"Этого никогда не будет", – сказала Арабелла просто. "Моя дорогая, вы так молоды и не представляете, что вам придется испытать, если рожденный вами ребенок – мой ребенок – будет таким, как Бьюла".

Арабелла ничего не сказала: возразить было нечего. В ответ на ее молчание маркиз рассмеялся, и в этом смехе не было веселья.

"Как видите, все ясно без слов. Идите спать, Арабелла, уже поздно. Завтра мы постараемся все решить".

"Я никуда не уеду".

"Это невозможно. Если вы останетесь, я могу больше не захотеть быть благородным и приносить себя в жертву. Я забуду о ваших совершенствах и буду помнить лишь о том, что вы женщина. Женщина, которую я обожаю и в которой нуждаюсь больше всего на свете!

"Я не могу вас оставить", – прошептала Арабелла. На ее побелевшем лице бездонными заводями выделялись потемневшие от страдания глаза.

Маркиз поймал ее взгляд, и между ними установилась какая-то почти магическая связь, которую, казалось, ничто не в силах было разрушить.

"Я люблю вас, Арабелла, – прошептал маркиз. – Как я желал бы осыпать поцелуями вас всю, от прелестной огненной головки до маленьких ножек! А теперь идите, или я забуду, что вы пользуетесь моим гостеприимством. Ложитесь спать и выкиньте из головы человека, который вас недостоин".

Что-то в голосе маркиза подсказало Арабелле, что он находится на грани срыва и дальше испытывать его выдержку она не имеет права.

"Хорошо, – согласилась она, – я ухожу, но только потому, что такова ваша воля. Однако не думайте, что я потерпела поражение или сдалась! Я буду бороться за вас и против вас, хотя в одном вы, наверное, и правы: сейчас не время и не место".

Подойдя к маркизу, Арабелла заглянула ему в глаза, и от детской доверчивости ее взгляда у него заныло сердце. Очень бережно он привлек девушку к себе, и его губы начали искать ее рот. Прежняя исступленная страсть в нем уступила место нежности, но поцелуи, как и прежде, опаляли огнем.

Почувствовав, как разгоравшееся в нем пламя перекидывается на нее, девушка отстранилась и пошла к выходу. Проходя по комнате, она знала, что маркиз стоит, сжав побелевшие пальцы в кулаки, и смотрит ей вслед.

Уже в дверях Арабелла обернулась.

"Прошу вас, хотя бы сегодня не думайте ни о чем, кроме нашей любви, – тихо сказала она и, добавив: – Спокойной ночи", – вышла из комнаты прежде, чем маркиз успел ответить.

Только в своей спальне Арабелла обнаружила, что лицо ее залито слезами. Она плакала, сама того не замечая, от душевной боли за маркиза, от сознания того тупика, в котором оба они оказались. Единственным утешением для нее было то, что маркиз ничего не знал о разбойниках и его переживания не усугублялись волнением за домочадцев.

Внезапно Арабелла вспомнила о Джентльмене Джеке. В голову закралась страшная мысль: что, если узнав об изгнании мисс Харрисон, он в желании отомстить расправится со всеми в замке? Вдруг он убьет маркиза?

Нет, решила девушка, вряд ли разбойник осмелится на подобный шаг, так серьезны будут его последствия. Слишком важная персона маркиз, чтобы за его убийцей не началась настоящая охота. Для Джентльмена Джека это могло означать лишь одно: неминуемую кару, поэтому он стал бы действовать более тонко. Ей же, Арабелле, оставалось уповать лишь на то, что у нее будет возможность передать весточку в Лондон.

Именно тогда она подумала о письме и, встав с постели, раздвинула шторы, чтобы можно было писать при свете занимавшейся зари…

Забывшуюся сном Арабеллу разбудила горничная. Девушка быстро встала, оделась и пошла в классную, где ее уже ждал завтрак.

Когда с едой было покончено и Бьюла накормлена, Арабелла почувствовала страстное желание увидеть маркиза. Ей просто необходимо было узнать, каковы его планы: страх, что он надумает отправиться в Лондон и попадет в расставленные Джентльменом Джеком сети, не оставлял ее ни на минуту.

Оторвав Бьюлу от котят, которых та кормила молоком и кусочками рыбы, девушка вместе с ней спустилась вниз.

– Его светлость закончили завтрак? – спросила она встретившегося ей лакея.

– Еще нет, мисс.

У дверей столовой Арабелла заколебалась. Подобный визит совершенно не вписывался в рамки светских приличий и очень походил на вторжение. Впрочем, до условностей ли ей, если речь идет о маркизе! Девушка решительно открыла дверь.

Заметив ее, маркиз вскочил из-за стола. Лицо его просветлело, хотя сам он выглядел изможденным, а под глазами легли черные тени.

– Арабелла! – воскликнул маркиз. – Я думал о вас.

– Мне хотелось бы поговорить с вами, – ответила Арабелла, входя в комнату, и повернулась к девочке, которую держала за руку: – Скажи "доброе утро", Бьюла.

– Бьюла… хочет персик! – заявила девочка, жадно глядя на стоявшее в центре стола блюдо с персиками из оранжереи.

– Почему бы и нет, – откликнулся маркиз.

– Можно, она съест его здесь? – осведомилась Арабелла.

– Конечно. Тернер, подушку ее светлости.

Тернер положил подушку на стул и усадил на нее Бьюлу. Арабелла устроилась за столом рядом.

– Ей нужен передник, – сказала она дворецкому.

– Я немедленно пошлю за ним в детскую, мисс, – ответил Тернер.

Арабелла взяла персик и золотым десертным ножом с перламутровой ручкой стала очищать его.

– Вы собирались мне что-то сказать, – напомнил маркиз сосредоточившейся на своем занятии девушке.

– О да, милорд. Я хотела просить вашего позволения иногда кататься на лошади.

– Разумеется, Арабелла, – сразу же согласился маркиз. – С моей стороны большое упущение не предложить вам этого раньше! Уверен, вы прекрасная наездница.

– Хотелось бы думать, – без тени хвастовства ответила девушка. Мысль отправиться в Лондон на лошади по-прежнему привлекала ее, поэтому ей было очень важно приучить грумов к своим – появлениям в конюшне и верховым прогулкам по парку, чтобы в случае чего они ни о чем не догадались.

– Когда же мы поедем кататься? – В голосе маркиза слышалось нетерпение. – Сегодня? Сейчас?

– Я думала, у вас другие планы, – уклончиво ответила Арабелла.

В этот момент неожиданно открылась дверь, и из буфетной появилась мисс Мэйдерсон. Поклонившись маркизу, она протянула Арабелле обшитый кружевом детский передник.

– Прошу прощения за задержку, мисс, но передник ее светлости потерялся при переезде, и мне пришлось искать другой. Сейчас Роза приводит вещи в порядок. Обещаю, что ничего подобного больше не повторится.

– Ничего страшного, благодарю вас, – начала Арабелла, но тут распахнулась еще одна дверь, и в комнату вошел какой-то джентльмен.

Арабелла восхищенно посмотрела на него: такого прекрасно одетого мужчину она видела впервые. На нем был оливково-зеленый кафтан для верховой езды, вязаные бриджи без единой морщинки, а начищенные ботфорты, казалось, отражали комнату. Довершал костюм галстук, завязанный узлом «водопад», который ввел в моду Красавчик Браммель.

– Рекорд! – вскричал джентльмен. – Рекорд, мой мальчик. От Мэйфейра до Меридейла за пятьдесят пять минут. ну, что скажешь?

– Ричард! – откликнулся маркиз. – Вот уж не ожидал тебя увидеть!

– Знаю, – ответил Ричард Хантингтон. – Ты же отказался меня пригласить, помнишь? Я здесь с посланием от одной нужной особы. Не кто иной, как наш горячо любимый принц-регент жаждет видеть тебя на обеде в Карлтон-Хаусе. Обед почтит своим присутствием Паоло ди Коллалто, который потом будет петь.

– Ну, и кто… – начал маркиз, но его прервал истошный крик Бьюлы.

– Больно!

– Извините, ваша светлость, – пробормотала Арабелла: она слишком сильно затянула передник на шее девочки. – Вот ваш персик.

Засмотревшись на гостя, Арабелла совсем забыла о том, что Бьюла ждет свою тарелку.

– Прошу прощения, – вмешался маркиз, – я не представил вас. В самом деле, Ричард, твое появление застало меня врасплох. Арабелла, это капитан Ричард Хантингтон, мой очень близкий друг. Мисс Арабелла…

Маркиз запнулся, на лице его появилось выражение почти комического замешательства, и Арабелле вдруг стало ясно: столько всего произошло между ними, а он и понятия не имел о ее фамилии.