Мы на секунду остановились, переводя дыхание. Поединок длился уже долго, но никто даже не подумал о том, что его можно завершить, признав поражение. Драться до конца. До тех пор, пока один из нас не умрет.

Мы оба уже еле стояли на ногах, хотя Веггот и держался увереннее. Он все-таки оказался сильнее, я недооценила его и переоценила себя… слишком переоценила свои силы… Я вытерла с лица кровь и упрямо подняла уже плохо слушающуюся руку. Только бы выдержать, продержаться до конца, а там будь что будет.

В зале было тихо. Так тихо, что, казалось, был слышен даже стук сердец. Биение жизни, способное остановиться в любую секунду…

Веггот скривился от боли, но все же сделал шаг вперед, большой, с разворотом… Чуть замешкавшись, я поняла, что это конец. Но не его… мой. Запрещенный еще много лет назад прием… резкая боль в животе, куда пришелся мощный удар черным ботинком, окованным сталью… я отлетела назад, прокатившись по полу. Сознание сделало попытку убежать, но я нашла в себе силы открыть глаза. Дурманящий и чуть сладковатый запах крови ударил в нос, но я упрямо сжала зубы. Нет. Не сдаваться. Встала, шатаясь, подобрала выроненный меч. Занесла… Быстрое движение, еще один удар… Затылком я ударилась о каменную плиту, которыми был вымощен пол…

Боль. Мир на секунду темнеет в глазах, но не желающее смириться со смертью сознание усилием воли заставляет тело снова подняться. Убить. Отомстить. Только это. Все остальное просто не имеет значения. Уже не слушающаяся рука через силу сжимает на рукояти немеющие пальцы. Встать. По руке течет что-то теплое. Кровь. И снова боль. Но надо.

Он явно не ожидал того, что я смогу встать еще раз. Как не мог предположить и того, что я смогу занести меч. Лезвие лишь тускло блеснуло в свете огненных сполохов, когда я подняла почти онемевшую от боли и ран руку. Надо держаться. Надо. Два меча снова столкнулись, перерезав густую, почти осязаемую нить тишины. Я резко провернула свой клинок, разрывая не тесный контакт. Схватка была короткой, мы оба уже устали. Но один по глупости совершенный им промах, и я всадила свой клинок ему в грудь, с каким-то мрачным удовлетворением провернув его вокруг оси. По руке снова течет кровь. Но не моя. Захрипев от раны, Веггот захлебнулся собственной же кровью, хлынувшей в легкие. Я отпустила рукоять, взглянула в темные стекленеющие глаза с застывшим в них навеки непониманием — почему, как, как она смогла победить? Теперь я уже осознавала, что только что сделала. На смену легкому ужасу пришла даже какая-то радость. Он мертв. Я смогла отомстить. Волчье начало вспыхнуло внезапно, но последние силы покинули тело, которое еще долго не сможет повиноваться хозяйке.

Я упала на каменные плиты, уже не придавая значения боли от удара. Надеюсь, меня все же найдут. Со смертью мага заклятье должно было деактивироваться… А если нет… что ж… и да будет так. Но я смогла это сделать… смогла…

Я не заметила, как сухая рука со скрюченными пальцами шевельнулась в последний раз, забрав на это движение последние крупицы жизни. Пламени, объявшего все вокруг, я уже не видела, провалившись в глухую тьму…

Роллон еще раз ударил кулаком по двери, оставив на ней довольно-таки существенную вмятину. Это был единственный вход в зал, где скрылся некромант. А значит, и Лита вместе с ним. Ну почему она всегда любит влипать в какие-то неприятные истории? И почему он постоянно ее спасает? И ведь далеко не только потому, что его приставили телохранителем. Просто когда вокруг очень мало понимающих тебя людей, хочешь — не хочешь, а научишься ценить друзей. Особенно тех, кто тебе верит.

Неприятное чувство вины сидело где-то в глубине души. Может быть, все-таки стоило рассказать ей? Она бы поняла, он не сомневался. А сейчас она очень сильно разозлилась, к тому же обиделась. Она ведь все поняла, когда увидела, как он заколдовывает мертвецов… дверь неожиданно поддалась, с грохотом упав на пол. В небольшом зале, где он оказался, бесновалось пламя. Как? Почему? Они всего лишь дрались на мечах… Роллон проверил магический фон. Так и есть, он использовал заклятье огня в последний момент, перед смертью. Значит, один умирать не захотел… в помещении, несмотря на то, что пол и стены были каменными, все-таки находилось много деревянных вещей, загоревшихся от одного мановения рукой.

Через дым, мешающий дышать и заставляющий слезиться глаза, Роллон упрямо шел вперед, отыскивая девушку. Она должна быть тут, точно должна. Вот только она, скорее всего, сильно ранена, не может двигаться или просто потеряла сознание.

Огонь опутывал все вокруг словно красным коконом, было очень жарко, а порой даже больно, но за долгие годы обучения Зимних волков учили не обращать внимания на такие мелочи.

Он наконец ее увидел. Лита лежала на полу без сознания, а вокруг бесновалась огненная стихия, несущая вместе с собой смерть. Кашляя, Зимний волк подбежал к ней и подхватил бесчувственную девушку на руки, мимоходом осмотрев ее. Много ранений… даже странно, что ей удалось выжить.

Уходить, уходить отсюда как можно быстрее… Роллон почти бежал по коридорам, длинным и темным, выбирая те пути, куда пламя еще не добралось. Выбраться отсюда тем же самым путем, по которому они и пришли, не представлялось возможным по той причине, что горящая балка преградила дорогу в соседний зал. И оставались только неизведанные коридоры… Роллон остановился. Прислушался. Откуда-то тянуло свежим ветром. Значит, выход где-то близко… мощным ударом ноги выбив потайную дверь, он вместе с безвольно обвисшей Литой вышел на ночную улицу. Отойдя от разрушенной часовни подальше, осторожно опустил ношу на мягкую траву. Взял в свою руку тонкое запястье, прощупывая пульс. Он прощупывался, хотя и затихал с каждой минутой. Ничего. Полностью затихнуть не успеет.

Устало Роллон сделал несколько движений рукой, открывая портал, ярко полыхнувший, когда Зимний волк с магом на руках вошел в него.

— Нет, эту гадость я пить не буду, — категорически отказывалась я от зелья, которое Роллон уже минут пятнадцать упрямо пытался впихнуть в меня, пусть даже ценой своих нервов.

— Лита, оно не отравлено.

— Не уверена, — я с опаской заглянула в кружку, сморщив нос. Один запах, который доносился от вязкой серо-зеленой с желтыми вкраплениями жидкости, сразу же отбивал всякое желание попробовать эту неземную амброзию. Неземную — потому что нормальный человек в здравом уме и твердой памяти не захочет пить нечто, отдающее помоями. Впрочем, нечеловек тоже. — Что ты туда намешал?

— Перечислять не буду. Пей, тебе говорят! Этот настой очень действенный, а тебе нужны силы.

— Лучше я еще несколько дней в кровати поваляюсь. Эй, не трогай мой нос, это нечестно, я… — окончание фразы потонуло в бульканьи. С отвращением проглотив попавшую в рот жидкость, которая вкусом не отставала от запаха, я ненавидяще взглянула на Роллона, с немного грустным видом изучавшего обляпанную чудодейственным и очень полезным настоем одежду. А нечего было мне нос зажимать, я ведь и со сломанными ребрами могу толкаться!

— Ну, вот и молодец, — удовлетворенно колдун поставил пустую кружку на тумбочку, всячески игнорируя разгневанную ведьму, то есть меня. — А говорила, пить не будешь…

— Это было нечестно, низко и недостойно истинного воина! Поднять руку на слабую раненую девушку, лежащую при смерти…

— Девушки, лежащие при смерти, так локтями в живот не пихаются, — недовольно пробурчал Роллон.

— А, впрочем, чего еще можно взять с некроманта… — задумчиво продолжила я гневный монолог. — Да, да, да, я все еще злюсь.

— Да пожалуйста, мне не жалко, — милостиво разрешил Роллон, открывая окно. — Но тебе было бы приятнее, если бы я поднял на тебя ногу?

Я все-таки не удержалась от соблазна и кинула в него подушкой. Не знаю уж, как мне удалось попасть, но она со свистом улетела в окно, сильно сбившись с курса. В неосмотрительно припаркованной кем-то машине истошно завопила сигнализация, а затем с улицы донеслась такая ругань, что даже я, слышавшая в Университете много чего, покраснела, а Роллон слегка смутился. Хм, а некоторые выражение можно даже взять на заметку, буду зарвавшихся орков конфузить.