Мы пошли в главную баню Шираза, разулись у входа и прошли в прохладное, сумрачное просторное помещение. После необходимых формальностей мы смогли помыться, отскрестись, отмокнуть, попариться, ополоснуться розовой водой и снова помыться, пока ширазское масло и мыло не удалили с нашей кожи грязь пустыни. Но это была всего лишь прелюдия, потому что потом нами занялись умелые массажисты, которые принялись нас мять и растирать. Это продолжалось до тех пор, пока Дэйн не застонал и не заявил, что теперь месяц не сможет встать на ноги. Этим он только выдал свое невежество, потому что, когда массажисты ушли, мы все, включая Дэйна, чувствовали себя как новенькие.

Потом мы снова искупались, попарились, пока лица не стали багровыми, а затем окунулись в холодную воду. Все поры раскрылись, последние следы грязи были удалены. Дэйн сказал, что это самый верный способ заработать сердечный приступ, но он явно шутил.

И вот наконец, чистые и отмытые, мы в свое удовольствие плавали в огромном главном бассейне. Кругом били фонтаны воды – как в моем сне, и мы могли, наконец, нормально вспоминать о своем путешествии через пустыню и смотреть друг на друга с ощущением товарищества. Все наши неприятности были смыты целебными водами Шираза, которые очищают не только тела, но и души.

Мы плавали, смеялись, вспоминали и отдыхали от тяжелого пути перед еще более тяжким.

И вдруг от края бассейна раздался громкий голос:

– О господи! И я до такого дожил! Арабская магия превратила мистера Дэйна в рыбу – весьма бледную рыбу и очень костлявую. А его товарищи стали песчаными черепахами.

Я узнал этот голос, но все же повернулся посмотреть и увидел Хитая – на его смуглом лице играла отвратительная усмешка, а тонкие усики казались еще более наглыми, чем обычно. Он был одет в свой потрепанный халат и высокую овечью шапку, при нем были пояс, нож и ружье, на ногах – мягкие сапоги. Не хватало ему только лошади, которая, несомненно, находилась в соседней комнате. От него несло копченой бараниной и потом. Как всегда, он был весьма самодоволен.

– Что ты делаешь в Ширазе? – спросил его я.

– А вы не ожидали меня увидеть? – спросил Хитай. – Однако я здесь, за тысячу миль от приграничья. Мы, туркмены, идем туда, куда хотим, и да поможет Аллах тем, кто встанет у нас на пути.

– Я понял, что твоя храбрость и отвага лежат за пределами понимания обычных людей, – сказал я. – Но все же – что ты здесь делаешь?

– У меня есть дело, – сказал Хитай. – Если вы в своем бассейне найдете время подумать о контрабанде...

Рассуждения истинного немытого туркмена! К несчастью, я не мог помышлять о достойном ответе, – одетый человек всегда имеет преимущество перед голым. Мы торопливо выбрались из бассейна, вытерлись, оделись и пошли в кофейню обсудить с Хитаем его дело.

После сладких рисовых булочек и многих чашек чая Хитай рассказал нам, что заставило его пересечь Иран в поисках нас. Его рассказ был выдержан в обычае туркмен – путаный, противоречивый, сложный и невыносимо долгий. Короче говоря, дело сводилось вот к чему: душакам нужно было больше денег, чтобы купить оружие, и они подумали о своем богатом друге мистере Дэйне.

– И вот я здесь, – сказал Хитай. – У меня есть информация, которая вам крайне необходима, информация об арабах и Белом Порошке. У вас есть деньги, которые нужны моему народу. Итак, вы даете мне несколько тысяч долларов, а я...

– Минутку, – прервал его Дэйн. – А каким образом ты так быстро сюда добрался?

– На самолете из Мешхеда.

– И ты знаешь, куда арабы повезли героин и кому они его передадут?

– Я знаю много тайн этих арабов. А что не знаю, то могу узнать.

– Если ты знаешь так много, – сказал Дэйн, – почему же ты не продал мне эту информацию в Мешхеде или Имам-бабе?

– Потому что тогда я не знал, – с видом победителя ответил Хитай. – Я узнал обо всем только после того, как вы уехали.

– Этот человек явно врет, – сказал я.

Хитай глянул на меня:

– Разве я не провел вас к месту, о котором вы хотели узнать? Разве мой народ не сражался и не умирал ради вас? Разве мы не сожгли ту фабрику? Мы тогда проявили верность, так почему сейчас все должно быть иначе?

– Ну ладно, – согласился я. – Как ты узнал, куда арабы везут героин?

– Это случилось так, – начал рассказывать Хитай. – Прежде всего нам стало известно, что арабы, которые получили Белый Порошок, – это бедуины-санния из Ирака. Это можно было понять по их головным уборам. Чтобы узнать больше, мы утащили одного старика с их стоянки у Кашмера и расспросили его. Это был очень упрямый старик, но после ночи расспросов он сказал нам то, что мы хотели узнать. Он сказал нам это уже на рассвете, когда воля слабее всего, и после этого умер.

Хитай уловил выражение лица Дэйна и услышал неприязненное ворчание Хансена. Поэтому он торопливо прибавил:

– Этот араб был очень плохим человеком, убил много людей, его все равно убили бы, попадись он врагам. Мы сделали доброе дело. В любом случае его гибель касается только душаков, потому что теперь санния наши враги. Мы пошли на этот риск, чтобы вызнать необходимый вам секрет.

– Варвары! – проворчал Хансен.

– А что, если араб вам солгал? – спросил Дэйн.

– Он не солгал.

– Ты уверен?

– Конечно, уверен, – заявил Хитай. – Он сказал нам все, что знал. Но он был не слишком важной персоной в своем племени, поэтому знал не все мелкие детали.

– Он мог бы назвать человека, который получал героин и платил за него? Или это как раз те мелкие детали, которых он не знал?

– Мы спрашивали его об этом. Но он не мог нам ничего сказать. Я же говорил – он был незначительным человеком. Нельзя ожидать, что такой будет знать все.

Хансен с отвращением покачал головой.

– Пытать человека ради чего бы то ни было – грех, – торжественно заявил он. – Но пытать старика, который даже не может сообщить то, что тебя интересует, – занятие, достойное тупицы. Мистер Дэйн, этот парень глуп и недостоин доверия.

Я перевел это для Хитая. Он зло сказал:

– Вы называете то, что мы сделали, глупостью? Во имя Аллаха, да ничего умнее не придумаешь! Этот старик был почти отверженным в своем собственном племени, и санния просто возьмут за него выкуп. Если бы мы допросили любого другого, кровная вражда была бы бесконечной.

– Но у него не было необходимой информации, – заметил Дэйн.

– Все-таки была! Он знал большую часть того, что нас интересовало. Он сказал нам, откуда берется Белый Порошок, как часто, в каких количествах, сколько за него платят и множество всякого прочего. И что важнее всего – он сказал нам, как можно узнать все остальное, что нам нужно.

– И как же? – спросил Дэйн.

– А это часть того, что я продаю, – холодно ответил Хитай.

Он не пожелал сказать ни слова больше, пока не будет установлена цена и ему не вручат задаток. И вот в атмосфере взаимного недоверия мы принялись торговаться.

Я сделал для Дэйна все, что мог, но сердце мое к этому не лежало. Я считал любую сумму свыше полусотни долларов непомерной ценой и так и сказал Дэйну. К тому же в этом не было необходимости. Не стоит ожидать, что миллионные сделки останутся в тайне. Будь моя воля, я бы пошатался по базарам Хоррамшахра или Басры и там выведал бы все, что можно.

Но Дэйн сказал, что у нас нет времени. Помимо того, что он хочет остановить торговлю героином, он хотел еще и перехватить эту последнюю партию прежде, чем ее отошлют в Соединенные Штаты. Поскольку он спешил, я потерял возможность подзаработать на посредничестве.

Наконец соглашение было достигнуто и аванс уплачен. Хитай сообщил нам:

– Белый Порошок повезли в Абадан. Там его отдали толстому рыжему американцу, который платит за доставку в долларах. Этот рыжий американец, кроме того, распоряжался на той фабрике, которую мы сожгли.

– Его имя? – спросил Дэйн.

– Они называют его мистер Смит.