Нет, так дело не пойдет. «Возьми себя в руки!» — строго приказало мое второе «я».

Я улыбнулась Севе, наверное, получилось криво, но в раздевалке темно, не видно. Мы забились в дальний угол и сидели там на подоконнике.

— Скажи, зачем ты мне все это рассказал?

— Я? — Он смутился, занервничал, явно чувствовал себя неловко. — Ну, я не мог не сказать, потому что э… мы же друзья.

— Правда? — переспросила я. — Если ты так считаешь, то я тебе искренне благодарна. Мы никогда не говорили о наших отношениях, — я поощрительно улыбнулась.

Сева воспрянул духом:

— Ты не злишься на меня? Фу-у-у, прямо от сердца отлегло. Я никак не мог решиться. Не знал, как ты воспримешь. Боялся, что мы поссоримся.

— Отчего же, — пожала я плечами, — ты ведь хотел мне добра, верно?

— Конечно, — не очень уверенно согласился Сева.

— Вот и прекрасно. — Я спрыгнула с подоконника. — Идем, скоро тут народу будет — не протолкнуться.

В этот момент на телефон пришло сообщение. За первым почти сразу пришло второе: «Ты где?» — это от Полины и «Как насчет встречи, принцесса?» — это от Артема.

— Ты иди, — сказала я Севе. — Мне надо с девчонками встретиться.

Он не хотел уходить, но повода остаться у него не было.

— Ладно, я… — шагнул к проходу между вешалками, остановился. — Ты не против, если мы после уроков вместе пойдем домой?

— Конечно, — я снова улыбнулась через силу.

Он ушел. А я так и не двинулась с места. Первым делом запретила телефону принимать сообщения от Артема. Когда я это сделала, немного успокоилась, выдохнула и написала Полинке: «Я в раздевалке».

Девчонки нашли меня ревущей в три ручья.

Аня впервые за столько времени обняла меня за плечи и протянула платок. Слушая мой сбивчивый рассказ, подруги вздыхали. Они ничего не говорили, только пытались успокоить.

Уже и звонок прозвенел, а мы все еще были в раздевалке. У меня покраснели глаза, хорошо, что я не накрасила ресницы, иначе пришлось бы долго возиться. Кое-как успокоившись, я глянула на себя в зеркало и чуть снова не заревела.

— Ничего, — нашлась Полинка, — скажем, что ты немного простыла, никто не догадается.

И вот мы втроем выступили из раздевалки, угрюмые и грозные молча вышагивали по коридору. Шаг от бедра, спина прямая, подбородок чуть верх. Со стороны, наверное, выглядело потрясающе. «Прабабушка, ты можешь мной гордиться!» Правда, наше дефиле осталось незамеченным, урок начался.

Ничего, можно и повторить.

Мы повторили. На первой же перемене прошли так, что перед нами расступались все, от самых мелких до выпускников.

Я вышагивала между Полинкой и Аней, старалась не смотреть по сторонам и делала вид, что мне нет дела до Артема. Именно так!

— Ты бы видела его рожу! — восторженно докладывала Полинка. — Он стоял, как обычно, в окружении всех этих девиц, ну, ты знаешь, Мила терлась рядом. Короче, мы такие идем, он нас не сразу заметил, а потом аж шею вывернул, ручкой махал. Но ты — кремень! Молодчина! Ни один мускул не дрогнул! Вот это выдержка!

— Самовлюбленный болван! — в сердцах бросила Аня. Если быть объективными, это не совсем соответствует истине. Самовлюбленный — да, но не болван. Но я не стала с ней спорить. Все-таки девчонки здорово поддержали меня, хотели как лучше. Ну, пусть будет болваном. Мне-то что?

Мне-то что… Мне-то было плохо, очень плохо. Знаете, когда наркоз делают перед какой-нибудь операцией, то вроде бы ты ничего не чувствуешь. Но потом действие лекарства кончается и приходит боль. Еще, говорят, сильный шок сначала препятствует боли, но шок проходит, и тогда боль берется за тебя по-настоящему. Вот и у меня так: после рассказа Севы я как раз и впала в ступор, подруги были наркозом, я продержалась за счет них до конца занятий.

Но когда я выходила из школы, то снова увидела Артема. Вот тут мой организм окончательно сдался, колени подогнулись, я чуть было не рухнула, если бы не Сева и девчонки: они вовремя подхватили меня и почти вынесли со двора.

Я ждала — вот сейчас Артем нас догонит и потребует объяснений. Но он и шагу не сделал. Да и зачем ему? Ведь я — такая же, как все! Мы и так встречались довольно долго. Для Артема срок нереальный. Я побила все рекорды. Наверное, я действительно дурочка, как и все его девушки. Попалась и решила почему-то, что он влюбился. Такие, как он, не влюбляются.

Сева все время держал меня за руку. В маршрутке уселся рядом, Полинка не препятствовала.

— Хочешь поменяться телефонами? — неожиданно даже для самой себя предложила я. Сева вздрогнул, как будто испугался. Потом я увидела, что он улыбается:

— Ты действительно хочешь поменяться со мной телефонами? — Сева определенно радовался.

— Да, я хочу, чтоб ты прочитал нашу с Артемом переписку, а потом сотри все.

В одно мгновение лицо его стало серьезным, он выслушал, кивнул и взял мою трубку. Я получила взамен другую, еще теплую от ладони Севы.

Дома я даже не взглянула на Севин телефон. В другое время, наверное, мне было бы любопытно, но не сейчас.

Пару раз звонили Севины друзья, я вяло ответила, потом хотела было отключить телефон, но позвонил Сева. Странно было отвечать на свой собственный номер, зная, что твою трубку держит в руках другой человек.

— Ксюша, я не стал читать вашу переписку, я просто стер все. — Сева говорил тихо и печально.

Я поблагодарила.

— До завтра? — спросил он.

— Увидимся…

И потянулись противные серые дни, похожие один на другой. Я старательно избегала Артема. А он словно специально все время крутился у меня перед носом. Я постоянно сталкивалась с ним на переменах. Эти встречи меня не радовали. Артем, как всегда, был в центре внимания, он громко похвалялся своими победами, причем я на его месте не стала бы афишировать интимные подробности своей жизни. Но, как говорится, по себе не судят. Кто я, и кто он…

Я уже говорила о том, что парни сплетничают ничуть не меньше девчонок. Артем не исключение. Однажды я услышала, как он на весь коридор распространялся о том, как был в гостях у девчонки, неожиданно вернулись ее родители, и Артем забрался под кровать… Естественно, ребята, собравшиеся послушать, громко ржали и задавали всякие вопросы, типа: «Вы были голые?» Я не знаю, называл ли он имя той девчонки, дальше он поведал о своем долгом лежании под кроватью, а когда понял, что о нем попросту забыли, стал дергать девчонку за ногу… чем закончилась история, не слышала.

Если Артем хотел таким способом добиться моего внимания или, может быть, ревности, то он ошибся. Я не почувствовала ничего, кроме отвращения.

Все эти дни я была несказанно благодарна Севе за то, что он разоблачил коварного Артема.

С утра я почувствовала, что заболеваю. Не очень приятно, конечно, но я постаралась не обращать внимания на слабость и озноб. Подумаешь, ну, простыла, это не повод для того, чтобы отменять день рождения. Вечером должны были приехать родственники и девчонки пообещали зайти. Вообще-то я собиралась устроить вечеринку в субботу. Но день рождения — это день рождения! К тому же чем дольше отмечаешь, тем лучше.

В школе мне устроили овацию и попытались потаскать за уши, но я не далась. Особенно усердствовали Колька с Владом. Кое-как отделалась от них, пообещав предоставить им свои уши на вечеринке. Отстали.

Пригласила весь класс, пусть приходят, как-нибудь разместимся.

Целый день была как на крыльях, но к вечеру совсем расклеилась. Маме не стала говорить, подумала: вот уйдут гости, тогда и скажу. Выпью горячего чая с медом, высплюсь, и все будет хорошо.

Первой всполошилась бабушка:

— По-моему, ты вся горишь! — испугалась она.

— Нет, нет, — соврала я, — это от волнения.

Я знала, что последует за ее словами, сейчас все по очереди приложат ладони к моему лбу: мама, папа, потом тетка, дедушка и моя двоюродная сестра. Хотя сестра, возможно, не станет.

— Все нормально! — Я рассмеялась. — Вы хотите, чтоб я легла в постель?