— Раз уж мы прожили здесь полгода, никто не будет возражать, если мы запишем эту комнату за собой, — в одностороннем порядке декларировала свой суверенитет Харухи, и хотела даже снять старую табличку, но я её остановил. Всё-таки, чрезмерная наглость никогда не помогала людям.
Харухи отворила дверь без стука. Внутри комнаты стояла маленькая фея. Когда её взгляд встретился с моим, она улыбнулась, и улыбка её была как цветок лилии.
— Ох… привет.
Наряженная в костюм горничной, комнату мела метёлкой лучшая чайная девочка на свете, гордость «Бригады SOS» — Асахина Микуру-сан. Она приветствовала меня со своей обычной милой улыбкой, которая так шла ей, залётной фее нашего кружка. Может, она и правда фея, только притворяется человеком. Она куда больше похожа на фею, чем на путешественницу из будущего.
Асахина записалась в кружок вскоре после его основания — её силком затащила Харухи, поскольку, как она выразилась, «нам нужен был талисман». Потом, под давлением Харухи, Асахине пришлось начать носить костюм горничной, и с тех пор она стала официальной горничной «Бригады SOS». Каждый день после уроков она превращается в восхитительную служанку. Не потому, что у неё в голове не хватает винтиков; просто она такая послушная и милая, что у меня слёзы на глаза наворачиваются.
Асахину наряжали девочкой-кроликом, медсестрой и болельщицей из женской группы поддержки, но мне всё-таки кажется, что костюм горничной идёт ей больше всего. Костюм этот, конечно, затея бессмысленная, но совершенно приличен и безобиден, так что из всех других костюмов я предпочитаю его. Да, обращаю ваше внимание: все затеи Харухи — бессмысленные, как и этот костюм. Но вот последствия её действий обычно причиняют мне кучу неприятностей. Так что я считаю, было бы лучше, если бы её затеи были бессмысленными уж совсем до конца.
Обыкновенно эксцентричная, Харухи очень редко делает хоть что-нибудь как надо; вот до сих пор она сделала всего одну правильную вещь — подобрала для Асахины костюм горничной. В этом костюме Асахина легко вскружит голову кому угодно, так он ей идёт. В общем, это единственная Харухина выходка, которую я целиком и полностью поддерживаю. Не знаю уж, где и почём она его купила, но у Харухи есть некоторый вкус к изящным костюмам. Конечно, Асахина, как профессиональная модель, будет прелестно выглядеть в любой одежде, но я всё равно предпочитаю костюм горничной, и никогда не устаю любоваться ею в нём.
— Я сейчас сделаю чаю, — сказала Асахина своим мягким милым голосом. Она убрала метлу в шкаф, и поспешила к кухонному столику, доставая наши чашки.
Мой желудок внезапно пронзила острая боль, и, когда я пришёл в себя, я сообразил, что Харухи ударила меня под бок локтём.
— У тебя глаза в щелки вытянулись.
Меня так тронула милая суета Асахины, что я и впрямь почти зажмурился от счастья. Такое случилось бы с каждым, столкнувшимся с прелестной, элегантной и скромной Асахиной-сан.
Харухи прошествовала к столу, на котором стояла чёрная пирамидка с надписью «Начальник», вытащила из ящика повязку с тем же текстом, надела её на руку, уселась, и окинула взглядом комнату.
С краю стола, увлечённая чтением увесистого томика, сидела ещё одна участница «Бригады SOS».
— ……
Полностью погружённая в чтение своей книги, это была ни кто иная, как Нагато Юки, десятиклассница из литературного кружка, которую Харухи считала чем-то вроде «подарка в придачу к захваченной литературной комнате».
Её присутствие почти так же незаметно, как наличие азота в атмосфере, но из всех участников бригады она самая необычная. Куда необычнее Харухи. Если Харухи — просто бессмысленное существо, то, хотя в действиях Нагато присутствует логика, она меня только больше запутывает. Если Нагато не врала, то эта тихая, коротко стриженая, хрупкая школьница, лишённая сочувствия, переживаний и выражений лица — не человек, а живой человекоподобный интерфейс, созданный пришельцами для контактов с людьми. Да, это глупо звучит, но так мне сказала Нагато — все вопросы к ней. Причём, похоже, это правда. Конечно, Харухи ничего не подозревает, и до сих пор считает Нагато «слегка чудаковатой ботаншей».
По правде говоря, «слегка» — это преуменьшение.
— Где Коидзуми-кун?
Харухи бросила на Асахину свой острый взгляд. Вздрогнув на мгновение, Асахина ответила:
— Ох… Он ещё н. не пришёл, он сегодня опаздывает…
Асахина аккуратно зачерпнула чайные листья из жестянки, и положила их в маленький чайничек. Я небрежно глянул на вешалку в углу комнаты. Столько разных костюмов, что хоть соревнуйся с театральным гардеробом! Костюм медсестры, девочки-кролика, летний костюм горничной, юката[1], белая блузка, «шерсть леопарда», костюм лягушки, какая-то непонятная прозрачная штуковина, и так далее, и тому подобное…
За последние шесть месяцев каждое из этих одеяний украшало собою горячее тело Асахины. Надо сказать, Асахина была обречена носить эти костюмы только чтобы потешить Харухино самолюбие. Может, у неё была какая-то травма в младенчестве? Может, Харухи не давали наряжать куколок в детстве, и теперь она отыгрывается на Асахине? Из-за этого день за днём Асахину встречают всё новые и новые удары судьбы, а я наслаждаюсь всё новыми и новыми прекрасными видами, и оттого счастлив. Да уж, наверное, немногие от этих шуток выгадывают, так что я лучше помолчу.
— Микуру-тян, чай!
— А… да! Несу-несу!
Асахина поспешно налила зелёного чаю в кружку со сделанной на ней фломастером надписью «Харухи», и принесла её на подносе.
Харухи взяла чашку, сдула дымок, и глотнула. Затем она произнесла в таком тоне, каким мастер икебаны мог бы выговаривать своему подопечному за недостаточное усердие:
— Микуру-тян, мне кажется, мы уже говорили об этом. Опять всё забыла?
— А? — Асахина испуганно схватила поднос, — Ч… что?
Она наклонила свою голову, как явайский воробей, вспоминающий вкус вчерашних семечек.
Харухи поставила свою кружку на стол.
— Когда ты разносишь чай, ты должна случайно спотыкаться и разливать его хотя бы каждый третий раз! Сейчас ты совсем не похожа на неуклюжую служанку!
— А… ээм… п…простите.
Асахина встряхнула своими хрупкими плечиками. Впервые слышу о таком правиле; эта девчонка правда считает, что все служанки должны быть неуклюжими?
— У тебя есть шанс исправиться. Микуру-тян, давай, потренируйся на Кёне. Когда будешь идти мимо, пролей чаю ему на голову.
— А?.. — сказала Асахина, и посмотрела на меня. Ох, как я хотел бы продырявить Харухи череп, и заменить ей мозги. К сожалению, там и так ничего нет — остаётся лишь вздыхать.
— Асахина, только больному на всю голову человеку может прийти в голову то, что предложила Харухи.
Ты и так прекрасно разносишь чай! Умничка! — хотел я ещё добавить, но не стал.
Харухи услышала, и закатила глаза:
— Эй, там, идиотина! Я не шучу! Я всегда серьёзна.
Тогда всё ещё хуже, чем я думал: тебе нужна компьютерная томография. Кстати, не знаю — стоит ли злиться за «идиотину»? Не получится ли, что у меня просто нет чувства юмора?
— Ладно, дай я тебе сама покажу. Повторяй за мной, Микуру-тян.
Харухи соскочила со стального стула, и отобрала поднос у заикающейся Асахины. После этого она подняла чайник, и принялась наливать чай в кружку с написанным на ней моим именем.
Пока я безмолвствовал, ошеломлённо наблюдая за этой сценой, Харухи швырнула чашку на поднос, расплескав повсюду чай, глянула в мою сторону, и кивнула, показывая, что готова начинать. Я поспешно выхватил чашку.
— Эй! Не мешайся!
Как это — не мешаться? Если человек спокойно сидит и ждёт, чтобы ему пролили горячего чаю на голову, он либо размазня, либо пытается надуть страховую компанию.
Поэтому я встал и выпил приготовленный Харухи чай, и подумал про себя: почему же, хотя они использовали одну и ту же заварку, чай, сделанный Асахиной, так разительно отличался от Харухиного? Ответ напрашивался даже без размышлений. Различием между ними был магический аромат любви. Если Асахина была белой розой, цветущей в пустыне, то Харухи — такой специальной породой роз, у которых и цветков нет, зато полные ветви иголок; наверное, такие розы и семян не дают.
