать, когда Аватары будут погружать мир в хаос. Но, слава богу, на этом фронте обстановка пока не столь безнадёжна… Такое случалось, по-моему, только однажды. Я очень признателен тебе за тот раз. Ты предотвратил катастрофу.

Около полугода назад стараниями Харухи мир был практически уничтожен. И только благодаря моей усердной работе и нервному утомлению человечество получило шанс выжить. Я бы не отказался от парочки благодарственных писем, посланных президентами крупных стран, но что-то пока ни один зарубежный посол не потрудился меня навестить. Ох, но ведь с другой стороны, даже появись они, всё кончилось бы для меня одними лишь проблемами. Так что не особо-то и хотелось. Единственная доставшаяся мне награда — объятия заплаканной Асахины-сан, но, по здравому размышлению, мне этого более, чем достаточно. Так что особой радости от поздравлений Коидзуми я не испытывал.

— Что касается этой «Атаки Микуру»…

Не зови её по имени, меня это раздражает.[7]

— Прошу прощения. Похоже, мы добились того, что Асахина-сан больше не сможет стрелять никакими подозрительными лучами.

И откуда такая уверенность? Неужто ты решил так просто потому, что Харухи в этот раз не принесла никаких цветных контактных линз?

— Нет, мы уже устранили эту опасность. Я попросил Нагато-сан немного помочь.

Я перевёл взгляд на стоявшую без движения, уставившись на магазинчики около станции, девочку, а затем обернулся обратно к Коидзуми:

— Что вы сделали с Асахиной-сан?

— Не надо так нервничать, мы просто лишили её способности стрелять лазерами. Я сам не очень понял, что к чему — в отличие от других TFEI-интерфейсов, Нагато-сан довольно молчалива. Я просто попросил её свести угрозу, исходящую от Асахины-сан, к нулю.

— Что это ещё за TFEI?

— Просто сокращение, которое мы используем в своих кругах, тебе необязательно знать, что это значит. Мне кажется, Нагато-сан — лучшая из них всех. Я вот всё думаю, чем же ещё она здесь занимается, кроме того, что просто является «коммуникационным интерфейсом»?

Он имел в виду — что же ещё делает на нашей планете эта молчаливая любительница книг, кроме того, что присматривает за Харухи? Некоторые до сих пор сокрушаются исчезновению Асакуры Рёко, но лично я — совсем не опечален, нет.

Примерно тридцать минут спустя вернулось такси с Харухи, внутри которого сидела и Асахина-сан в своём костюме официантки. Как и вчера, она выглядела крайне мрачно. Харухи попросила у водителя счёт — наверное, собиралась требовать возмещения своих издержек.

Танигути и Куникида глянули на них, беседуя:

— Однажды ночью, когда я возвращался домой из универсама, я увидел такси…

— И чего?

— И вместо обычной ламочки «свободен» на крыше, у этого была лампа «карета любви».

— Ничего себе такси!

— Но прежде, чем я успел убедиться, такси уехало. Вот тогда я и понял, что это оно — любовь! Вот чего мне нехватает в жизни!

— Что, у такси правда была такая лампа? Небось, какое-то уникальное такси, ручная работа.

Мне оставалось только поражаться дискуссии, развернувшейся у этих двух идиотов. Я подумал, что с актёрами у нас серьёзный напряг. Если Танигути и Куникида были никелевыми жестянками, то Цуруя-сан — платиной. Разница между ними была как между праздничным фейерверком и Апполоном-11 на старте.

— Ах, Микуру приехала на такси! Ой? На кого ты похожа?

Голос у Цуруи-сан был очень высоким, и даже когда она говорила лишь на слегка повышенных тонах, это всё равно звучало только немногим ниже, чем Харухин сверхвысокий тон. Хотя Цуруя-сан и должна была быть нормальным человеком из нормального мира.

— Ого! Как эротично! Где работаешь, Микуру? Разве до восемнадцати лет так можно? А? Тебе же всего семнадцать? Ой, да не нервничай, всё равно мы не посетители.

Заплаканные глаза Асахины-сан сейчас были своих естественных цветов — похоже, на нашем складе закончились контактные линзы.

Харухи вытащила хрупкую официантку из машины:

— Какая ещё «больная»? Оправдания не пройдут! У нас съёмка стоит! Сейчас будут великолепные сцены с Микуру-тян! Нужно идти на всё ради «Бригады SOS»! Зрители любого возраста будут тронуты таким самопожертвованием!

Так принеси в жертву себя!

— В этом мире есть место только для одной главной героини. Честно говоря, я бы не прочь её сыграть, но в этот раз я великодушно позволяю тебе проявить себя в этой роли. Как минимум, до завершения школьного фестиваля!

В этом мире тебя никто не возьмёт на главную героиню!

Цуруя-сан похлопала Асахину-сан по плечам, отчего та яростно закашлялась.

— Что это за костюмчик? Девочка на побегушках? Что у тебя за роль? О, точно! Погуляй в этом около нашего ресторанчика на школьном фестивале! От посетителей, наверняка, отбою не будет!

Да уж, понимаю желание Асахины-сан уйти в отшельницы. Перед лицом непрекращающихся яростных атак [нападающих] никто не захочет играть за питчера.

Асахина-сан медленно подняла голову, и с видом человека, умирающего за свою религию посмотрела на меня, а затем куда-то в сторону. Она мягко вздохнула, и умудрилась слабо улыбнуться, подойдя ко мне: