«Может, мне все это померещилось», – спросила сама себя Клеона.

– Позвольте пригласить вас на следующий танец, – произнес граф.

Клеона покачала головой.

– Мне очень жаль, но следующий танец я уже обещала.

– А следующий после этого?

– На него у меня тоже есть партнер, – ответила она.

– Вы пользуетесь большим успехом, – проговорил граф. – Боюсь только, что, уделив так много внимания герцогу, вы оставили разочарованным какого-нибудь несчастного…

– Стало быть, Сильвестр здесь? – перебила его герцогиня. – Я просила его прийти, но он сказал, что его ждут в другом месте.

– Да, он только что был здесь, – подтвердила Клеона. Вспомнив о просьбе герцога, она добавила: – Не правда ли, это любезно с его стороны? Его светлость сказал мне, что заехал сюда специально по вашей просьбе. Мы с ним прекрасно побеседовали.

– Я рада, что он приехал, – тихо сказала герцогиня.

– Я тоже, – ответила Клеона.

При этом она быстро взглянула на графа из-под ресниц и увидела, как деревенеет его лицо, превращаясь почти в маску. Затем взгляд ее упал на руку графа, лежащую на спинке кресла герцогини: он вцепился в обивку с такой силой, что костяшки пальцев побелели!

Остальную часть вечера Клеона никак не могла сосредоточиться на том, что ей говорили партнеры. Ее осыпали льстивыми комплиментами, но она уже не испытывала того удовольствия, с каким выслушивала их вначале.

Клеона, конечно, понимала, что расточаемые ей похвалы вызваны прежде всего ее предполагаемым богатством и положением в обществе, но ее женскому сердцу все равно было приятно их слышать. Она даже ущипнула себя несколько раз, чтобы удостовериться, не снится ли ей все это; неужели и впрямь та самая, когда-то растрепанная, бедно одетая Клеона Говард грациозно движется среди блистательной светской толпы и танцует с изяществом, какого в себе и не подозревала?

Она с благодарностью думала о родителях. Пусть в чем-то они были невнимательны, зато постарались дать дочери хорошее образование. Отец сам занимался с ней, а матери как-то удалось наскрести достаточно денег, чтобы ушедший на покой учитель танцев давал ей уроки.

Однако вскоре Клеона выяснила, что прослыть образованной считается в свете таким же недостатком, как и оказаться некрасивой.

– Вы ведь не книжный червь, верно? – с ужасом спросил у нее один молодой человек после того, как он неверно произнес древнегреческое имя, данное скаковой лошади, а она поправила его.

– Что вы, конечно нет! – поспешно ответила Клеона.

– Терпеть не могу этих образованных, – объяснил ей денди презрительным тоном. – А от женщин с мозгами бегу как от чумы.

– В отношении меня можете быть спокойны, – с серьезным видом заверила его Клеона, – Просто мне было интересно, почему этого коня назвали Пегасом.

– Тогда все в порядке, – успокоился ее кавалер. – Но мужчине не нравится, когда его поправляет представительница прекрасного пола. Вы должны помнить об этом.

– Да, конечно, – улыбнулась Клеона, но позднее спросила у герцогини: – Скажите, почему модно быть глупыми?

– Да потому что у большинства так называемых модников пусто в голове, – с пренебрежением ответила герцогиня. – В мое время считалось, что в человеке, закончившем Итон и Оксфорд, должна быть хоть капля разума, но нынче все молодые люди думают лишь о скачках да картах. Это такие тупицы, что многим не под силу счесть собственные долги.

Клеоне уже несколько раз приходилось слышать откровенное мнение герцогини о сегодняшней молодежи, и она не стала расспрашивать ее дальше, но невольно представила себе, в какой ужас пришел бы кое-кто из ее бальных партнеров, доведись им услышать, как она спорит с отцом по поводу истории античного мира или рассуждает о влиянии мифологии на современный христианский мир! Правда, приходилось признать, что вести серьезные разговоры на балу во время танца или возвращаясь в сопровождении кавалера на место, было невозможно. Гораздо проще легкомысленно кокетничать. Однако сегодня после ухода герцога она думала вовсе не об этом.

Что он имел в виду, когда сказал, что полагается на нее? Каким образом здесь замешан граф? Что означало странное выражение его лица, когда она хвалила герцога, – просто ревность или нечто иное?

– Что-то вы приумолкли, – поддел ее Фредди Фаррингдон, когда они покинули круг танцующих и медленно шли в сторону обеденного зала.

– Простите, извинилась Клеона. – Наверно, вам со мной ужасно скучно?

– С вами никогда не бывает скучно, – галантно ответил он, – но вы, похоже, о чем-то задумались? Могу я помочь?

– Да нет, пожалуй, – сказала Клеона.

Они оказались возле распахнутых стеклянных дверей. Клеона прошла на маленький балкон, выходящий в сад.

– Скажите, мистер Фаррингдон, – заговорила она, – герцог и все вы действительно большие друзья с графом?

– Если хотите знать мое мнение, то я считаю, что этот человек далеко не из высшего… – начал Фредди Фаррингдон, но тут же замолчал, точно осадил лошадь на полном скаку. – … О, для француза д'Эскур вполне приличный малый. Сильвестру он нравится. Жаль, что бедняга потерял свои поместья и все прочее. В революциях мало приятного!

– Да, конечно, – согласилась Клеона. – Что вы знаете о графе? Когда он появился в Англии?

Она заметила, что от ее расспросов Фредди Фаррингдону явно не по себе.

– Я не очень-то этим интересуюсь, – уклончиво ответил он. – У него масса друзей, он всюду вхож.

– Да, это мне известно, – кивнула Клеона. Она поняла, что Фаррингдон вовсе не собирается отвечать на ее вопросы.

Он, несомненно, испытывал к графу неприязнь. Клеона подозревала, что герцог относится к графу точно так же. Почему же тогда они всегда и повсюду вместе? Она хотела задать другой вопрос, но к ним подошел лакей в напудренном парике и великолепной униформе графа Малчестера, отделанной золотым галуном. В руках он держал золотой поднос с письмом.

– Мисс Мандевилл? – спросил он.

– Да, это я, – ответила Клеона.

– Один джентльмен оставил для вас это послание, – объяснил лакей. – Он просил отдать его незамедлительно, но я не мог вас найти.

– Благодарю вас, – ответила Клеона и взяла записку. Лакей поклонился и исчез.

– Что-нибудь случилось? – спросил Фредди Фаррингдон.

Прежде чем ответить ему, она еще раз перечитала коротенькое послание.

«Простите меня, но ваша красота меня опьяняет. Когда я рядом с вами, мне трудно себя сдерживать. Я люблю вас. Le t 'adore».

Подписи не требовалось. Сам стиль записки вызвал в ней еще большее недоверие к графу. Действительно ли он так любит ее или это сплошное притворство? Не скрывается ли за его заверениями в любви какая-то корыстная цель?

Она убрала записку в сумочку.

– Да нет, ничего особенного, – сказала она Фредди Фаррингдону, заметив в его глазах любопытство. – Не вернуться ли нам в зал?

– Нет, погодите, – остановил ее Фредди. – Мисс Клеона, я хочу кое-что вам сказать.

– Да? – спросила Клеона.

– Если вам будут грозить какие-то неприятности или что-нибудь начнет беспокоить вас, – сказал Фредди, тщательно выбирая слова, – скажите об этом мне, а еще лучше – Сильвестру.

– Герцогу? – с удивлением переспросила Клеона.

Фредди отвернулся от нее и поглядел в сад.

– Да, я знаю, со времени вашего приезда он ведет себя несколько странно, – согласился он. – Но это пройдет. Лично я обратился бы за помощью скорее к Сильвестру, чем к кому-нибудь другому.

– Вероятно, вам случалось видеть его светлость при более благоприятных обстоятельствах, – заметила Клеона.

– Вы имеете в виду ночь вашего приезда? – нерешительно спросил Фредди. – Видите ли, все мы были немножко навеселе.

– Мне вспоминаются и другие случаи, – отозвалась Клеона.

– Да, я знаю, – признался он. – Но если бы вы могли хоть на минутку забыть об этом… ну да неважно – если с вами что-нибудь случится, обращайтесь ко мне. Я разберусь.