Неожиданно против нового главного конструктора восстал юнец Зябликов. Он был неопытен и неавторитетен, но Бахирев обрадовался и такой поддержке. Торопясь, тревожась, считая, что каждый день с конвейера сходят десятки обреченных на аварию тракторов, Бахирев сам стал помогать Зябликову. Незаметно к ним подключился Рославлев.
Дни были насыщены другими делами, на долю противовесов оставались поздние часы. Сегодня они засиделись до ночи. Зябликов был доволен и ответственным заданием и необычайностью обстановки. Он отличался молчаливостью. Бахирев минутами забывал о его присутствии и вспоминал только тогда, когда Зябликов протягивал лист с расчетами или с грохотом ронял что-нибудь.
— Шатров прав, — говорил Бахирев, глядя в окно на цехи, опоясанные сплошными лентами освещенных окон. — Противовес вращается со скоростью двух тысяч шестисот оборотов в минуту. Что противодействует? Противодействуют силы инерции. Недостаточно учтены силы инерции в работающем дизеле.
Он сам вслушивался в свои слова. Ночные составы, перекликаясь, шли по заводским путям. Грузили шихту, и с грохотом падали вдали тяжелые сгустки металла. Как всегда, глухим аккомпанементом к заводской разноголосице было мерное уханье кузницы.
— Развивающиеся силы инерции не приняты в расчет, и металл летит, как снаряд, металл рвется, как паутина. — Рославлев чувствовал, что Бахирев придает этим словам второй смысл. — Опасность не в том, что силы инерции чрезмерно велики, — раздельно и раздумчиво продолжал Бахирев. — Опасность в том, что их не взяли в расчет. Ты понимаешь? Если брать в расчет, то нетрудно их обезвредить, но если не брать их в расчет, они грозят бедствием. Мы сейчас стоим на пороге нового взлета. И если б меня спросили, что сейчас опаснее всего, я бы ответил: опаснее всего силы инерции, не принятые в расчет.
Еще не до конца ясная ему самому мысль расширялась. Стремление к большим обобщениям и точным формулировкам уводило далеко от противовесов. Социалистическая система открыла огромный простор производительным силам. Они растут с невиданной быстротой, а мы подчас не поспеваем за ними, и тогда рост их наталкивается на недоучтенные нами силы инерции, таящиеся и в формах организации и нередко в глубинах человеческих душ.
Он задумался. Рославлев понимал второй смысл в словах главного инженера, но он был человеком конкретных действий.
— Слыхал, Зяблик, какие тут закручены рассуждения? — сказал он. В ответ с грохотом упало пресс-папье. — Ты бы, друг, как-нибудь научился словами отвечать! — посоветовал Рославлев и укорил Бахирева: — От твоих высоких рассуждений у парня все из рук валится. Ты уж снизойди… Конкретизируй.
Бахирев встряхнулся и засмеялся.
— Так Зябликов же кругом прав! Для того чтобы обезвредить эти самые силы инерции, надо приблизить опорные площадки к центру тяжести, уменьшить плечо рычага. Тогда уменьшатся колебания, И. надо сделать это скорее. Пока мы считаем аварии единицами, а не сотнями. Скорей, скорей, скорей! Промедление смерти подобно!
— Я же говорю, мрачная ты личность. Мыслишь загробными категориями. Сам не пойму, чего я к тебе пришвартовался? — Щетинистые брови поползли вверх, глаза девственной голубизны любовно и любопытно оглядели Бахирева. — Таран! — заключил Рославлев свое обозрение. — И черт с ней, с твоей загробностью! Простим его, Зяблик, поскольку он таран и правильно преломляет.
— Что я преломляю? — полюбопытствовал Бахирев.
— Идеи… Чудачина Чубасов укоряет, почему я в институте марксизма получил четверку, отстал от Уханова. Так Уханов чешет формулировками, а не преломляет!
— Ну, а что я преломляю! — допытывался Бахирев.
— Два десятка лет назад был в стране один тракторный заводишко да один автомобильный. Мы ими похвалялись и радовались. И как не радоваться: они же наши первенцы. В ту пору один процент брака — это, к примеру сказать, десять тракторов в месяц. Теперь много заводов, и один месячный процент брака исчисляется уже сотнями машин. Несколько месяцев министерской волокиты грозят тысячами бракованных тракторов. Мощности возросли в тысячи раз, — значит, и организация должна стать гибче тысячекратно! А у нас этого в умах не преломляют. А ты преломляешь. Ты старые формы организации таранишь. За это мы с Зябликом тебя и прощаем, загробный дух! Правда, Зяблик?
Зябликов поводил круглыми, недоуменными глазами, но Бахирев заволновался и принялся дергать вихор:
— Дело не только в их гибкости. Необходимы и специализация заводов, и их кооперирование, и унификация узлов. Когда в стране был один тракторный, эти проблемы не возникали, а сейчас они решают будущее.
Зябликов затих, слушая речи обычно немногословного нового главного. Рославлев поглядывал из-под бровей, а Бахирев оседлал своего конька, разошелся и даже стал в позу заядлого оратора.
— Я же говорил вам, производительные силы страны находятся накануне колоссального взлета! Им тесно, они бьются в старых формах организации, и мы с вами вот бьемся вместе с ними!
Зябликов от напряжения неловко двинул локтем и уронил стул.
— Объясни: ты стулья роняешь в знак одобрения или протеста? — осведомился Рославлев.
Гудящий бас его, как по трубе, прокатился по узкой, длинной комнате и отрезвил Бахирева.
С недавних пор бас этот стал для него так же неотделим от завода, как вездесущий ритм кузницы. Завод уже был немыслимым без рославлевского и отрезвляющего и мобилизующего гудения, без его насупленных бровей, без его глаз, взывающих к глубинам человеческой совести.
Они продолжали работать до очередного грохота — это Зябликов с трудом извлекал из-под стола длинные ноги. Он двинулся из своего угла и протянул сделанный вчерне набросок. Бахирев сперва посмотрел мельком, потом нагнулся ниже, стал вглядываться в цифры и линии. Умело и точно набросанная схема вызывала у него непередаваемое ощущение здоровья, жизнеспособности, естественности. Она привлекала простотой, прочностью.
— Смотри-ка ты! — Бахирев удивленно взглянул на Зябликова и передал листок Рославлеву. Они быстро разобрались в расчетах.
— Крепко! Вот тебе и Зяблик! — пробасил Рославлев. — Противовес сидит ладно, как шляпка на грибе. Гриб боровик!
— Да, да, да! — обрадовался Бахирев. — Вот именно гриб боровик. Усадистое, здоровое…
Мысли Шатрова, Бахирева, Рославлева молчаливый Зябликов реализовал удачней всех. Оставалось доработать детали. Они не заметили, как наступило утро воскресного дня. Потянуло первой прохладой. Рославлев надел рубашку и покачал головой.
— Мрачный — еще полбеды! Ты, Алексеич, к тому же и въедливый, скажу я тебе! С тобой, с чертом, ни разу за лето на рыбалку не съездишь. Поедем, а?
— Рыбачь за двоих.
Рославлев ушел. Бахирев вместе с Зябликовым перечертил схему начисто и уже один написал письмо «О конструктивных просчетах в расчете противовесов» и краткое обоснование новой конструкции. Только после этого он пошел спать в пустую квартиру. Катя, как обычно, на месяц увезла детей в Евпаторию. Он спал недолго и проснулся ярким утром, невыспавшийся, но счастливый. Позвонил на завод. Несмотря на воскресный день, работа шла нормально. На столе лежало его письмо. Он перечитал, посмотрел чертеж и снова обрадовался простоте найденного решения. «Да, гриб, гриб боровик. Рославлев точно определил. Молодчага Зяблик! Сидел, молчал, стулья ломал — и вдруг на тебе! Надо рассказать Тине».
Ему бросился в глаза заголовок в воскресной областной газете: «Антимеханизатор из Ухабина». В статье громили Курганова за отказ от принципа механизации, за теоретическую безграмотность и деляческий практицизм в работе. Его обвиняли в том, что он призывает убирать зерновые с помощью серпов, а картофель — с помощью свиней. Статья была написана хлестко и убедительно. Если бы Бахирев не знал Курганова, он посмеялся бы над его загибами. Но он вспомнил секретаря райкома, такого простецкого на поверхностный взгляд и такого вдумчивого, целеустремленного в действительности. «Залежные земли, тока, молчание на колхозном собрании — все это и мне казалось легковесным, поверхностным, пока не разобрался. А разобрался и увидел, что как раз наоборот— ничто у него не случайно, все планомерно, все нацелено. Умен, а не умничает! Эти писаки, — подумал Бахирев об авторе статьи. — ищут «вумного вида» да «вумных фраз», а в его делах разобраться не способны. Наверно, у него серпы, и хавроньи тоже не попусту, в них тоже есть и цель и смысл. «Антимеханизатор»… Вряд ли во многих районах механизация проводится так продуманно. А ведь не побывай я сам в этом районе, не разберись на деле, поверил бы статье… Вот и обо мне, — может быть, создавалось у людей такое же превратное суждение. План при мне срывался, заработки у рабочих падали, противовесы стали лететь… Ну, теперь недолго! План перевыполнили, заработки поднялись, и противовесы не сегодня-завтра встанут на место. Гриб боровик найден!»